– О Господи, Элан, ну ты и болтун! – перебил ее Гийом. Опешив, Эллен обиженно взглянула на друга. За исключением Донована, Гийом был единственным, с кем она могла поговорить о мечах, и к тому же она так долго ждала его возвращения…
– Ладно, Элан. Я хочу вот о чем спросить: не можем ли мы сходить в кузницу, чтобы ты мне его показал? – Гийом не заметил сверток, лежавший рядом с Эллен на траве.
– Я его принес с собой, – пробормотала она, просияв, и осторожно вынула меч.
– Ты с ума сошел? – Гийом опасливо оглянулся.
– Но я же хотел тебе его показать! – Эллен пожала плечами. В конце концов, она носила с собой и другой меч, хотя это было запрещено.
– А если тебя поймают? Этот меч наверняка очень острый.
– Еще какой! – гордо сказала Эллен.
Увидев блеск в глазах Гийома в тот момент, когда он увидел меч, Эллен простила ему странное поведение и долгую разлуку. Удивленно осмотрев меч, Гийом одобрительно присвистнул.
– Если бы у меня было достаточно денег, я бы сразу же у тебя его купил.
Эллен с сожалением пожала плечами и осторожно завернула меч.
– Когда ты станешь знаменитым рыцарем, я выкую для тебя самый лучший меч. Тебе будет завидовать сам король, – утешила она Гийома.
– Ну хватит преувеличивать, болтунишка! – Рассмеявшись, Гийом приобнял ее за талию и левой рукой растрепал ей волосы.
Так как Эллен по-прежнему держала в руках меч, она не могла сопротивляться, боясь поранить Гийома. Эллен попыталась проигнорировать чудесное ощущение возбуждения. В это мгновение она мечтала о том, чтобы лежать в объятиях Гийома, чувствуя себя настоящей женщиной.
Когда он отпустил ее, она чуть было не открыла ему свою тайну, но в последний момент одумалась.
– Что касается меча для знаменитого рыцаря, можешь начинать делать его прямо сейчас. Должен тебе сказать, что я уже рыцарь! – гордо сообщил Гийом, наблюдая за реакцией Эллен на это сообщение.
– Что-о? Я хочу сказать, ты же только в следующем году должен был… Разве ты не сказал, что сперва рыцарем должен стать твой старший брат?
– Пути Господни… – Улыбнувшись, Гийом воздел руки к небу.
– Ты должен рассказать мне все подробно! – Внезапно Эллен поняла, что для нее означает его посвящение, и сразу же посерьезнела. – Простите, сэр, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне об этом как можно больше.
– Да ладно тебе, пока мы с тобой наедине, можешь по-прежнему называть меня Гийомом. – Ухмыльнувшись, он бросил камешек в ручей.
«И вовсе он не похож на рыцаря!» – подумала Эллен.
– Ну ладно, давай, рассказывай уже скорее! – поторопила она друга.
Кивнув, Гийом немного поерзал на камне, усаживаясь поудобнее.
– Надеюсь, у тебя есть немного времени?
«Вся моя жизнь», – чуть было не ответила Эллен, но сдержалась и лишь кивнула.
– Все началось с того, что Гийом Тальвас, граф Понтийский, поссорился с королем Генрихом. Говорят, король не признал прав Тальваса на земли, которые тот считал своими. Итак, он объединился с дворянами Фландрии и Болоньи. Они напали на Йов и захватили его. Моему господину об этом сообщил гонец. Он тут же вооружил свои войска, и мы уже на следующий день выступили в Нёф-шатель, чтобы усилить местный гарнизон. Вражеские войска не должны были пройти там, а главное, не должны были добраться до Руана…
– А как это связано с твоим посвящением в рыцари? Ты же говорил мне, что это самое важное мгновение в жизни рыцаря и по этому поводу устраивается большой праздник. Почему же ты мне не сказал, что тебя собираются посвящать в рыцари? – возмутилась Эллен.
– Ох, Элан, ну не будь таким тупым!
– Я не тупой. Я просто думаю, что ты мог бы и рассказать мне о том, что Танкарвилль собирается сделать тебя рыцарем.
– В том-то и дело, что он не собирался! И если ты не дашь мне рассказать дальше, то никогда не узнаешь, как это произошло. Хочу заметить, что ты единственный человек на свете, который еще упрямее меня, – проворчал он.
– Ладно, извини. – Эллен скорчила виноватую гримаску и дружелюбно толкнула Гийома локтем под бок.
Гийом поднял с земли палку и начал чертить что-то на влажной земле. Точками он обозначил Нёф-шатель, Йов, Руан и Танкарвилль, а линией – Сену. Он пояснил, что Руан, столица Нормандии, считался великолепно укрепленным, но все же эту крепость можно было взять. Властители Иова, Мандевилля и Танкарвилля сошлись на том, что наступление врага необходимо было остановить. Разведчики собрали всю информацию о противнике, чьи войска обладали численным преимуществом и были вооружены до зубов. Гийом, стоявший вместе с другими оруженосцами неподалеку от своего господина, понял, насколько серьезно их положение. Он бросился де Танкарвиллю в ноги и стал умолять господина разрешить ему выступить в поход. Де Танкарвилль был горд поступком своего оруженосца, но отказал ему, заявив, что отдавать жизнь за короля должны рыцари, а не оруженосцы. И хотя его голос звучал строго, Гийом заметил улыбку в его глазах и не стал подниматься с колен. Словно по тайному знаку, оруженосцы графа Мандевилльского и графа Иовского опустились на колени перед своими господами. Гийом набрал побольше воздуха в легкие, собираясь с духом, и попросил своего господина посвятить его в рыцари, чтобы он мог сражаться за господина и короля. Ошеломленные такой преданностью, другие оруженосцы тоже попросили своих господ посвятить их в рыцари. Де Мандевилль, де Йов и де Танкарвилль переглянулись. Мандевилль был всего лишь на пару лет старше оруженосцев и прекрасно понимал, что они чувствуют.
Но прежде чем хоть кто-то из господ успел отреагировать на это, в комнату вбежал совершенно обессилевший гонец и сказал, что Йов и Омаль взяты и враг уже близко.
Де Танкарвилль первым достал свой меч, поднес его к лицу, а потом опустил поочередно на оба плеча Гийома. Другие господа сделали точно так же и вооружили своих оруженосцев мечами прежде, чем враг вошел в Нёф-шатель. Де Танкарвилль поспешно принес меч из оружейной, повесил его Гийому на пояс и обнял вновь посвященного рыцаря.
– Сделай мне одолжение и сегодня постарайся не умереть! – шепнул он Гийому на ухо.
Гийома глубоко поразили эти слова, но прежде чем он успел что-либо возразить, вбежал еще один гонец. Враг продвигался быстрее, чем ожидалось. Ничего не было подготовлено, тактика не продумана, и даже не все были достаточно вооружены. Де Йов совершенно пал духом, услышав, что его графство сожжено, и не знал, что ему делать. Все начали перекрикивать друг друга. Несколько рыцарей сгоряча решили поскакать навстречу врагу, чтобы задержать его перед городскими воротами, и поскакали, не предупредив остальных. Этими действиями они ослабили гарнизон, подвергая Нёф-шатель еще большей опасности. Де Мандевилль взял с собой пару рыцарей и поспешно поскакал с ними к мосту у восточных ворот города, чтобы усилить позиции защищавшихся. И только де Танкарвилль действовал обдуманно. Он быстро собрал своих людей, и вскоре у него уже был дееспособный отряд. Хорошенько подумав, он приказал своим рыцарям скакать к мосту, чтобы помочь де Мандевиллю и его людям. Гийом был опьянен успехом. Это была его первая рыцарская битва! Страстно желая биться, он поскакал к мосту, обогнав своего господина, но де Танкарвилль задержал его. Хотя Гийом сгорал от нетерпения, он, как и было приказано, пропустил вперед двух рыцарей постарше, а затем и сам бросился в гущу боя.
Фламандские солдаты уже напали на поселение за крепостной стеной. Они сражались храбро и жестоко. Вскоре копье Гийома сломалось, и у него остался лишь его меч. Сначала людям де Танкарвилля удалось немного потеснить противника, но вскоре противник стал напирать, и граф де Матье приказал своим людям отступить. Нужно было всеми силами удержать Нёф-шатель. Даже население города помогало рыцарям. Храбрые от отчаяния, простолюдины сражались рядом с рыцарями, чтобы не дать фламандским солдатам победить, а затем разграбить все их имущество. Объединенными усилиями им удалось снова отогнать врага.
Двое фламандских пехотинцев бросились за Гийомом. Юноша попытался спрятаться за загоном для овец, так как не смог пробиться к своим. Гийом был теперь совсем один, но пока он оставался на лошади, он имел преимущество перед своими противниками, хотя тех и было двое. Внезапно один из пехотинцев схватился за железный крюк, которым сбивали огонь с соломенной крыши, чтобы пожар не перекинулся на другие дома. Фламандец ударил Гийома этим ужасным оружием по плечу и попытался стащить его с коня.
В подтверждение своих слов Гийом приспустил рубашку и показал Эллен свежую рану. Поморщившись, девушка присвистнула.
– Тебе досталось! Что, до сих пор болит?
Гийом, храбрясь, отрицательно покачал головой. Он тогда не дал стащить себя с коня и даже сумел освободиться от крюка. Но чтобы его победить, солдаты трусливо зарубили его коня. Если бы в тот момент им не приказали отступать, он наверняка бы погиб. Да, он лишился лошади, но не жизни. Впрочем, конь был для него огромной потерей, учитывая, сколько стоит такой скакун. Однако Гийом не сразу понял, что это для него означает.
Вечером победители праздновали свой триумф. Гийома хвалили за храбрость, говорили, что он утвердил рыцарскую честь в бою, и юноша купался в лучах славы и был доволен собой, пока Мандевилль не начал над ним подтрунивать.
Граф, смеясь, потребовал у Гийома подарок. «Хомут или седло ты бы мог отдать своему господину», – сказал он.
Боевой скакун был единственной собственностью Гийома, даже сбруя принадлежала его господину. Не понимая, что происходит, он сказал об этом де Мандевиллю, но тот ему не поверил, а остальные рыцари уже сгибались от смеха. Де Мандевилль открыл Гийому глаза, ведь тот думал, что сражается, лишь отстаивая честь, и не знал, что должен был забрать у побежденного врага лошадей, оружие и сбрую – такова была его награда. Для молодого рыцаря очень глупо было просто биться и выйти из поединка беднее, чем до начала боя. Ведь он был одним из победителей, да и сражался храбро! Сообразно традициям, после посвящения в рыцари господин подарил ему рыцарские шпоры и красивую теплую накидку, но собственного коня у Гийома теперь не было.