– Только сны, которые приходят естественным путем, могут нести в себе значение. Автор книги ясно пишет об этом, – смиренно ответил я.
– Согласись, что человеку часто снятся люди и места, известные в реальной жизни?
– Верно, – кивнул я.
– Тебе самому снятся сны, – сказал король, и это было скорее утверждение, чем вопрос.
– Снятся, мой господин.
Король коротко и невесело рассмеялся.
– Значит, если я не могу заставить себя увидеть сон, который откроет намерения сарацин, я могу сделать следующее.
Мое сердце ушло в пятки, когда я понял, о чем он говорит.
– Я могу поместить среди них человека, так хорошо их знающего, что они будут появляться в его снах, и он разгадает, что чужеземцы задумали. – Карл хохотнул. – Можно сказать, что я проникну в их мысли так же, как и в будущее. – Король позвал слугу, и тот тут же появился в дверях. – Отведи молодого человека в канцелярию. Я прикрепляю его к миссии, которая возвращается вместе с сарацинами. Они отбывают через два дня. – Карл с высоты своего роста посмотрел на меня, на его лице застыло выражение властности. – Поговори с Алкуином. Скажи ему, зачем ты отправляешься в Испанию. Он даст тебе подробные инструкции.
Я поклонился и направился к двери.
– И не забудь взять с собой калеку-слугу, – добавил король. – Он может подслушать что-нибудь полезное. Я скажу Берте, что тебя некоторое время не будет.
Ошеломленный, я вышел за дверь. У короля, по-видимому, повсюду были шпионы и осведомители. Вероятно, Герард сказал ему о сарацинском происхождении Озрика, но больше меня беспокоил вопрос, как часто король смотрел из окна на мои визиты в покои его дочери.
Алкуин без энтузиазма поздоровался со мной, когда я нашел его в канцелярии. Он был поглощен беседой с двумя служителями архива. Они обсуждали формулировки для какой-то хартии, и мне пришлось подождать, пока они закончат и уйдут, прежде чем рассказать священнику о планах короля на мой счет.
– Значит, вот почему ты спрашивал меня о значении слова Онейрокритикон, – произнес он. – Знай я это, не сказал бы тебе.
– Я думал, что это книга по медицине, а не о сновидениях.
– Церковь не одобряет такие писания.
– Я уверен, что Онейрокритикон совершенно безобиден.
Алкуин недоверчиво изогнул бровь.
– Сновидения ведут к некромантии и суевериям. Через них часто действует дьявол.
– Однако ангел Господень воспользовался сном, чтобы сообщить Иосифу, мужу Марии, что ее еще не рожденный ребенок зачат Духом Святым, – возразил я.
Собеседник недовольно вздохнул и двинулся мимо меня.
– Если пойдешь со мной, постараюсь выполнить повеление короля.
Он отвел меня туда, где все еще лежала на столе карта из плиток. Я инстинктивно взглянул на гряду гор, где уколол палец. Сегодня там ничто не светилось.
Тихо постукивая сандалиями, священник обошел карту и указал на какое-то место на побережье Испании.
– Глава посольства Сулейман аль-Араби правит этим регионом с двумя главными городами – Барселоной и Жироной. Его сопровождают правители Сарагосы и Уэски. Все трое находятся в состоянии войны со своим сюзереном эмиром Кордовы. Его зовут Абдурахман. – Алкуин подтянул рукав своей рясы. – Они просят Карла ввести войска в Испанию, чтобы помочь им. Взамен обещают отдать свои земли под его протекторат. Заметь, что их земли лежат за этими горами, которые в настоящее время являются нашей границей с Испанией.
Он провел рукой по плиткам, и я чуть ли не ожидал, что он сейчас отдернет руку и на его пальце выступит кровь. Но ничего такого не произошло.
– Союз с ними был бы неоценим, – продолжал Алкуин. – Он бы обеспечил Франкии мощную защиту границ по ту сторону гор. – Мужчина отошел от карты и спрятал ладони в рукавах. В канцелярии сильно тянуло холодом. – И с таким же успехом это может быть ловушкой. Есть вероятность того, что сарацины хотят заманить наше войско за горы, чтобы там напасть и перебить. Они считают нас неверными, врагами, созданными для уничтожения.
Он снова посмотрел на карту, чуть ссутулившись, словно представлял ужасные последствия, и я вспомнил, как однажды указал на опасность чрезмерного разрастания королевства.
Чуть качнув головой, Алкуин вернулся к настоящему.
– Раз король считает, что через твои сны мы можем узнать намерения сарацин, так тому и быть. Но я боюсь, что он страшно заблуждается. – Он вдруг оживился. – Если нам придется послать войско через горы в Испанию, то потребуется разведать состояние дорог, узнать, где находятся источники воды, места для лагеря, опасные участки, где можем наткнуться на засаду, и так далее. В своем путешествии с сарацинами ты сможешь увидеть все это.
– Король уже сделал меня шпионом, – мрачно сказал я.
– Значит, когда не будешь спать, держи глаза открытыми.
– А что мне делать со сведениями, когда я их добуду? – спросил я.
– Записывай и включай в официальные отчеты, которые два посла будут по мере возможности отсылать сюда, в канцелярию.
– А если я обнаружу, что мое сообщение перехватили? – Не было нужды добавлять, что такое открытие дискредитирует посольство в глазах наших хозяев и, скорее всего, приведет к моему аресту.
Я не знал, как сарацины расправляются с пойманными шпионами, но это вряд ли мне понравится.
На лице Алкуина появилась едва заметная улыбка.
– Позволь мне дать тебе кое-что. – Он отвел меня в маленькую боковую комнату, по-видимому, его личный кабинет.
Одна стена здесь была покрыта полками с аккуратно сложенной одеждой, письменными принадлежностями из пемзы, бумаги, перьев и чернильниц. Священник снял с верхней полки небольшую шкатулку.
– Воспользуйся Колесом Цезаря, – сказал он, достав из шкатулки плоский деревянный диск примерно шести дюймов в диаметре. – Диск имеет внутреннее и внешнее кольцо. На обоих нанесены буквы алфавита.
Алкуин повернул внешнее кольцо, чтобы буквы расположились одна над другой.
Принцип стал понятен.
– Так можно шифровать донесения. Например, если захочу написать букву А, а А находится напротив F, то напишу F.
Он одобрительно кивнул.
– Правильно. Это не одурачит умного наблюдателя, но человек, едва умеющий читать, будет поставлен в тупик, особенно если больше знаком с сарацинским способом письма.
Я заподозрил, что человек, умеющий читать и по-сарацински, и по-западному, вряд ли был бы совсем дурак, но промолчал.
Алкуин положил прибор обратно в шкатулку.
– Чтобы еще немного затруднить расшифровку, мы будем изменять смещение. Букву А на внешнем кольце я бы предложил смещать в начале каждого предложения на следующую букву одного слова.
– И какое будет слово-ключ? – спросил я.
– Какое-нибудь легко запоминающееся. – Мне показалось, что он подмигнул. – Почему бы не Онейрокритикон? Это заставит их погадать.
Он уже было протянул мне шкатулку, когда я спросил:
– А послы предупреждены, что я буду действовать как шпион?
Алкуин покачал головой.
– Они будут только знать, что должны передавать твои донесения курьеру, который, в свою очередь, будет передавать их мне. Курьер, разумеется, будет докладывать Его Величеству только устно. Оба наших посла не очень дружны с пером и бумагой.
– Кто они?
Ответ священника потряс меня до глубины души.
– Король выбрал Ганелона и Герина.
Глава 12
– Ганелон! Эта подлая змеюка! – Хроудланд выдал череду ругательств. – Нужно было сойти с ума, чтобы послать его к сарацинам. Будет одно двурушничество и ложь. Единственным, кто вернется невредимый, будет Ганелон, этот скользкий ублюдок.
Когда я нашел моего друга и рассказал ему новости, тот напился так, что едва стоял на ногах. День шел к вечеру, и Хроудланд сидел с Беренгером на скамье в раздевалке терм. Вода в бассейне была теплой даже среди зимы, и граф иногда заходил туда поплавать, а потом продолжал кутить со своими близкими товарищами. Купальня, расположенная в отдалении от главного дворца, была местом, куда ходили, чтобы устраивать беспробудные пьянки, поскольку было известно, что король пьянства не одобряет.
Хроудланд взмахнул кубком, расплескав содержимое.
– Одноглазый, у тебя не нашлось бы попутчиков хуже, – объявил он, едва ворочая языком.
– Не может быть, чтобы он был уж так плох, – запротестовал я.
Хроудланд сохранял манеры аристократа, несмотря на раскрасневшееся и осовевшее пьяное лицо.
– Не веришь? Ганелон всегда старается спасти только собственную шкуру. Он пытался сделать так, чтобы король послал к сарацинам меня. Поделом ему, что самого и послали!
– Не понимаю. – От вида беспомощного, нетвердо стоявшего на ногах Хроудланда мне стало не по себе.
– Поездка в Барселону может оказаться самоубийством. Сарацины набросятся, и конец. – Хроудланд провел пальцем по горлу и издал булькающий звук.
Он раскачивался на скамье и свалился бы на пол, если бы Беренгер не подхватил его и не поддержал.
Рыгнув, Хроудланд встал на ноги. Шатаясь, он подошел ко мне, обнял за плечи и прижал к себе. Судя по запаху, приятель пил горячее красное вино, настоянное на ягодах терновника.
– Бедняга Одноглазый, может быть, мы видимся в последний раз. Приедешь ко мне в Бретань, а?
Растерявшись, я оттолкнул его.
– Не пойму, о чем ты.
Беренгер, не такой пьяный, объяснил:
– Король назначил Хроудланда маркграфом Бретонской Марки. На следующей неделе он уезжает туда, чтобы занять пост.
– Ты едешь в теплый и солнечный край, а я еду в сырой и дождливый, – проговорил Хроудланд.
Уныние друга было заразительным. Внезапно я ощутил подавленность. Я весьма ценил Хроудланда и знал, что буду по нему скучать.
– Для компании у меня есть Герин. Его тоже посылают в Испанию, – сказал я.
Хроудланд пошатнулся и икнул.
– Жаль, что король не додумался послать его со мной в Бретань. Герин протянул руку Оффе, чтобы разобраться с нашими соседями.