Внутри он кричал от боли.
Снаружи он трясся от злобы, выдавал припадочные движения за удары по умирающему врагу.
Какофония ненависти внутри него достигла пика, вырвалась наружу в виде бессмысленных, отрицающих любое искусство меча атак.
Голоса в черепной коробки достигли крещендо. Под конец, они стали настолько громкими, что его разум пошел в разнос, и, наконец, подключил защитные механизмы. Голоса остались, но перестали восприниматься.
Стали чем-то вроде мерного тиканья часов, к которым человек давно привык.
На их фоне он молчал.
На их фоне он вопил от боли, но некому было услышать.
— Сдохни! СДохни! СДОХнИ!
"Это не я, это не мое тело" — Первая связная мысль после ранения, она ухнула, словно в колодец, потерялась среди эха и кривых зеркал чужого шепота.
— ВИИИИК!
"Опять она, опять зудит рядом, паршивое насекомое. Таракан-пруссак на кухне моей жизни. Рыжая девка, слишком навязчивая, чтобы ее можно было где-нибудь бросить…"
— ВИИИК! — Проорали прямо у него над ухом.
Раздражающий шепот мертвых внезапно утих, будто кто-то крутанул на минимум качельку громкости, вместе с ним спал и гнев. Не до конца, разумеется, просто стало легче.
Состояние упало до: "Ты сжег мой дом".
Вместо: "Ты сжег мой дом, надругался над обгорелыми остатками всех дорогих моему сердцу обитателей, а затем заставил сидеть за это в тюрьме".
Только сейчас Санитар почувствовал, что задыхается. Припадок оказался настолько сильным, что он раскрошил себе зубы, изодрал ногтями ладони до кости, сорвал голос до рвоты, а вокруг рта образовались клочья пены от его слюны.
— Я кинула церковный бафф, — Робко произнесла Ира, успевая при этом отмахиваться копьем сразу от двух зомби-мечников. Труп третьего лежал рядом.
"Кидает баффы она, а церковной подстилкой называют меня", — Привычно вызверился на нее Санитар. Вспышка не дала ему сдержать язык за зубами:
— Заткнись уже, и сделай хоть что-то полезное.
Он неловко встал, грубо отбил протянутую ему ладонь. С мстительным удовольствием принялся наблюдать, как из-за этого простого жеста один из зомби-мечников успел пройти мимо неловко вскинутого копья и оставил напарнице резаную рану в боку. Не спас даже артефактный плащ, благо ударил мертвец с оттягом, да и подобрался близко.
Виктор слегка помедлил, но потом остатки разума победили, и он с отчетливым сожалением быстро упокоил шуструю нежить. Мимо упавшей на одно колено Иры он прошел, как мимо пустого места. Рана этой рыжей неудачницы его совершенно не интересовала.
"Гм, а я давал ей слабое зелье исцеления наперед, или так и оставил в инвентаре? Пофиг. Скорее второе. А эта клуша вряд ли догадалась купить сама. Вот и хорошо. Сдохнет — мне же будет проще", — Холодно решил он.
— Вик… — Раздался тихий, исполненный отчаяния и мольбы шепот ему в спину. Мечник его проигнорировал, лишь искоса посмотрел на нее, чтобы тут же отвернуться.
Рыжие, цвета апельсиновой цедры пряди трогательно облепили ее лицо. С фалд артефактного плаща весело бежала кровь, забытое копье валялось слишком далеко, чтобы успеть до него добраться, а на чумазом лице застыло непонимание пополам с отчаянием, гаснущей надеждой и подступающей обреченностью.
Она была так трагично красива в этот момент, что Виктор на долю секунды смягчился, потянулся рукой к инвентарю, чтобы бросить ей, как собаке, слабое зелье.
Но потом память подкинула ему похожий случай. Где она с тем же самым выражением стояла у порога своей квартиры, а милый синий халатик также шелестел подолом, как ее нынешний плащ. Она порвала с ним, вернее, взяла паузу, но все было понятно. И то же самое выражение на лице: крест, который она вынуждена нести, неизбежность трагедии и много чего еще.
"Вот и подыхай, с осознанием своей правоты, подзаборная шавка, королева драмы из дешевого шалмана", — Мстительно подумал он и окончательно выкинул напарницу у себя из головы. Есть проблемы и посерьезнее.
Он недовольно цокнул, провел языком по зубам, удостоверился, что регенерация вернула ему все обратно. А затем отрывистым движением вытер тыльной стороной руки хлопья пены. Помотал головой, но притихший было шепот мертвых, снова начал вклиниваться ему в голову.
— Да когда ж вы все заткнетесь?!! — Заорал он в бешенстве.
— А-А-а-а-а! — Вторили ему нечленораздельные вопли сражающихся вокруг людей. Адекватными среди них оставались считанные единицы. Разве что его напарница, сосредоточенный на бое Вереск, владельцы стены-баррикады, что еще держались под напором основной группы нежити, да Нана.
Последняя оттащила в угол свою раненую подругу и теперь обороняла ее с помощью подобия деревянного голема. Наверняка купленная в Системе вещь. Призывательные свитки Виктор находил очень редко, и то — больше в начале своего странствия.
"Кобольд, надо убить его!" — Вспыхнула в голове очередная полубредовая мысль. К счастью, церковное благословение прочистило мозги хотя бы до уровня простых логических цепочек.
"Если убить тварь сейчас, то вся эта орава переключится на более доступные цели. Сраные армейцы пусть идут нахрен вместе со своим боссом-торчем, а вот мне придется кисло. Времени в обрез, на мусор его тратить глупо".
В итоге, Виктору все же удалось снять фокус своего воспаленного рассудка с легкой и очевидной цели (кобольд), и поместить на более приоритетную (Фулиго). К нему он и двинулся.
Рядом сразу десяток зомби окружил со всех сторон, после чего добил очередного армейца. Бледная до синевы Нана зажимала прокушенное бедро, рослый армеец полз к Санитару на четвереньках и молитвенно простирал руки, наверняка прося эликсир. А сзади все зудела своим отвратительно звонким голосом его бывшая, повторяла и повторяла короткое имя, словно в забытии. Кличку, которую он так не любил.
"Сколько раз повторять, тупая ты сука, хватит звать меня Саввой. Если вдруг она выживет, обязательно отрежу ей язык. И побрею налысо, да. Гребаное яркое пятно на общем фоне. Сейчас хоть за спиной осталось, перед глазами не маячит.
Размалеванная стерва… Вот что стоило покрасить свою мочалку в нормальный цвет? Черный, там. Или серый — как ее личность. А теперь она выглядит, как уродливая неоновая вывеска в три часа ночи или сварка — слишком бьет по глазам".
Ему что-то гневно кричал военный с верхнего яруса баррикад, прыгали из тумана у ног зомби, постоянно задевало шальными очередями, взывала к его личности и оставшаяся в живых пятерка, танков которых пожирал заживо зомби с нереально огромным ртом. Однако Санитар проигнорировал их всех.
"Это что такое, лол? Гребаный пакман. Надеюсь, он никем не подавится", — Мерзко ухмыльнулся хитокири, — "Сделаю ему ошейник и приведу к Доминику. Нет, очистит. Ублюдок! Тогда к Картографу. Чтобы отомкнуть цельнолитой ошейник, понадобится опытный Сталевар! Земля металлом мразоте"
Он шел с внешне невозмутимым видом. Лениво отбивал чужие атаки, добивал нападавшую на него нежить, да переступал через агонизирующие тела в своем движении к приоритетной цели.
"Фулиго Гнилостный. ФУЛИГО!"
Босс этажа, тем временем, все сильнее сдавал в схватке с Вереском. Лидер армейцев, казалось, совершенно не ощущал давления затемняющих рассудок испарений, не стремился искромсать все живое и неживое, не впадал в священную ярость, не срывался на подчиненных.
Он медленно, но верно теснил своего врага. Короткими, будто не связанными между собой движениями, внешне случайными связками ударов, прыжков, пируэтов, тщательно выверенных отступлений и разбежек для лучшей атаки.
Противостоящий ему человек с плесенью на голове ничем подобным похвастаться не мог. Только дурной силой.
От его ударов шла вибрация, случайно попавшие под руку тела зомби гнили от малейшего прикосновения, пол под ним стал одним черным пятном, как от пожара. Даже туман будто бы боялся приближаться к своему призывателю. Лишь пятачок вокруг двух бойцов оставался свободным от общего смога.
Тем временем, лидеру армейцев удалось нанести Фулиго сокрушительный удар. Вереск хлестнул ребром ладони локтю, чем вывернул его в обратную сторону, моментально сбросил перчатку с руки, тут же в инвентаре достал новую.
Босс этажа моментально "вогнул" локоть обратно, однако тот с хрустом сломался. Отломанная рука даже не долетела до пола: рассыпалась серовато-черным песком.
"Похожие силы?" — Подумал Санитар. Его самообладание снова начало давать трещину, однако волевым усилием удалось остановить себя от прыжка прямо в схватку двух сильнейших бойцов на этаже.
Вместо этого, Виктор принялся зачищать от зомби ближайшее окружение, и этим заставил кобольда выделить на его зачистку очередную партию зомби. Теперь у него всегда будет мясо для обновления "Долгой Прогулки" вкупе с вампиризмом.
Тем временем, координация движений Гнилостного становилась все хуже и хуже. Как будто уничтоженная рука тоже выполняла одну из функций позвоночника. После ее потери движения Фулиго стали дергаными, хаотичными, и иногда словно бы запаздывали, не успевали за привычной скоростью тела.
Вереск моментально воспользовался своим преимуществом. Через пару секунд он отхватил еще одну чужую руку, успел пробить чувствительный удар ногой в бок (правда, без применения своей загадочной способности), а затем принялся подбадривать оставшихся сторонников.
Тех, даже считая с убитыми и пропавшими в тумане, было подозрительно много. Виктор решил, что, по приходе основного отряда на этаж, к ним тут же добавилась, как минимум, не уступавшая им в численности группа из-под баррикад.
Именно эти люди в количестве шести-восьми человек еще оставались рядом со своим лидером. Остальные дрались чуть в стороне от толпы штурмующих, как Нана с Ликой или оставшийся безымянным "спорщик".
— Нам осталось немного! Вперед, АРМИЯ!!! — Взревел лидер тоном конченного фанатика. А у Санитара слегка отлегло от сердца: не он один испытывает всякую ерунду с эмоциями. Просто у генерала это свойство проявилось по-другому.