— Испытание сражением, — повторил Шаман. — Один из вас убьет другого и докажет свою ценность. Проигравший погибнет, как и подобает слабому.
Кейн покачал головой:
— Красноухий — мой друг. Я не стану биться с ним!
Глаза Шамана угрожающе сверкнули:
— Страху нет места в сердце воина.
Кейн посмотрел ему прямо в глаза.
— Я никого не боюсь. Даже тебя.
Ахнув, толпа отпрянула от лорда–мага, словно от гигантской огненной горы Черного предела, угрожающей извержением, в то время как Шаман казался невозмутимым.
— Дайте каждому из них по кинжалу, — проворчал он.
Кейну вложили в руку зазубренный клинок. Красноухому дали похожее оружие. Долговязый конокрад на год или два старше его, того же роста, но не столь плотного сложения, хотя при том, что оба истощены от голода, разница была несущественной.
— Я не стану этого делать, — прошептал Кейн. Он отшвырнул кинжал в сторону.
Его жест не вызвал реакции, которой он ожидал. На лице Красноухого застыло странное выражение, которое напомнило Кейну то, что произошло с ним давным–давно. Одна из их гончих собак внезапно набросилась на него без всякой причины. Тогда папа взял эту гончую с собой в лес и через час вернулся оттуда один, руки его были обагрены кровью. Он лишь сказал сыну, что собака стала плохой охотницей…
Красноухий, пошатываясь, шел к нему, по его подбородку стекала слюна. Кейн понял, что у его друга что–то сломалось внутри, как у его собаки в тот день.
Красноухий бросился на него с поднятым кинжалом. Кейн попытался отскочить назад от приближающегося клинка, но споткнулся и рухнул лицом в снег. Обожгла боль, но ему удалось перевернуться на спину как раз вовремя, чтобы увидеть, как Красноухий приближается к нему. Вытянув в отчаянии руку, он схватил обезумевшего друга за лодыжку и дернул. Красноухий шмякнулся наземь рядом с ним.
— Это же я, — выдохнул Кейн. — Какого дьявола ты творишь?
Красноухий взмахнул кинжалом. Подставив под удар предплечье, Кейн охнул, когда клинок глубоко вошел в плоть. Отдернув руку, он вырвал кинжал Красноухого, и они покатились по снегу. Кейн был сильнее, но его противник дрался, как бешеный зверь. Тело Красноухого давило на головку стрелы, торчащую в его колене, и Кейн так стиснул зубы, что чуть не откусил себе язык.
Внезапно им овладела ярость. Саданув локтем в нос Красноухого, он тут же врезал головой ему в грудь. Эта атака настолько ошеломила противника, что Кейн успел перекатиться и, оказавшись на нем сверху, принялся молотить и кусать его, не помня себе от гнева. Выплюнув что–то изо рта, он заметил кровавый отблеск на снегу и осознал, что это — изуродованное ухо его друга, которое он только что откусил. Кейн почувствовал во рту хрящ, и его чуть не стошнило.
Это несколько охладило его внезапный бешеный порыв. Но в этот миг возникшие словно ниоткуда грязные ногти впились в его щеку и оставили на ней глубокие кровавые полосы. Ударив Кейпа в глаз, Красноухий ненадолго ослепил его.
Ярость вновь нахлынула на Кейна.
Он отбил руки Красноухого. В момент внезапного просветления он заметил полузасыпанный снегом камень. Дотянувшись до него, он поднял камень с земли и врезал Красноухому по черепу. Его друг дернулся под ним, но Кейн больше не колебался. Он бил Красноухого снова и снова, отрешившись от всего и ничего не слыша, кроме хруста кости под камнем.
Постепенно красный туман рассеялся. Он уставился на свои руки, алые от крови. Скатившись с тела Красноухого, он выблевал то немногое, что оказалось в его желудке.
На него упала тень. Повернув голову, он встретился взглядом с безжалостными глазами Шамана.
— Ты, — прогремел лорд–маг, — доказал, что силен духом. Я восстановлю твое тело, чтобы ты смог служить своему королю в Приграничье. — Громадная фигура склонилась, и Шаман наложил ладони, в которых плясало желтое пламя, на его раненое колено. Головка стрелы, сидевшая в нем, начала дымиться и затем загорелась.
Кейн кричал тех пор, пока не провалился в абсолютную тьму.
ДИКАРИ
Через девять дней после того, как они покинули Пепельный дождь, разверзлись небеса.
Они ехали вдоль гряды лишенных растительности холмов, изнемогая от послеполуденного зноя, и вдруг солнце будто исчезло с неба, и горизонт мгновенно почернел. Первые капли упали нерешительно, взметнув ленивые облачка ржавой пыли, но вскоре дождь превратился в яростный потоп и вымочил их до нитки.
Съежившись в седле, Кейн слушал, как барабанит дождь по горячему камню и шлепают по грязи копыта его лошади, идущей вперед наперекор ливню. Брик ехал рядом. Судя по его веснушчатому лицу, он чувствовал себя несчастным. Пять дней миновало с тех пор, как они заметили его дядю, наблюдавшего за ними издалека. Выражение лица Брика говорило о его мыслях: Гластон, должно быть, прекратил преследование.
Кейн же предполагал обратное. Здесь, далеко на западе, нет недостатка в укромных овражках и резко вздымающихся горных гребнях. Искусному следопыту не составит труда оставаться незамеченным, особенно если он знает местность.
Со своей стороны, Брик, казалось, вел их правильно. Они больше не попадали ни в какие неприятности, хотя, впрочем, у бандитов не было особого резона забираться так близко к побережью. К востоку отсюда имелось много возможностей для дерзких налетов на небольшие, плохо защищенные поселения.
Кейн снова бросил взгляд на Брика. Юный бандит, казалось, настолько пал духом, что в горце шевельнулась жалость.
— Все в порядке? — пробурчал он достаточно громко, чтобы его расслышали за шумом бури.
Брик промямлил что–то в ответ, но барабанная дробь ливня и вода, заливающая Кейну уши, заглушили его слова.
— Что–что? Я не расслышал! — проорал он в ответ.
— Я сказал, что все нормально! — крикнул Брик.
Непокорные рыжие волосы мальчишки прилипли ко лбу.
Кейн был удивлен, узнав, что Брику недавно исполнилось лишь тринадцать. Он явно выше большинства подростков его возраста.
— О! Кейн затряс головой, пытаясь избавиться от воды в ушах, но без особого успеха.
Они продолжили путь рысцой в тишине. Земля из–за дождя стала скользкой, и им вовсе не нужно было, чтобы лошадь ненароком упала и сломала ногу.
Конь Джерека, едущего впереди, внезапно остановился. Волк, не поворачиваясь, поднял руку, предостерегая их. Кейн тут же осадил свою лошадь, так же как и Брик. Они развязали парню руки на следующий день после того, как пленили его. Он оказался искусным наездником и мог бы удрать от двух горцев, если бы захотел. Кейн что–то разглядел в парне и решил, что ему можно доверять.
— Там что–то движется, — прорычал Джерек, кивнув на холмы позади них, скрытые пеленой дождя.
Отбросив волосы с глаз, Брик вгляделся в поднимающийся гребень горы.
— Обитатели холмов, — прошептал он.
Кейн сощурился. Он ничегошеньки не видел.
— Обитатели холмов?
— Дикари. Они живут среди холмов, иногда — под ними.
— Они опасны? — нахмурился Кейн.
— Да.
Кейн поскреб щетину.
— И тебе не пришло в голову предупредить нас или держаться от них на безопасном расстоянии? Это, пожалуй, оплошность с твоей стороны.
— Они не должны были оказаться так далеко на западе, — объяснил Брик. — Может, они забрались сюда, удирая от Асандера. Он многих из них перебил.
Кейн положил одну руку на эфес меча, висящего за спиной, а другую на поводья.
— Теперь мы с этим ничего не поделаем, — сказал он, стряхивая с глаз дождевые капли. — Лучше продолжим путь, пока…
По склону холма неожиданно скатился большой камень, едва не задев лошадь Брика. Животное нервно захрапело. Никто и сделать ничего не успел, как по склону загрохотали и другие камни. Один из них ударил лошадь Брика в бок, и животное стало неистово взбрыкивать. Юный бандит храбро держался в седле, но после особенно мощного подскока вылетел из седла. Когда он шмякнулся об землю, его голова подскочила, и больше он не шевелился. Лошадь Брика рванулась и исчезла за пеленой дождя.
Впереди перед Джереком что–то задвигалось. Волк пришпорил своего коня, и дождь поглотил его, оставив Кейна одного с упавшим мальчишкой.
— Вот дерьмо, — сказал он.
Бродар соскочил с коня и бросился к Брику, не обращая внимания на острую боль в коленях. По холму продолжали катиться камни. Булыжник угодил ему в лоб, прямо над глазом, и Кейн обнаружил, что вместе с водой смаргивает кровь.
— Ты в порядке? — прохрипел он.
Брик зашевелился и сел. Юный бандит поморщился от боли, потер затылок и посмотрел на руку. На ладони появилось темное пятно.
— У меня идет кровь, — тихо проговорил он.
— Жить будешь. Это поразительно, как трудно пробить человеческий череп. — Кейн осмотрелся по сторонам, но не увидел лошади Брика. — Похоже, ты едешь со мной. Вот, держи руку.
Они садились на его гнедую кобылу, когда вновь примчался на своем коне Джерек, стоя в стременах, с его топоров стекала кровь.
— Они нас окружили, — прорычал Волк. Рядом с его головой неожиданно просвистел булыжник размером с кулак, и Джерек бросил на Кейна взгляд, хорошо знакомый старшему горцу.
Бродар Кейн снова спешился и на сей раз извлек из ножен двуручный меч. Брик полез за луком в свою седельную сумку.
Кейн подумал было сказать мальчишке, чтобы он оставил оружие, но в конце концов решил промолчать. Иногда стоит довериться своим инстинктам.
— А вот и они, — выпалил Джерек. Со смертельной угрозой во взгляде, лицом, покрытым шрамами и забрызганным кровью, он выглядел порождением ночного кошмара. По крайней мере, в этом полдюжины дикарей, которые внезапно вынырнули из беспрестанно льющихся потоков дождя, от него не отличались.
Обитатели холмов были наги, как в тот день, когда появились на свет. Их грязные космы, украшенные фалангами пальцев и прочими странными предметами, спускались ниже плеч. Один из них был заметно меньше остальных, и Кейну понадобилась минута, чтобы осознать: это — женщина. Ее обвисшие груди несуразно болтались, когда она медленно продвигалась вперед рядом с мужчинами, чьи сморщенные члены были по большей части скрыты выдающимися зарослями волос. Каждый из дикарей сжимал в огромной руке толстую дубину из дерева или камня.