ет «военного предводителя» Артура.
Надо сказать, что в повести «Килух и Олвен» Артур тоже ни разу не назван королем: при этом он имеет дворец, дружину, штат слуг и достаточно влиятелен, чтобы мобилизовать всю Британию для выполнения заданий зловредного великана. Здесь, как уже говорилось, перечислены его битвы, но противниками его неизменно вступают мифологические существа. Похоже, и вся повесть происходит в пространстве мифа, и найти в ней какие-то исторические детали можно только случайно. Вывод неутешителен – фольклор бриттов вовсе не интересуется историческим Артуром, для него это лишь условный правитель Британии, место которого занимают порой кельтский бог Ллеу (Луг) или император Максен.
Выполнение трудных заданий – лишь один из многих сказочных мотивов, связанных с Артуром. Самый любопытный из них – ассоциация короля с неким таинственным узником. В том же «Килухе» король последовательно вызволяет из загадочной крепости двух пленников – юного бога плодородия Мабона, сына Модрон, и его друга Эйдоэла ап Аэра (Крик, сын Воздуха). В поэме «Богатства Аннуина» он освобождает еще одного узника, Гвейра, сына Гвейриодда, заключенного в Аннуине – подземном царстве. Двое из названных – Мабон и Гвейр, – упомянуты в триаде 52 о Трех знатных узниках Острова Британии с неожиданным добавлением: «И еще один, знатнейший, чем эти трое, пробыл три ночи в темнице замка Оэт и Аноэт, и три ночи в темнице Гвена Пендрагона, и три ночи в зачарованной темнице под Камнем Эхимейнт. Имя этого знатного узника – Артур, и из всех трех темниц его освободил один и тот же юноша – его кузен Гореу, сын Кустеннина»[158]. Все три темницы, судя по их названиям, также находятся в потустороннем мире, а освободитель короля, упомянутый в «Килухе» (его имя означает «лучший»), не соотносится ни с одним историческим лицом. Возможно, правда, что Goreu является искаженным Gorneu (корнуоллец), и тогда это имя относится к правителям Думнонии, потомкам Кустеннина, которые в самом деле были родственниками Артура.
Сам сюжет о заключении короля в подземном царстве вновь напоминает о его фольклорном родстве с умирающими и воскресающими богами, какими представлялись Мабон и, очевидно, Гвейр, чье имя переводится как «ошейник» или «ярмо». Объяснение этому имени дает повесть «Пуйл, король Диведа», герой которой Придери – еще один полубог, заключенный в подземном царстве, – превращен в коня и вынужден таскать на шее ярмо. Эта аналогия рабского состояния заставляет вспомнить не только кельтские мифы, но и Новый Завет, где Бога, Царя мира, бичуют и казнят, как раба. Ряд средневековых валлийских текстов еретически отождествляет Христа с Мабоном – и не могло ли быть легенд, сближающих Спасителя с Артуром?
Мы еще вспомним о сходстве между Артуром и Христом, а пока вернемся к сборнику «Мабиногион». Если «Килух и Олвен» – самая ранняя из повестей цикла, то самой поздней (не считая трех переводных) можно считать «Видение Ронабви», действие которой происходит в правление короля Поуиса Мадога ап Маредидда (1132–1160). Герой повести Ронабви волшебной силой переносится в лагерь Артура, где видит картины былого величия бриттов: многочисленные армии, прекрасных коней и богато украшенные шатры. Перед ним проходят все приближенные Артура, включая деятелей более позднего времени (например, Оуэн ап Уриен) и мифологических персонажей. На сей раз Артур назван императором, при дворе его находятся короли Франции, Дании и Норвегии, ему платят дань Ирландия и «острова Греции». В этом тексте тоже нет исторических деталей, кроме упоминания (достаточно условного) битвы при Бадоне. Он весь – застывшая картина тех времен, когда Британию защищали истинные герои, а не «ничтожные людишки», какими представлены современники Ронабви.
«Мабиногион» стоит на грани фольклора и литературы, и в нем постоянно соседствуют два Артура. Первый – герой седой древности, общающийся с богами, чародеями и говорящими животными; второй – монарх феодальной эпохи, правящий едва ли не всей Европой. Излишне напоминать, что оба они имеют весьма отдаленное отношение к третьему, историческому Артуру. Этот последний быстрее всех деятелей «темных веков» перешел из жизни в легенду и остался в ней навсегда – благодаря не только масштабу своей личности и драматичности судьбы, но и удачному стечению обстоятельств, прославившему бриттского полководца среди других народов и эпох.
Часть третья. Король прошлого и грядущего
Барды, монахи, трубадуры
Смерть Артура сразу же вызвала к жизни легенду о нем, но о первых трех веках ее существования мы ровным счетом ничего не знаем. Только быстрое распространение имени покойного героя говорит о том, что его слава широко разошлась по землям бриттов, выйдя и за их пределы. Свидетельство этому – процитированная уже строфа из поэмы «Гододдин», сочиненной бардом Анейрином, участником злосчастной битвы при Катрайте:
Gochore brein du ar uur
Caer cein bei ef arthur
Rug ciuin uerthi ig disur
Ig kunnor guernor guaur[159].
Накормил черных воронов он на валах
Крепостных, хоть и не был Артуром.
Впереди самых стойких в битве
Шел Гва[рдд]ур, стена для врагов.
Поэма включена в «Книгу Анейрина» (манускрипт Cardiff MS 2.81, написанный около 1260 года), причем в двух вариантах. Более полный написан на средневековом валлийском языке, а краткий – на староваллийском, относящемся к VI–VII векам. «Артуровская» строфа содержится именно в кратком варианте, что позволяет большинству ученых считать ее подлинной, хотя есть мнение, что это позднейшая вставка. Анейрин (Нейрин) мог сочинить поэму в недолгий промежуток между битвой, состоявшейся около 598 года, и собственной гибелью в пьяной ссоре, которую валлийские источники датируют 604 годом. Ненний называет его современником других великих бардов – Талиесина, Киана и некоего Талхеарна («Железный лоб»). Если о двух последних мы ничего не знаем, то стихи Талиесина, которого Анейрин называл своим учителем, собраны в «Книге Талиесина» (манускрипт Peniarth MS 2 из Национальной библиотеки Уэльса, написанный около 1275 года).
Легенды о Талиесине сохранились во «Всемирной истории» Элиса Грифидда (XVI век), а в XIX столетии Шарлотта Гест включила их в свой перевод «Мабиногион». Согласно этим легендам, поэт жил «во времена Артура и Круглого Стола», хотя хроники, как уже говорилось, относят его рождение к 534 году. Первоначально он носил имя Гвион Бах и был пастушком, приставленным колдуньей Керидвен помешивать в котле волшебное питье, которым она хотела напоить своего уродливого сына Морврана, чтобы сделать того красавцем и умницей. Случайно лизнув обожженный питьем палец, мальчик узнал все тайны мира и попытался сбежать от гнева колдуньи, но она догнала его, проглотила, а потом родила, став, таким образом, его второй матерью (Бретонское «Житие святого Юдикаэля» называет Талиесина сыном Дон – кельтской богини-матери, с которой, видимо, ассоциировалась Керидвен. – Прим. авт.). После этого Гвион Бах попал ко двору принца Эльфина ап Гвиддно, которого он спас от притеснений Мэлгона Гвинедда. Получив имя Талиесин (сияющее чело), он стал знаменитым бардом. В поэтических вставках «Истории Талиесина», по крайней мере, однажды встречается имя короля. В буквальном переводе отрывок звучит так: «Пускай они замолчат, пока с ними не поступили так, как Артур, лучший из дарителей (Arthur ben haelion), обагривший свой длинный клинок кровью вождей, поступил со своими врагами, чья кровь текла рекой с поля битвы на дальнем Севере»[160]. Стихи эти написаны не ранее XII века, но в них отразились древние традиции валлийской героической поэзии: говоря о Севере (Prydyn), автор, скорее всего, имеет в виду легендарную битву в Каледонском лесу.
Реальный Талиесин был бардом короля Уриена Регедского, которого восхваляют 12 стихотворений из 57, содержащихся в книге. Их вместе с некоторыми другими выдающийся валлийский филолог Ивор Уильямс отнес к VI веку, в то время как самые известные сочинения, приписанные поэту, созданы позже – на двух пиках валлийского поэтического ренессанса, в IX и XII веках. В пяти из этих поздних поэм упоминается Артур – без исторических подробностей, в контексте легенды или даже мифа. Первая из них, знаменитая «Битва деревьев» (Cad godeu), повествует о доисторической битве между «светлыми» и «темными» божествами, на стороне которых сражались ожившие деревья и кустарники. В конце ее есть строфа:
В переводе это означает: «Друиды пророчествовали Артуру о том, что было, есть и будет». Во второй поэме, «Престол государя» (Kadeir Teyrnon), прославляется «Артур Благословенный» (Arthur vendigan), «старший государь, щедрый даритель». В поэме «Песнь о лошадях» (Canu у Meirch) – «лошадь Артура, не боящаяся боли» (a march arthur, ehofyn rodi cur). Уже упомянутая «Элегия Утеру Пену» воспевает то ли Утера Пендрагона, то ли самого Артура в чрезвычайно темных выражениях. Только пятая поэма, «Богатство Аннуина» (Preideu Annwfn), напрямую касается Артура, повествуя о походе его армии в кельтский загробный мир Аннуин (Аннун) с целью то ли освобождения уже упомянутого узника Гвейра, то ли получения волшебного котла, «не готовящего пищу для труса» (о нем мы подробнее поговорим, когда речь пойдет о Граале). Аннуин в поэме носит семь разных названий: Каэр-Сидди (Крепость духов), Каэр-Вандви (Вращающаяся крепость), Каэр-Бедриван (Четырехугольная крепость) и так далее. Корабль Артура Придвен трижды перевозил героев на штурм Аннуина, но обратно вернулись лишь семеро – видимо, все-таки с добычей, поскольку вожделенный котел описан достаточно подробно. О самом Артуре в поэме почти не говорится – сказано лишь о его отваге в бою у стен «стеклянной крепости» (chaer wydyr), под которой, скорее всего, имеется в виду тот же Аннуин.