Проснувшись утром, Эллен обрадовалась, что ночь с кошмарами закончилась. Она не решалась зайти к Исааку. Когда он проснется и поймет, что ему отрезали руку… Он проклянет Эллен, как только узнает, что она это не только допустила, но и согласилась на это, да еще и помогала лекарю. Она знала: Исаак не поймет, что она хотела любой ценой спасти ему жизнь – ради Милдред и детей.
Эллен и Петер доделали ворота и утром отвезли их монахам при помощи двух друзей Петера. Чувствуя себя совершенно вымотанной, Эллен пришла домой к обеду и услышала, как бушует Исаак. Милдред, дрожа, сидела на топчане в кухне и всхлипывала. Мария и Агнесс прижались к матери. Они тоже плакали. Эллен опустилась на колени возле сестры и так стояла, обнимая ее, пока та не успокоилась.
– Не ходи к нему, ему нужно время! – Милдред схватила Эллен за руку, когда та попыталась встать. – Теперь он знает, что это ты его держала, когда… – Милдред запнулась. – Он без остановки тебя проклинает.
– Но разве я могла поступить иначе? – Эллен беспомощно посмотрела на сестру.
– Я знаю, другого выхода, чтобы спасти его, не было, но он… Он этого не понимает! – Милдред снова всхлипнула. – Что же теперь будет? – в отчаянии прошептала она.
Эллен избегала встречи с Исааком, а тот все бушевал.
Милдред часто заходила к нему, хотя сама едва держалась на ногах, а Ева или лекарь каждый день меняли ему повязки.
Исаак кричал, проклиная Эллен, три дня. Затем в доме стало тихо. Он повернулся лицом к стене и не шевелился, хотя ел и пил то, что приносила ему Ева. Он перестал со всеми разговаривать.
Февраль 1177 года
Прошло прочти четыре недели с тех пор, как лекарь отрезал Исааку руку, но того по-прежнему преследовали кошмары. Однажды ночью Милдред вдруг начала громко стонать. Не до конца проснувшись, Эллен босиком поплелась к сестре.
– Что случилось с мамой? – спросила Мария, которая спала рядом с матерью, а теперь терла глаза со сна.
Испугавшись, она спряталась за Эллен, когда та развела огонь.
– Я думаю, это ребенок! – Эллен нежно погладила малышку по голове.
Сестра Петера последние несколько дней тоже ночевала в доме, и теперь, зевая, спустилась в кухню.
– Ева, сходи за повитухой! – спокойно сказала Эллен, ставя воду на очаг. Взяв Марию и Агнесс за руки, она отвела их к Исааку.
– Проснись! – Эллен потрясла его за плечо. – Займись детьми. Милдред рожает, и я должна идти к ней. – Суровый тон Эллен не допускал никаких возражений.
Исаак приподнял одеяло.
– Идите сюда, а то холодно, – сказал он дочерям.
Те охотно залезли к нему на кровать, радуясь, что он больше не кричит и начал с ними разговаривать.
Прошло очень много времени, прежде чем Ева вернулась с повитухой. Повитуха сунула руку Милдред под рубашку.
– Я уже нащупала головку, – ободряюще сказала старушка, погладив покрытую капельками пота щеку Милдред. – Скоро все закончится.
Милдред была бледной и обессиленной, но все-таки кивнула.
Вскоре Милдред родила мальчика, похоже, ребенок был недоношенным. Он не кричал, безжизненное тельце было серым.
Повитуха покачала головой.
– Он мертв, – сказала она.
Милдред громко разрыдалась. Не успела она отдохнуть, как у нее снова начались схватки и вышел послед. Когда все закончилось, Милдред совершенно лишилась сил.
Повитуха обмыла ее, а Ева перестелила кровать.
Тем временем Эллен вышла в сад и вырыла могилу для ребенка. Вообще-то этим должен был заниматься Исаак, но он не мог этого сделать. Тихонько помолившись, Эллен похоронила мертвое тельце и послед, забросала могилу землей, а сверху посадила маргаритки и воткнула в землю крест из двух связанных палок.
Когда она вернулась в дом, Исаак сидел возле Милдред, вытирая здоровой правой рукой слезы с ее лица.
– Когда я умру, ты должен жениться на Элленвеоре. С нею вы со всем справитесь. Тебе нужна жена, а детям – мать, – прошептала Милдред.
– Тс-с-с, – шепнул Исаак и поцеловал ее в лоб.
– Прошу тебя, Исаак, ты должен мне это пообещать! – умоляла Милдред, приподнимаясь ему навстречу.
– Конечно, любимая, – нежно произнес он.
– Пообещай мне, что ты на ней женишься. Подумай о детях и о кузнице. Только она может тебе помочь. – Милдред всхлипнула. – Эллен – хороший человек! Поклянись, что ты это сделаешь! – не унималась она.
– Я поклянусь во всем, чего ты хочешь! – сказал в ответ Исаак, просто чтобы ее не волновать.
Эллен сделала вид, что не услышала его обещания. Увидев Эллен, Исаак встал и, не глядя на нее, молча пошел в свою комнату.
Милдред уснула от слабости, но когда Эллен встала, чтобы пойти в кузницу, она проснулась.
– Эллен! – тихо позвала она сестру. – Да?
– Ты слышала, какую клятву дал мне Исаак?
Эллен невольно кивнула.
– Теперь твоя очередь. Поклянись мне, что ты позаботишься о Марии и Агнесс… И об Исааке. Вы должны пожениться, когда я умру!
– Ты скоро выздоровеешь и сможешь сама позаботиться о своих детях! – попыталась успокоить сестру Эллен.
– Нет, я знаю, что я умру.
Эллен промолчала.
– Прошу тебя, поклянись мне! – прошептала Милдред. Хотя она и спала до этого, но выглядела по-прежнему очень уставшей. Она стала еще бледнее, а щеки и глаза ввалились.
Эллен сдалась.
– Да, Милдред. Я приношу эту клятву, но я сделаю все для того, чтобы до этого не дошло. Ты должна выздороветь!
В полдень Милдред действительно стало лучше. Лицо у нее уже не было таким бледным, а щеки раскраснелись. Немного успокоившись, Эллен после обеда вернулась к работе, и только вечером сообразила, что щеки Милдред красные не от того, что ей стало лучше, а от жара. Повитуха обещала зайти, и Эллен с нетерпением стала ждать ее прихода.
– По-моему, у Милдред жар, – сказала она старушке, когда та наконец пришла.
– Я не могла прийти раньше: жена маляра родила близнецов. Первый ребенок шел ножками вперед, а такие роды всегда проходят трудно.
Эллен подала старушке кружку пива, а затем миску с теплой водой. Та тщательно вымыла свои узловатые руки и стала осматривать Милдред.
– Мне она совсем не нравится! – буркнула она.
Повитуха приготовила отвар из трав, которые носила с собой, и обмыла этим отваром Милдред.
– Дайте ей выпить два стакана этого отвара, один сегодня, второй завтра. Я приду около полудня и осмотрю ее еще раз.
По обеспокоенному лицу повитухи Эллен поняла, что дела Милдред плохи.
– Моя сестра думает, что умрет. Вы тоже так считаете? – выдавила из себя Эллен.
– Пути Господни… Иногда умирающие знают больше здоровых. Я тут мало что могу сделать, но, несомненно, сделаю все возможное. – Повитуха допила пиво, закуталась в шерстяной платок и вышла из дома. – Крепись, Элленвеора, и не забывай молиться!
Эллен морозило. Прошедшие дни были слишком тяжелыми. Она скучала по своей кузнице, по Жану и Розе и, конечно же, по Уильяму. Чувствуя себя совершенно вымотанной, она заползла в свой угол, закрыла лицо руками и расплакалась. Она плакала и плакала, пока, наконец, не уснула.
В Милдред едва теплилась жизнь. Жар не усиливался, но и не уменьшался. Девочки сидели возле матери и плакали, словно чувствовали, как мало ей осталось жить.
Даже Исаак, пересилив себя, выходил из своей комнаты и сидел рядом с Милдред, держа ее за руку. Когда он с любовью проводил рукой по ее лбу, Милдред открывала глаза и улыбалась. Как только он входил в комнату, Эллен уходила в мастерскую.
– Мне очень жаль, – прошептала как-то Милдред.
Молча кивнув, Исаак сжал ее руку, а Эллен в этот момент сидела у нее в ногах.
Исаак не обращал на нее внимания. Вечером повитуха пришла еще раз. Они все знали, что конец уже близок и Милдред ничем не поможешь. Молитвы Эллен ее не спасли.
С каждым часом ей становилось все хуже. Широко распахнув глаза, она с дрожью в голосе напомнила мужу и сестре об их клятвах. Вечером она нашла в себе силы попросить у Эллен прощения за то, что она возлагает на нее столь тяжкое бремя.
После захода солнца на улице совсем похолодало, а в доме уютно потрескивал огонь в очаге, на железной цепочке над языками пламени висел котел с ароматным супом. Все молча уселись за стол и стали ужинать, не поднимая глаз от тарелок.
Огонек жизни Милдред еще мерцал, но вскоре совсем угас.
После похорон Милдред Эллен чувствовала себя еще хуже, чем после смерти Леофрика.
В течение года она будет соблюдать траур, а затем ей придется выполнить свою клятву.
Исаак постепенно выздоровел. Культя зажила, не начав гнить, но, потеряв руку, Исаак, казалось, потерял саму жизнь. Он целыми днями лежал на кровати, горюя о своей судьбе.
Сначала Эллен ему сочувствовала, но вскоре это начало ее злить.
Ева по-прежнему заботилась о доме и детях, но ведь Исааку уже не нужно было приносить еду. Он вполне мог бы вставать с кровати и заниматься чем-нибудь полезным, хотя теперь он и был «калекой», как он часто говорил.
Эллен была в ужасе от того, что ей придется соединить свою жизнь с этим человеком. И почему ей пришлось поклясться в этом сестре? Тот, кто нарушал клятву, данную умирающему, был обречен на вечное проклятие. Таким образом, ей придется выйти замуж за Исаака, хочется ей этого или нет.
Однажды она сообщила Исааку, что собирается поехать в Орфорд, чтобы уладить свои дела. Исаак посмотрел на нее неодобрительно.
– Ты ведь и не собиралась выполнять данную тобой клятву, правда? – злобно спросил он.
– Что ты имеешь в виду? – Эллен вскинулась.
– Едва мы похоронили Милдред, ты уже бежишь отсюда, бросая меня и детей на произвол судьбы.
– Да что ты такое говоришь?! Ева останется здесь и будет заботиться о девочках, пока я не вернусь. Петер будет в мастерской выполнять работу, которая не терпит отлагательства. Да и ты ведь никуда не деваешься!
Эллен был обижена. Да как Исаак смел назвать ее обманщицей?! То, что он все время жалел себя, вызвало у Эллен ярость и отвращение.