"Если не вылечиться, сдохнете оба. Нет, я не могу потерять ее снова. Закончишь как Коловрат! Какой в этом смысл, если бросать на смерть напарников? В этот раз она уйдет навсегда!" — Мысли опережали тело и сознание. С момента "Долгой Прогулки" Санитара прошло не больше двух секунд. Не успеть ни добежать до тела первого Кошмарника, ни откупорить зелье.
"Если бы я только сразу потянулся в инвентарь за клятой бутылкой! Но кто бы мог подумать…"
Мысли кончились, будто внутри повернули рубильник. В них больше не осталось нужды — Санитар принял решение. Плевать на блинки, на зелье, на добивание и тактику. "Не каждый ассасин — дд, но каждый дд в душе — ассасин", — Так говорил ему Цианид, когда весело разносил своего друга читерным билдом в онлайн-играх.
Виктор кинулся на монстра. Длинно, неестественно длинно вытянул тело, почти стелясь по земле. Максимальная скорость, ускорение от глубокой трещины в полу, рука с Филиппой по-идиотски вытянута вперед, в стиле офицерской команды "гусары — в атаку". Что ж, в этот раз роль кавалерии из-за холмов примерит на себя "презренная пехтура".
Кошмарник не смог увернуться. Быстро переключившись на новую цель, он в этот момент пытался догнать, растоптать, уничтожить слабую девушку, которая посмела нанести ему так много болезненных царапин.
— Ешь, пока не остыло, — В гулком басе послышалось злорадство. Монстр подскочил к распростертому телу Иры, поднял ногу на уровень ее головы, но опустить ее не успел.
Шашка хитокири с хрустом влетела прямо в поясницу чудовища. Глупо, неэффективно, в разрез со всеми фехтовальными стилями, конструкционной особенностью оружия, здравым смыслом, наконец. Голая мощь четырнадцатого уровня преодолела все. Скрытое солнечным светом лезвие Филиппы пробило кость, вышло из живота твари, моментально исцеляя самые тяжелые раны Санитара. Все еще не работала печень и хрустели сломанные ребра, но в новом состоянии уже можно было сражаться.
"Долгая прогулка", — Санитар возник сбоку от Кошмарника. Рубанул с оттяжкой, и только потом, когда его враг лишился головы, с ужасом посмотрел вниз. От его первого удара монстр невольно качнулся, переступил ногой. Прямо по вздымавшейся груди девушки.
Санитар застыл от ужаса. Фоном прошло собственное исцеление от убийства Кошмарника, пьянящее удовлетворение от чистого разреза, что получился впервые, звук падающего тела врага, и отдельно, его головы.
"Мертва, мертва, теперь — совсем мертва", — Шептали его губы, пока руки сами собой вытягивали из инвентаря среднее зелье исцеления. Потому что высшее убьет ее из-за низкого уровня.
"Она уже мертва".
Он видел, что это бесполезно. Та каша из крови, мелких фрагментов кости и органов не могла больше служить для дыхания, не могла принадлежать живому человеку.
"Бесполезно".
Он видел, но ничего не мог с собой поделать. Вылил туда все драгоценные капли, прислонил флакон к губам, чтобы отдать остаток через рот.
"Я поняла", — Раздался в ушах ее звонкий голос.
— Нет, не поняла. Не захотела понять, — Глухим, замогильным голосом пробормотал он, пока лил на страшную рану свое лучшее зелье.
— Почему меня никогда никто не слушает? — Снова зашевелились его губы, — Костя вот тоже не стал…
Его зрение отметило какое-то подозрительное шевеление на периферии. Филиппа взметнулась без участия сознания, и вторая голова мягко покатилась по полу. Раненая тварь попыталась напасть на своего убийцу, вгрызться зубами в чахлое человеческое тело. Не вгрызлась.
— Я же просил… — Снова зашептал он, — Почему так сложно поступать правильно?
Он все смотрел в ее бледное, без кровинки лицо, вглядывался в пустые, без жизни и без мысли глаза, с каким-то мазохистским наслаждением заставлял рассматривать себя кровавые потеки у рта и вываленный черный язык.
— Еще один экспонат музея Мадам Тюссо за окном, — Хрипло рассмеялся он, пока по лицу против воли не стали течь слезы.
"Главное, опять не запереться на неделю в депрессии", — Внутренне хмыкнул Санитар, — "Ничего, спасусь черным юмором. Буду шутить, пока не станет тошно даже себе самому. Уже стало", — Он поднялся с колен, зачем-то отряхнул от грязи свою дурацкую броню, лишь еще больше размазав чужую кровь по фалдам.
Та начала потихоньку исчезать, полностью оправдывая навык "самоочистка" в описании костюма. Почему-то его разозлил такой утилитаризм. Не успела кровь Иры свернуться, а ее уже смывает с одежды бездушный механизм системной вещи.
"Так проходит слава мирская", — Произнес он на латыни, а затем все же заставил себя провести рукой по лицу девушки. Прикрыть глаза, стереть кровь с подбородка и уголков глаз, захлопнуть челюсть. Сложить руки на груди он не решился. Не из-за раны, нет. Никакого контроля над силой — в таком состоянии он сдавить кисти до кровавых брызг.
"Надо сжечь тело", — Отстраненно подумал он. Бушующие еще минуту назад эмоции словно бы выжгло. Осталась лишь какая-то обреченная усталость и понимание, что мир уже не станет лучше. После смерти Коловрата это ощущение успело замереть, притупиться за неделю, почти уйти из-за встречи с Ирой, с ее открытыми эмоциями словно голыми нервами.
— Как будто я сам собираюсь жить вечно… — Покачал головой он. Вечно первый в яростном бою, вечно на острие атаки, вечно проходит по черте. А умирают вокруг все, кроме него одного. Нелепо, как затянувшаяся шутка.
"Нет, не буду выносить тело на улицу. Не стоит хоронить Иру вокруг гнилого перфоманса пары тварей. Просто сожгу весь магазин к херам вместе с ней внутри. Женские тела горят хорошо, даже костей не остается. С мужчинами сложнее. Хоть здесь повезло, хах", — Смешок перешел в надрывный всхлип.
Второй перебил рвущийся наружу вой. Он спрятал лицо в ладони, усилием воли заставил себя отвернуться, не смотреть дольше на мертвое тело. Лишь бросил через плечо, словно сомневаясь в способности уйти не оглянувшись:
— Покойся с миром, — И шагнул обратно, в жестокий, чуждый человеку мир. Мир, ставший меньше на еще одну часть его души.
Шорох, скрип ногтей по полу.
"Нет, только не зомби. Только не сейчас. Я не смогу, не хочу, не буду убивать тебя лично, когда уже убил своей самонадеянностью!" — Виктор сделал еще один шаг вперед, — "Пускай остается здесь. Неважно, я все равно сожгу мертвое тело, так или иначе.
— Ну знаешь, это было грубо. Я еще тебя переживу! — Раздался в ответ хорошо знакомый голос.
Глава 11
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. Только с горем я чувствую солидарность. Но пока мне рот не забили глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность.
Иосиф Бродский
— Ну блин, Савва, долго ты еще будешь дуться? — Сколько они так просидели в помещении с двумя мертвыми Кошмарниками, Санитар не знал. Полчаса, час, весь день? Вряд ли дольше сорока минут. Однако он совершенно не чувствовал себя отдохнувшим.
В голове поселилась пустота. Но не та черная дыра душевной боли, а, скорее, приятный, освежающий нихиль. Наверняка, мозг пытался адаптироваться к слишком быстрым изменениям и латал расшатанные нервы.
— Я поверил, что ты погибла. Окончательно, а не… вот так. Уже хотел сжечь тело, потом решил сделать это вместе со всем зданием, — Хриплым голосом отозвался он.
— О, заговорил, — Неловко улыбнулась Ира, — Прости меня еще раз. В том состоянии я не могла сказать тебе или как-то подать знак. Лежала бревном и ждала отката.
— Тебе не привыкать, — Буркнул мечник.
— Ну вот, теперь и детские подколы в ход пошли, — Засмеялась девушка, — Мы оба знаем, что это неправда. А вообще — молодец, догадался полить меня зельем. Иначе я бы до вечера там куковала.
— Вряд ли ты бы смогла в таком случае восстать из огня, феникс ты засратый.
— Может быть. Но это ладно. Тебе, наверное, интересно, как я выжила? Ну интересно же, не отпирайся, — Ира легонько потыкала его пальцем в щеку, затем села рядом на холодный пол, прижалась к нему плечом. С этой пары можно было писать картину в духе единства противоположностей: мрачный, опустошенный мужчина со взглядом матерого убийцы, а рядом вся такая радостная и беззаботная девушка с сердечками в глазах. Воздушная настолько, что, казалось, сейчас взлетит на крыльях счастья.
Она до последнего не знала, зачем вообще решилась умолчать о новой грани своей способности. Побоялась, что ее (бывший) парень сочтет навязанную обстоятельствами напарницу достаточно самостоятельной для одиночных странствий? Что перестанет так оберегать ее? Что подумает об обмане? Все вместе, и еще много другого до кучи.
Теперь же, несмотря на чувство вины, Ира была счастлива. Она действительно дорога ему, неважно даже в каком качестве. Живое напоминание о прошлом, связующая нить прежних беззаботных дней и мрачной действительности, или же в самом прямом смысле, как привлекательная женщина. Она не знала, но испытанные им эмоции грели душу так сильно, что напрочь заглушали чувство вины.
— Так вот, о моем навыке. Когда я получила новый уровень от той страховидлы, моя способность "Духовного доспеха" слишком быстро эволюционировала до 5 уровня, и "отступник" сам его дополнил. Все мои очки умений потратил, зараза. А ведь там и за задание дали! В общем, у меня появилась, м-м-м, своего рода неуязвимость.
— Твои развороченные внутренности не слишком на это похожи, — Снова пробурчал хитокири.
— Блин, ты еще дуешься. Ну захотела я тебя проверить, ну прости, милый. Любимый?
— Хватит уже. Я увидел цену твоим словам. Называй меня Санитаром, — Оборвал он напарницу.
— Нет, — Капризным тоном отказала она, а затем пояснила, так серьезно, что Виктор перестал пялиться на исцарапанный кафель и перевел взгляд на девушку:
— Я люблю тебя. Любила до Катастрофы, а сейчас сохну по тебе, как последняя дура из любовных романов. Можешь говорить, что хочешь, делать, что хочешь, но я прятать свои чувства не стану. Хватит уже, надержалась в себе, спасибо тоталитарной секте!
— Как будто я могу тебе верить…