Даже сейчас она ожидала злого окрика, как у куратора, но получила лишь добродушную усмешку, кружку горячей воды, несколько пакетиков с чаем или кофе на выбор, а также огромный кулек с самым разным печеньем и таблетку витаминного комплекса напоследок.
— Вот так и надо сразу, — Сказал ее благодетель, пока девушка тихо урчала от удовольствия, смакуя нехитрую еду, — Я пока приготовлю тебе ванну. Хоть помоешься нормально.
Ответа он не дождался. Беглянка оказалась слишком поглощена полузабытыми вкусами, чтобы отвлекаться на чужую речь.
"Ладно, надо подумать, как организовать горячую воду", — Решил Санитар. В кране, конечно же, никакой воды уже не текло. Не проблема, пока есть "безразмерная фляга воды". С ее помощью он наполнил ванную, а затем поставил обогреватель прямо в воду. Благо, для его приобретения это была не проблема.
Дальше — дело техники. Отыскать в доме несколько тазиков, наполнить часть из них холодной, а часть — горячей водой, накрыть горячую, чтобы не остыла раньше времени, достать из инвентаря всякие крема, шампуни и прочую химию, которую когда-то выгреб с полок Тедди и поделился со своим напарником. Виктор в тот раз тоже бросил их не глядя, а сам пользовался регулярно только пеной для бритья да мылом.
"Мне все равно не нужно. А так — пусть почувствует себя женщиной", — Решил он с добродушной усмешкой. Осталось только подобрать одежду на замену тому ужасу, в котором она сейчас ходила, и дело сделано.
"Легко сказать. Я-то себе брал только мужскую. Так. Ну, допустим, тот плащ явно системный, а Ира вряд ли его привязала, иначе не тонула бы в нем, как в одеяле. Под размеры тот подстроится. Блин, а у меня, как назло, разве что футболки с джинсами под ее размер найдутся.
Ладно, что-нибудь более защищенное потом найду, если нужно будет. Пока походит в мужских футболках, не облезет. Все равно под плащом не видно будет, если нормально его наденет. Джинсы тоже сойдут, я тогда правильно хапнул сразу ворох. Вроде как, ее размер там есть".
В итоге Виктор разложил для нее несколько футболок на выбор, оставил пару джинс, женские крема и притирки, после чего вышел и позвал счастливую поедательницу печенья. Еще минут десять ушло убедить ее воспользоваться всем предложенным, и Санитар облегченно выдохнул, когда закрылась дверь в санузел.
Честно говоря, он даже слегка устал. И точно не думал, что все настолько плохо. После встречи, хитокири твердо решил не поддаваться на ее взгляды, не потакать просьбам. А еще лучше — держать дистанцию. Жаль, но его собственной выдержки хватило лишь на пару минут первой же квартиры.
Стоило Виктору найти пустующую квартиру на ночь и позволить расслабиться, как девушка безо всяких разговоров свернулась клубком перед входной дверью. Отголосок бытия бессловесным орудием… Вот как они могли так поступать не с какими-то уголовниками или кровожадным отребьем, а с нормальной, пусть и слегка независимой и горделивой девушкой?!
Санитар не мог оставить все как есть, и битых полчаса доказывал, что она обладает теми же правами, что и он. Пришлось выложить перед ней все разнообразие припасов, даже организовать горячий душ, ну да Бог с ним. Благо нагревательный артефакт стоил копейки, а водой из безразмерной бутыли он мог наполнить все промышленные цистерны в городе, не то что одну старенькую железную ванну.
Мороки, правда, было достаточно, но взгляд Иры, наполненный такой горячей благодарностью, искупал все усилия.
А уж потом, когда девушка вышла из ванной такая красивая, мягкая, посвежевшая, с ярким румянцем на красной от пара коже… Он едва сдержался, чтобы не наброситься на нее прямо там.
А Ира прекрасно распознала его голодный взгляд. Широко улыбнулась, бросилась к нему на шею с благодарностью.
"Что ты делаешь, мать твою?! Я ж не железный!", — Мысленно воскликнул Виктор, когда это воздушное создание в одной футболке и трусиках повисло у него на шее.
Ни следа от прошлой вони, загнанности на лице и побитого вида. Она все еще выглядела не совсем здорово, но это уже была привлекательная "аристократическая бледность". А вкупе с пышными рыжими волосами, из которых вычистили всю грязь и колтуны, с чертями, играющими в ярких зеленых глазах, а также общим беззащитным видом, который придавала ей мешковатая мужская футболка, у Санитара чуть повторно не отказали тормоза.
Чертовка знала об этом, не могла не знать! Она обнимала его своими мягкими руками, одуряюще женственно пахла, провокационно шептала благодарности на ухо, прижималась своими упругими формами к его груди. Теперь ее бедственное положение выдавала только легкая неуверенность на лице и немного скованная поза. От страха, но не к самому хитокири, а, наоборот, что он не примет, оттолкнет.
Чувство горячей благодарности вкупе с понятным женским интересом к сильному, надежному самцу, даже потребностью, а также нужда в простом человеческом тепле и желание вновь почувствовать те, другие, приятные эмоции и удовольствие, которое они не так давно получали друг от друга.
Она и сама запуталась во всех этих ощущениях, эмоциях, остатках былых чувств и многом другом. Сначала была лишь понятная радость от встречи с кем-то из прошлого, затем — гигантская, до слез и комка в горле при одном упоминании — благодарность.
Не за спасение жизни, нет. За теплые слова, за поддержку, за согласие быть рядом, терпеть ее. Потом — за возврат к нормальной жизни, за богатые, великолепные, невозможные условия, вроде вкусной еды, горячей ванны, привычных прихорашиваний. Свободе выбора, которой у нее не было уже слишком давно.
Восхищение им пришло незаметно, как будто всегда оставалось в ее личности. Та подавляющая аура превосходства, та сквозящая в движениях мощь старого друга "Саввы", которую она не стала озвучивать, но про себя восхитилась. И даже возбудилась. Эта аура вызывала прилив горячей волны в груди. Ей казалась очень волнующей мысль увидеть давнего партнёра в иной, более доминантной роли, и от этого ощущения сладко тянуло внизу живота.
Добавить ко всему расслабление от ванны, мысли девушки, в которых она накрутила себя в стиле "сейчас или никогда", ее отчаянное желание сделать все как прежде, и получим — женщину, которая хотела своего мужчину как майская кошка, почти теряя разум от желания, нетерпения и предвкушения.
Из всего этого Санитар не понял почти ничего, лишь очередной раз поразился женской приспособляемости да лицедейству, которое заставляло их выглядеть на все сто в любой ситуации. Даже после бытия чего-то между заключенным ГУЛАГа и узником Освенцима.
"Я бы только в себя приходил пару дней. Да что там, неделю! Именно столько…" — Он не успел ни закончить мысль, ни погрузиться в меланхолию от воспоминания о Коловрате. Жесткие искусанные губы Иры требовательно нашли его собственные, накрыли в отчаянном поцелуе, а точеная женская ладошка накрыла его ладонь, сама потянула жилистые пальцы парня вниз, к краю футболки, к мягкой, упругой груди. Она устала ждать от него ответа, психанула и бросила на кон все. Пан или пропал.
Виктор пропал.
Он и сам не понял, как крепко прижал ее к себе, углубил поцелуй, вызвал долгий сладострастный стон. И отпустил только за тем, чтобы начать исследовать и ее остальное тело. Также вдумчиво и тщательно, как в былые времена. Жаркие, полные желания вздохи стали ему ответом.
В порыве страсти он просто разорвал на ней футболку, оставил крупный засос на шее, ключицах, перешел к груди, затем к животу, провокационно провел языком до ее ложбинки, но не стал углубляться в детали, снова подался вперед и накрыл ее губы своими. Накатившая страсть увлекла его с головой.
Глава 6
Хвалебные эпитеты еще не составляют похвалы. Похвала требует фактов, и притом умело поданных.
Лабрюйер
— Как же долго я не спала в нормальной кровати, — Она водила пальчиком по его груди и мягко улыбалась, — Целую вечность, Савва, целую вечность…
Девушку не смущало ни то, что ее собеседник уже давно спит, ни далекие взрывы, которые слышались даже сквозь заколоченные окна, ни даже отсутствие контрацептивов. Она чувствовала себя слишком счастливой, чтобы думать о подобных мелочах. Еще вчера подобное развитие событий казалось чем-то нереальным: верхом мечты сломленного крестоносца был церковный карцер и роль подопытной крысы. Но сейчас…
"Даже если он сделает вид, будто ничего не было. Даже если станет холодно цедить слова, как всегда, если чем-то недоволен. Даже если не захочет лечь со мной еще раз. Пусть. Эта ночь того стоила. Я запомню ее навсегда, как и твою доброту. Как и твою ненасытность. Спасибо тебе, мой милый друг. За теплоту, за то, что почувствовала себя героиней романов. Я знаю — ты не бросишь меня. А остальное я переживу".
Она вздохнула, но скорее с тихой грустью, чем тяжким смирением. Все же ее любимый изменился, причем довольно сильно. Больше не пытается лицемерить со своими фальшивыми улыбочками, которые так раздражали ее во время знакомства. Стало меньше чернушных шуток и двусмысленных ухмылок, пропали нотки самолюбования.
Все бы ничего, только вместе с собой эти мелкие социальные недостатки забрали и налет цивилизации. Прежний Савва спас бы ее без разговоров и не стал смотреть… Так. Он имел и сентиментальную сторону, умел искренне сочувствовать, а лежать рядом с ним, накрывшись пледом и молчать было временами очень приятно. Домашний уют, как в давно прошедшем детстве.
Человек перед ней больше не имел этих черт. Ни любви, ни тоски, ни жалости. Все наносное словно стесали с личности ее давнего друга-любовника, оставив лишь голую суть да жесткий каркас повадок матерого хищника. Осталась лишь снисходительность сильного перед слабым и какое-то чувство стаи, где своего надо защищать без разбора степени виновности.
Странно, но даже такой выхолощенный до примитивной жестокости зверь рядом совсем не пугал ее. У парня осталось главное — умение поступать правильно, несмотря на враждебный мир вокруг и осуждающие взгляды. А некоторые черты его новой личности волновали, притягивали ее авантюрную натуру. К старым любимым сторонам добавились и новые, они казались ей интересными, манящими, даже страстными. Так блюдо с острой перчинкой становится только вкуснее, пусть временами и обжигает язык.