День выдался чудесный, в небе застыла пара перьевых облаков, а с юга дул легкий ветерок. Я подставил лицо солнцу. Беннасио подошел и сел рядом.
– Я буду честен с вами, Беннасио. Сейчас я глубоко потрясен. Я понимаю, что для рыцарей такие вещи – нормальное дело, но то, что сейчас случилось, немного меня напугало. Нет. Не немного. Я сильно перепугался. Ходишь себе в кино, смотришь, как там гоняются на машинах и палят друг в друга, и думаешь: ага, я тоже так могу. То есть я хочу сказать, что сидишь в темном зале и вроде как жалеешь, что это не ты там, в фильме, стреляешь в злодеев. Но в реальной жизни совсем не так, хотя все это становится больше похоже как раз на кино. Это странно, потому что я начинаю скучать по моей настоящей жизни, хотя она и отстойная.
Я не знаю, сколько еще продержусь.
– Понимаю. – Беннасио вздохнул и печально посмотрел на меня. – К сожалению, Альфред, мы не можем долго здесь оставаться. Скоро прибудет полиция… или кто похуже.
– Еще АТ?
– АТ?
– Агенты тьмы.
Беннасио улыбнулся:
– Да. АТ. Именно так.
– Я не хочу вас задерживать, Беннасио. У вас важное дело – спасти мир и все такое. Если я увяжусь за вами, это будет эгоистично с моей стороны. Тем более что я сам не знаю, хочу ли я этого.
– Ты себя недооцениваешь, Альфред. Без тебя я бы не пережил это утро.
Беннасио явно сказал это, чтобы приободрить меня, но вряд ли искренне так считал.
– Бродвей, – ни с того ни с сего произнес он.
– Что?
Беннасио улыбался.
– Ты спрашивал, какая музыка мне нравится. Я люблю мелодии из мюзиклов.
Не знаю почему, но я рассмеялся.
– Особенно Лернера и Леу. «Камелот»[17]. Слыхал? – Беннасио начал тихо напевать: – «Никто нигде никогда не найдет, сколько ни обойти, обители слаще, чем Камелот, в самом конце пути!» Понимаю, что это предсказуемо.
Я расхохотался. И оно помогло.
– Нам нужно найти какой-нибудь транспорт, Беннасио, – сказал я, когда наконец отдышался. – Мы не можем идти пешком до самого Галифакса.
Беннасио встал.
– Да, не можем. Вставай, Кропп, не дергайся и руки не поднимай.
Он смотрел вдоль трассы. Я поднялся и поглядел в ту же сторону. Сирену я услышал даже раньше, чем увидел проблесковые маячки.
– Отлично, – сказал я. – Полиция.
Патрульная машина остановилась на аварийной полосе. Сирена отключилась, но сине-красные маячки продолжали вращаться. Из машины вышел патрульный, державший руку на кобуре.
– На колени и руки за голову! – крикнул он нам. – Быстро!
– Делай, как он говорит, – шепнул Беннасио.
Мы встали на колени, я сплел пальцы на затылке. Полицейского я не видел, но слышал, как скрипят по асфальту его ботинки.
Подойдя к нам, он спросил:
– Вам что-нибудь известно о том, что случилось там, на дороге?
– У нас кончился бензин, – ответил Беннасио.
– Похоже, что с вами произошло еще кое-что.
Коп остановился в двух футах от Беннасио. К этому времени он уже вынул пистолет и нацелил его Беннасио прямо в лоб.
– У меня пистолет, – спокойно сказал Беннасио, как будто поделился мнением о погоде. – За спиной.
– Не двигаться! – сказал коп и облизнул губы.
Он был ненамного старше меня, лет девятнадцать-двадцать, и в своей высокой коричневой шляпе выглядел глуповато, как ребенок на карнавале в костюме полицейского. Коп наклонился и потянулся за несуществующим пистолетом. Его собственный ствол оказался в четырех дюймах от носа Беннасио.
Тот выбросил правую руку и ударил копа в шею рогаткой из указательного и среднего пальца. Полицейский рухнул на асфальт и замер.
– Господи, Беннасио! – закричал я. – Вы убили его!
– Он жив. Идем, Альфред, – велел Беннасио, уже будучи на ногах и быстро направляясь к патрульной машине.
– Мы заберем его тачку?
– Да.
– Потому что у нас нет выбора?
– Именно.
– Я хочу домой.
Беннасио остановился у двери патрульной машины и обернулся.
– Где твой дом, Альфред?
Это он не со зла спросил, а просто не понимая, что я имею в виду под словом «дом». А что я имел в виду под словом «дом»? Дом Таттлов? Ноксвилл? Беннасио не понял, а я и сам не знал. У меня больше не было настоящего дома.
И я сел в машину.
24
Беннасио выключил проблесковые маячки, нажал на газ, и очень скоро «форд-краун-виктория» разогнался до ста пяти миль в час. Машины уступали нам дорогу – они ведь думали, что мы едем в служебном автомобиле по каким-то очень важным полицейским делам. Я занял пассажирское место «дробовиком патрульного»[18] близ настоящего дробовика и теперь думал, что если на нас снова нападут, то отбиваться мне придется в одиночку, так как стрелы у нас кончились, а обрез недостаточно элегантное оружие для Беннасио.
Мы ехали по долине Вайоминга, справа виднелись горы Поконо. Раньше я никогда не путешествовал на машине. Да, мы с мамой ездили во Флориду, но это не в счет, потому что то были семейные выезды. Однако наша с Беннасио поездка точно не выглядела путешествием, потому что все путешествия на машине объединяет одно – это весело.
Беннасио настроился на полицейскую волну. Об угоне нашей крутой «феррари» не говорили ни слова… пока, но мы оба понимали, что это вопрос времени.
– И что теперь? – спросил я.
– Мы должны найти другое средство передвижения.
– Дайте-ка угадаю. Белые скакуны?
– Я склоняюсь к мысли о быстрой кошке, – возразил Беннасио и включил красно-синие проблесковые маячки.
Машина впереди нас перестроилась в правый ряд, Беннасио повторил ее маневр и подобрался ближе.
– «Ягуар», – сказал я. – Быстрая кошка. Понятно. Очень смешно, но как угон машин сочетается с кодексом рыцарской чести?
Вместо ответа Беннасио потянулся к кнопке включения сирены.
– Постойте, а можно мне?
– Изволь.
Я нажал. Взвыла сирена, а Беннасио присовокупил к ней фары дальнего света. «Ягуар» затормозил на аварийной полосе. Беннасио остановился в десяти футах позади, снял дробовик с держателя и без лишних слов передал его мне.
– Я думал, это оружие варваров.
– Так и есть, но ты же не рыцарь.
– Я не собираюсь ни в кого стрелять, Беннасио.
– Не думаю, что возникнет такая необходимость.
С этими словами он вынул из нагрудного кармана тоненький блокнот в черной кожаной обложке, на которой стояло тиснение золотом: «Сэмсон индастриз». Чековая книжка. Беннасио открыл ее и подписал пустой чек.
– Возвращаясь к волнующему тебя вопросу, – произнес он. – Мы не воруем и не угоняем машины, но некоторые не хотят продавать. Идем, Кропп.
Я не успел сказать ни слова, как он уже зашагал к тому «ягуару». Я вылез из патрульной машины и с дробовиком в руках пошел за Беннасио. За рулем «ягуара» сидел крупный парень в бежевом пальто. Этот спортивный автомобиль был для него явно мал. Казалось, он еле втиснулся между рулем и сиденьем. По выражению его лица было понятно, что он совершенно не ожидал, что из машины дорожного патруля появится кто-то вроде нас с Беннасио.
– В чем дело? – спросил он.
– Не пугайтесь, – сказал Беннасио и жестом подозвал меня к себе.
Когда я подошел, он выхватил у меня дробовик и нацелил его в нос тому парню.
– Интересно, как тут не испугаться?! – возмущенно осведомился тот и автоматически поднял руки.
– Пожалуйста, выйдите из машины, – приказал Беннасио.
– Да, конечно, я выйду, только не стреляйте.
Парень был здоровенный, да еще нервничал, так что ему было трудно выбраться наружу.
– Это вам за причиненные неудобства, – сказал Беннасио и сунул ему чек. – Я полностью полагаюсь на ваше благородство. Сами впишите сумму, которую посчитаете разумной. Идем, Кропп.
Он перекинул мне дробовик. Я поймал и без особого энтузиазма направил его на здоровяка, который никак не мог понять, куда ему смотреть: на Беннасио, который садился за руль его машины, на меня с дробовиком или на пустой чек в дрожащей руке.
Проходя мимо него к пассажирскому месту «ягуара», я, желая ему помочь, сообщил:
– Мы оставили ключи в зажигании. – Тут я показал на патрульную машину. – Но думаю, ехать за нами будет с вашей стороны неразумно.
Я забрался в «ягуар», и Беннасио вдавил педаль газа еще до того, как я успел пристегнуться.
– Вы жутко доверчивы, Беннасио, – заметил я, когда мы проехали несколько миль и стало понятно, что тот парень не собирается преследовать нас в случайно доставшейся ему патрульной машине. – Откуда вы знаете, что он не выпишет себе чек на миллион долларов?
– Большинство людей – честные и хорошие, Кропп. Если им дать возможность, они обычно делают правильный выбор. Зачем быть рыцарем, если в это не веришь?
С этими словами он взял дробовик, лежавший у меня на коленях, и выбросил его в окно.
25
За всю дорогу до границы Пенсильвании, далее через Нью-Йорк в Массачусетс, потом по девяносто пятому шоссе вдоль побережья Новой Англии в Нью-Гэмпшир, а из Нью-Гэмпшира – в Мэне мы останавливались, только чтобы заправиться (этот «ягуар» так и жрал бензин) и отлить, и еще один раз перехватили по сэндвичу с лобстером в «Авто-Маке». По дороге я все оборачивался и смотрел, не гонится ли за нами дюжина патрульных машин… или агентов тьмы, только теперь на «харлеях», пусть не таких резвых, зато мощных.
Миль за двадцать до канадской границы, когда мы мчались по девятому шоссе на скорости сто пятнадцать миль в час, я заметил, что мы практически одни на своей полосе, а в южном направлении образовалась многомильная пробка.
– Что-то не так, – сказал я. – Все едут из Канады.
Конечно, было крайне трудно представить, что в Канаде начался Армагеддон.
– Скорее всего, закрыта граница, – отозвался Беннасио.
– И что нам делать?
– У нас нет выбора. Мы должны попасть в Канаду.
Я представил, как мы на скорости сто десять миль в час пролетаем через заграждения, а за нами несется Королевская конная полиция. И как только я вообразил эту картину, во тьме за нами появился первый комплект сине-красных огоньков. Очень быстро за ним нарисовались еще три-четыре, и я различил вой сирены. Беннасио среагировал просто – стрелка на спидометре скакнула на сто двадцать. Мы с ревом пронеслись мимо электронного табло с надписью «Граница закрыта».