— Я сделаю это быстро и не без удовольствия, прорычал Кразка. — Только что получил прискорбные новости.
— Мой король? — вставила Шранри.
Нахмурившись, Кразка указал мечом на север.
— Шаман заручился поддержкой Черного предела.
В круге заахали.
— Но Мейс уже поддержал тебя, — сказала Шранри. — Он прислал шесть своих чародеек. — Она указала рукой назад, где за ее спиной стояли несколько женщин, выглядевших очень встревоженными.
— Он изменил свое мнение.
На западе прогремел взрыв, и из огромной воронки, образовавшейся в земле, повалил дым.
— Сколько чародеек у Карна Кровавого Кулака? — спросил Кразка как бы между делом.
— Полагаю, в Западном пределе их может быть больше двадцати, — ответила Шранри.
Кразка кивнул.
— А сколько их сейчас там, как думаешь?
Шранри покачала головой.
— Не знаю наверняка. Они окутывают себя магией. Самайя, предводительница их круга, искусна в маскировке.
Повернувшись, Кразка рассматривал круг чародеек, вложив наконец в ножны под всеобщий вздох облегчения свой меч, поглощающий магию. Илландрис наблюдала за происходящим застывшим взглядом. Она чувствовала себя опустошенной. Ее больше ничто не волновало, ей стало все настолько безразлично, что, даже если бы Король–Мясник, неспешно подойдя, перерезал ей сейчас горло, она бы не шевельнулась.
— Герольд возвращается к Хребту, — проворчал Кразка. — Некоторое время его не будет.
Шранри, похоже, встревожилась.
— Но, мой король, Шаман…
— Да, он где–то там. — Кразка рассеянно щелкнул пальцами. — Думаю, наш бывший лорд–маг воспримет это как удачную возможность вновь явить миру свою мерзкую рожу.
Двойной подбородок Шранри нервно задрожал.
— Это дурные новости. Нас — тридцать, величайший круг за всю мою жизнь. Но Шаман и круг Самайи все же могут превзойти пас. Боюсь, они соберут все свои силы для общей атаки, как только узнают об исчезновении Герольда.
Король–Мясник неожиданно ухмыльнулся.
— Я на это рассчитываю. — Повернувшись, он подозвал своих гвардейцев. Те шагнули вперед, и Илландрис увидела, что один из них несет маленький сверток, обернутый тканью. Кразка сделал знак, и королевский гвардеец — бледнолицый воин с налитыми кровью глазами, казавшийся смутно знакомым — развернул сверток, в котором оказался набор колец. Они отливали на солнце серым. — Герольд принес мне это, — сообщил Кразка. — Они — из абиссума, как и мой клинок. Эти кольца могут поглотить только определенное количество магии, пока не сломаются, но, думаю, они послужат моей цели.
Илландрис смотрела, как королевские Шестеро взяли себе по кольцу каждый. Там было и что–то еще — стальной предмет побольше со странным цилиндрическим бочонком, но Кразка быстро закрыл его тканью.
Подошел Йорн и присоединился к Шестерым. Заметив, что не хватает Варда, она припомнила, что его отправили в Черный предел и он должен был вот–вот вернуться. Глядя на Кразку, Илландрис вспомнила о свежей крови на его мече, и тут–то она поняла, что произошло. «Этот безумный ублюдок убил своего гвардейца. Вард принес ему новости про Мейса, и он убил его в порыве гнева. Норн его заменил».
Теперь король смотрел на своих людей, стоя спиной к чародейкам. Солнце начинало садиться, заливая холм цветом крови.
— Когда Шаман сделает свой ход, — произнес Кразка, — мы устроим ему неприятный сюрприз. Мейс хочет поддержать своим мечом этого придурка? Да я спалю дотла весь его предел. Как только разделаюсь с Карном Кровавым Кулаком. — Он медленно повернулся, и таков был его взгляд, что вся апатия Илландрис куда–то испарилась. — Сначала нам нужно проверить, как работают эти кольца, — объявил Кразка. — Все чародейки из Черного предела, поднимите руки.
Ни одна из женщин этого не сделала. Вздохнув, Кразка махнул рукой Шранри.
— Как насчет того, чтобы просто указать на них? Сбереги нам всем время.
Шранри колебалась всего лишь мгновение, затем повернулась и стала указывать на женщин и называть их имена:
— Хенета. Марелла. Квинелл…
Шестеро воинов Кразки двинулись вперед, подняв оружие. Круг распался, чародейки рассыпались в стороны, оставив женщин из Черного предела совершенно беззащитными.
«Не смотри, — сказала себе Илландрис. На мгновение ее глаза встретились с глазами Йорна. Что на его лице — отвращение? Она вспомнила его слова. — Меньше всего король хотел бы лишиться одной из своих чародеек».
Мимо Илландрис пробежал настоящий монстр, выше Норна и шириной с быка, на его роже расплылась широченная ухмылка. За ним рванулся вперед еще один из Шестерых, мужчина средних лет в тяжелых доспехах из листового металла, подобных тем, что носили рыцари из Низин, о которых рассказывала ей мать.
Мгновением позже воздух огласили крики: Шестеро принялись за работу. Илландрис сосредоточилась на Кразке, на жажде крови, полыхающей в его одиноком глазу. Когда–то она ненавидела Шамана, замышляла лишить его жизни, чтобы править с Магнаром независимо от прихотей жестокого бессмерт- нога. Это было совсем по–детски. Теперь, когда она смотрела на Кразку, человека, который изуродовал ее возлюбленного, отнял у него трон и принес в жертву демону невинных детей, она готова была отдать свою жизнь, чтобы увидеть, как лорд- маг раздавит этого безумного короля.
Кразка заметил, что она смотрит на него. Он непристойно подмигнул ей.
— По крайней мере они умрут быстро, — растягивая слова, проговорил он. — Это куда лучше судьбы, уготованной твоему парню.
Илландрис поклялась, что увидит Кразку мертвым.
Чего бы это ни стоило.
ПРОХЛАДНАЯ ИСТИНА, ТЕПЛАЯ ЛОЖЬ
Улицы города заполонили Уборщики, в тумане раннего утра они смахивали на призраков в своих невзрачных темпосерых одеяниях с капюшонами. Труповозки прогибались под тяжестью десятков тел. Некоторые из них почернели, обуглились до неузнаваемости, но не от них, а от вида тех трупов, на которых кое–где еще оставалась плоть. Полумагу казалось, что его вот–вот вывернет.
«Рабочих мест не хватает, беднота отчаялась настолько, что добровольно отправилась в неизвестность, только чтоб не помереть с голоду. Но Уборщикам, пастырям мертвых, всегда найдется работа».
Он бросил взгляд на женщин, идущих рядом с креслом, в котором он катился по булыжной мостовой. Саша предлагала толкать его кресло, и искренность, прозвучавшая в ее голосе, так его поразила, что ему даже в голову не пришло, будто она относится к нему снисходительно. Путь от хранилища в гавань был легким, по большей части дорога шла слегка под уклон. Хоть и устав изрядно от ночных происшествий, он решил, что это лучше, чем бездельничать и пытаться уснуть, — а то ведь можно больше и не проснуться. Он слишком хорошо знал склонности старшей сестры, бросавшей на него хмурые взгляды.
«Представляю себе благоговение на лицах пьяниц, увидь они, как мы втроем вошли спозаранку в хранилище. Поползли бы непристойные слухи, хотя подозреваю, что легенды, которые ходят обо мне, и так уже на грани правдоподобия».
— Чему это ты улыбаешься? Я все еще не уверена, что купилась на твою историю, Полумаг.
Игривое настроение Эремула испарилось. Насупившись, он посмотрел на Сирину, или Амбрил, или как там еще она теперь себя называет. Что за странные обстоятельства сопутствовали воссоединению сестер — у него просто в голове не укладывалось. По своей нелепости это не уступало героическим сказаниям, которые он читал.
— Ты видела подтверждение, — ответил он, похлопав по своему одеянию, где рядом с жутковатым трофеем, срезанным ночью с трупа мятежника, лежала тщательно завернутая страница, которую он вырвал в хранилище из книги.
— Я видела картинку в пыльной старой книге, которая, скорее всего, не более чем полет фантазии, призванной вводить в заблуждение легковерных глупцов, заставляя их верить в мифическое прошлое, вместо того чтобы принять обыденную истину.
Эремул нахмурился.
— Обыденность — это вопрос точки зрения, особенно когда речь о чародее. Кроме того, Сальтьерр — не Кенатс.
Кенатс был историком, который прославился, публикуя ранее неизвестные факты о Веке Легенд. Позже обнаружили, что почти все написанное им было выдумкой и все это сочинялось при участии целой кучи марионеток, нанятых для «подтверждения исследований». Это мошенническая история закончилось для него тюрьмой в Королевском Порту, где его в конце концов забил до смерти один недовольный заключенный, который ужасно расстроился, узнав, что многогрудого бродячего суккуба на самом деле не существовало.
— Я не доверяю словам человека, который уединяется в компании пера и собственного воображения, — заявила Сирина. — Никакое другое занятие не отнимает все силы без остатка.
— Тогда именно у тебя не должно быть никаких проблем с писаками всех мастей, — отреагировал Эремул. Эта женщина начинала действовать ему на нервы. — Мы обладаем неопровержимым доказательством того, что мятежники связаны с Исчезнувшими. Текст той татуировки полностью совпадает с древним текстом Исчезнувших, который Сальтьерр воспроизвел в своей книге. Жаль, что он не расшифровал его. Надеюсь, Белой Госпоже это удастся.
Саша моргнула несколько раз, освобождаясь от темных мыслей, которые ее занимали. Она мало что сказала с тех пор, как они покинули хранилище.
— Я тебе верю. Я знала, что в Айзеке есть что–то странное.
При упоминании бывшего слуги лицо Эремула исказилось.
— Легенды утверждают, что некоторые из Исчезнувших обладали способностью, почти магической, вводить в заблуждение. Полагаю, Айзек годами мною манипулировал. Помнишь, летом я послал его с вами к Стенающему Разлому? Несомненно, таков был его замысел с самого начала. Он хотел управлять событиями в своих целях… каковы бы они ни были.
Страдание, отразившееся на лице Саши при упоминании о Разломе, удивило Эремула, и он на некоторое время умолк. Рассматривая беспорядочную застройку территории возле гавани, он вновь обратил внимание на жалкое состояние города. Сонливия еще не оправилась от разрушений, причиненных ей катапультами и баллистами армии Телассы. Вчерашние поджоги нанесли городу тяжелый удар: ущерб был ужасающим. В этот момент уборщик проволок мимо него тело женщины, только что вытащенное из останков еще одного выгоревшего здания.