ольше двадцати, и Хатч только сейчас сообразил, что тот ещё даже не родился, когда они с матерью оставили Стормхавэн. Целое поколение выросло здесь за время его отсутствия. И, без сомнения, столько же умерло. Ему внезапно захотелось узнать, жив ли ещё старина Бад Роуэлл.
На первый взгляд, «Суперетта Бада» оказалась точь-в-точь такой же, как он её запомнил: зелёная стеклянная дверь, никогда не закрывающаяся плотно, древний рекламный щит «Кока-колы», избитое непогодой покосившееся крыльцо. Хатч шагнул внутрь, и под ногами негодующе заскрипели изношенные половицы. Покупателей внутри не оказалось, чему он очень обрадовался. Из ряда, выстроившегося у двери, Малин взял одну из тележек. Двигаясь узкими проходами, принялся набирать кое-какие продукты на «Плэйн Джейн», где решил оставаться до тех пор, пока для него не приведут в порядок старый семейный дом. Он с любопытством посматривал по сторонам, время от времени опуская пакеты в тележку, покуда не сообразил, что лишь пытается оттянуть неизбежное. С усилием толкнул тележку к передней части лавки и оказался лицом к лицу с Бадом Роуэллом, крупным, лысым и бодрым, в белоснежном фартуке. Много-много раз, как помнил Малин, Бад под прилавком незаметно передавал им с Джонни леденцы с лакрицей. Это несказанно выводило мать из себя.
– Добрый день, – произнёс Бад, его взгляд скользнул по лицу Хатча и затем устремился к машине, припаркованной снаружи – очевидно, проверяя номер. Не так уж часто классический «Jaguar XKE» паркуется на стоянке «Суперетты». – Из Бостона?
Хатч кивнул, до сих пор не зная, как себя вести.
– Ага.
– Отпуск? – спросил Бад, бережно опуская артишок в пакет, неторопливо укладывая получше, и со своей обычной медлительностью пробивая на старой латунной кассе.
Второй артишок точно так же оказался в пакете.
– Нет, – ответил Хатч. – Я здесь по делам.
Рука продавца замерла в воздухе. Никто никогда не приезжает в Стормхавэн по делам. И Бад, будучи профессиональным сплетником, теперь непременно должен выяснить подробности.
Рука двинулась снова.
– Вот как, – произнёс Бад. – По делам.
Хатч кивнул, изо всех сил крепясь, чтобы не выдать, кто он такой. Как только узнает Бад, об этом тотчас прознает весь город. Делать покупки в «Суперетте Бада» – всё равно, что пересечь роковую черту. Ещё не слишком поздно, чтобы просто собрать всё, что он набрал, и оставить здесь так ничего и не выяснившего Бада. Пойти на альтернативный вариант – об этом и помыслить больно: Хатч едва мог вынести одну лишь мысль о шепчущем воскрешении старой трагедии, о том, как люди будут покачивать головами и сжимать губы. Маленькие городки бывают жестокими в выражении своих симпатий.
Рука взялась за пачку с молоком и опустила её в пакет.
– Коммивояжер?
– Нет.
Снова повисла пауза, пока Бад, теперь действуя ещё медленнее, ставил рядом с молоком апельсиновый сок. Касса звякнула, пробив очередную покупку.
– Так вы здесь проездом? – рискнул спросить он.
– У меня дела прямо здесь, в Стормхавэне.
Это оказалось настолько неслыханным, что Бад просто не смог сдержаться.
– И какие дела это могут быть?
– Дела особого рода, – ответил Хатч, понизив голос.
Несмотря на опасения, ужас с которым Бад приподнял брови, оказался настолько выразительным, что Малин едва сумел подавить улыбку.
– Понятно, – сказал Бад. – Остановились в городе?
– Нет, – глубоко вдохнув, ответил Хатч. – Я остановлюсь на другой стороне бухты, в старом доме семьи Хатч.
При этих словах Бад едва не выронил кусок мяса. Дом оставался заколочен все двадцать пять лет. Но всё же мясо, наконец, оказалось в одном из пакетов, и Бад исчерпал все вопросы – по меньшей мере, вежливые.
– Ну, ладно, – произнёс Хатч. – Я немного тороплюсь. Сколько с меня?
– Тридцать один-двадцать пять, – несчастным голосом сказал Бад.
Хатч собрал все пакеты. Вот теперь самое время. Если он собирается остановиться в этом городке, пусть даже и временно, неминуемо придётся раскрыть, кто он такой.
Малин остановился, открыл один из пакетов и запустил в него руку.
– Прошу прощения, – сказал он, точно так же раскрывая второй пакет и шаря в нём. – А вы, случаем, ничего не забыли упаковать?
– Не думаю, – флегматично ответил Бад.
– А я уверен, что забыли, – повторил Хатч, выкладывая на стойку содержимое пакетов.
– Всё там, – сказал Бад, и теперь в его голос начали закрадываться грубые нотки уроженца штата Мэн.
– Нет, не всё, – заявил Хатч, указывая на небольшой ящичек, чуть ниже стойки. – А где мой бесплатный леденец с лакрицей?
Бад уставился на выдвижной ящик. Затем взгляд начал двигаться по руке Хатча, пока не уставился тому в лицо, и продавец в первый раз по-настоящему на него не посмотрел. В следующий миг Бад побледнел, кожа стала серой.
Хатч напрягся в опасении, что зашёл слишком далеко, но тут старый продавец слегка выдохнул.
– Будь я проклят, – произнёс он. – Да будь я проклят! Это же Малин Хатч.
Лицо Бада быстро вернуло свой обычный цвет, но на нём по-прежнему застыло такое выражение, словно он только что увидел привидение.
– Ну, Бад – сказал Хатч. – Как ты?
Неожиданно тот перегнулся через стойку и, словно тисками, обеими лапами обхватил правую руку Хатча.
– Только посмотрите на него, – сказал он, хватая Малина за плечи и держа на расстоянии вытянутой руки. Пухлое лицо расплылось в улыбке. – Подумать только, в какого здорового, крупного мужика ты вырос! Не знаю уж, сколько раз я раздумывал, что с тобой сталось, даже понятия не имея, встречу ли тебя ещё. А теперь – Боже! – вот ты здесь, ясный, как день.
Хатч вдохнул запах, исходящий от Бада – смесь ароматов окорока, рыбы и сыра – и одновременно почувствовал и облегчение, и смущение, будто снова превратился в мальчишку.
Бад разглядывал его ещё несколько мгновений, а затем перевёл взгляд на ящичек с леденцами.
– Вот негодяй! – рассмеялся он. – До сих пор ешь леденцы? Один ещё остался.
Он протянул руку, вытащил конфету и бухнул её на стойку.
6
Они сидели в креслах-качалках на заднем крыльце лавки, попивая пиво из банок и глазея на тёмный ряд сосен с другой стороны лужайки. Под расспросами Бада Хатч поведал о некоторых своих приключениях, когда работал эпидемиологом в Мексике и Южной Америке, успешно избегая упоминаний о причинах возвращения в Стормхавэн. Он чувствовал, что пока не готов пускаться в объяснения. За разговором Хатч понял, что больше всего хочет вернуться на судно, поставить гриль на гакаборт, поджарить кусок мяса и просто посидеть с грешным сухим мартини. Но он всё же он понимал – этикет маленького городка требует, чтобы он провёл часок со старым бакалейщиком, болтая на свежем воздухе о том, о сём.
– Расскажи, что случилось в городе с тех пор, как я уехал, – попросил он Бада, чтобы прервать молчание и предупредить дальнейшие расспросы.
Ему было совершенно ясно, что Бад умирает от желания узнать, что заставило его вернуться, и продавца удерживает лишь вежливость.
– Ну, – заговорил Бад. – Кое-какие перемены здесь произошли.
Он поведал Малину, что пять лет назад к школе возвели новую пристройку, рассказал, как дом семейства Тибодо сгорел дотла, пока те отдыхали на Ниагарском водопаде, как Фрэнк Пикетт налетел на своём судёнышке на Олд-Хамп и затопил его, поскольку хлебнул лишку. И, наконец, спросил доктора, видел ли тот новое здание пожарников.
– Ещё бы, конечно видел, – ответил тот, в душе печалясь о старом деревянном строении, которое разломали, чтобы на его месте возвести металлического монстра.
– И везде, где только можно, вырастают новые дома. Летние люди, – неодобрительно фыркнул Бад.
Хатч совершенно точно знал, что тот не жалуется на это, сидя на кассе. В любом случае, вскоре выяснилось, что под «где только можно» Бад подразумевает три или четыре дома, выросших на Бридс-Поинт, несколько заново отделанных жилых домов на фермах, да новую гостиницу.
Бад подвёл черту, скорбно покачав головой.
– Всё так поменялось здесь с тех пор, как ты уехал. Едва ли ты узнаешь Стормхавэн, – заключил он, откидываясь в кресле и вздыхая. – Итак, ты здесь, чтобы продать дом?
Хатч слегка напрягся.
– Нет, я приехал сюда пожить. До конца лета, в любом случае.
– Серьёзно? – спросил Бад. – Отпуск?
– Я же сказал, – ответил Хатч, пытаясь говорить как можно более лёгким тоном. – Я здесь по особым делам. Обещаю тебе, Бад – это не останется секретом надолго.
Бад, казалось, слегка обиделся.
– Знаешь, я бы не стал лезть в твои дела. Но, по-моему, ты сказал, что ты доктор.
– Так оно и есть. И именно этим я буду здесь заниматься.
Хатч глотнул пива и мельком бросил взгляд на часы.
– Но Малин, – сказал Бад, ёрзая в кресле, – в городе уже есть врач. Доктор Фразир. Он здоров, как бык, и запросто проработает ещё двадцать лет.
– Мышьяк в чае справится и не с таким, – заверил его Хатч.
Продавец в тревогой посмотрел на него.
– Да не волнйся, Бад, – улыбнувшись, ответил Хатч. – Я не собираюсь мешать доктору Фразиру.
Он ещё раз напомнил себе, что шутки такого рода не так часто услышишь в сельских районах штата Мэн.
– Это хорошо, – заметил Бад, искоса посматривая на него. – Тогда, может быть, твои дела как-то связаны с этими вертолётами.
Хатч вопросительно глянул на него.
– Это было вчера. Ясный, погожий денёк. И пролетели два вертолёта. Большие машинки, что да, то да. Прямо над городом, и направились к островам. Я видел, они довольно долго крутились над островом Рэгид. Думал, они с военной базы, – при этих словах на лице Бада отразились тяжкие раздумья. – Но, с другой стороны, может, и не с базы.
На это Малину отвечать не пришлось – хлопнула стеклянная дверь. Бад неуклюже направился к покупателю, и Хатч подождал, пока тот вернётся.
– Кажись, дело процветает, – заметил он, когда Бад снова уселся в кресло.
– Не сказал бы, – откликнулся тот. –