В полумиле от Королевского Леса их догнала группа мужчин под предводительством лесоруба.
— Мясники! — выпалил он. — Вы убили этих несчастных женщин. А что вы сделали с Минервой… да вы просто больные!
Сэр Мередит отвернулся.
— Идите домой, — сказал он.
— Вы убили их! Это были хорошие женщины. Кому–то вреда никогда не причиняли.
— Полагаю, ты имел в виду, что они никогда никому не причиняли вреда.
— Да пошел ты! — Лесоруб поднял свой топор.
Полдюжины мужчин последовали его примеру, сжимая дубины, топоры и самодельные кинжалы.
Сэр Мередит убил троих прежде, чем Багха и Райдер достали свое оружие, и вонзил саблю в сердце лесоруба. Затем он позволил Багхе отрубить им головы, с которыми они вернулись в деревню и насадили на столбы изгороди. Уцелевшие жители робко выглядывали из дверей, рыдая или съежившись от ужаса.
Не успели они уйти, как сэр Мередит изменил свою точку зрения. Королевские гвардейцы решили в конце концов предать это поселение огню.
ПРОСТО ДЕВУШКА
Саша чувствовала себя так, будто ее головой попользовались в качестве наковальни.
Она потерла виски и, не видя, куда идет, споткнулась и чуть не врезалась в проходящего мимо торговца, парня с худосочной физиономией, от которого слегка отдавало чесноком и духами. Он бросил на нее сердитый взгляд и что–то пробормотал слуге, который поспешал за ним. Она уловила только слова «неуклюжая стерва», произнесенные с напевным акцентом уроженца Тарбонна. Девушка удержалась от гневной ответной реплики и подавила желание отвесить ему пощечину. Затеяв свару на рынке, можно изрядно задержаться, а она и так уже опаздывает — у Амбрил появится еще больше поводов для подозрений.
Не впервые за это утро Саша прокляла себя за то, что поддалась коварному голосу, звучавшему в голове.
Она думала, что держит его под контролем после неприятного происшествия с лунной пылью, которую стащила из кабинета начальника порта в Сонливии. Они были уже на полпути через пролив Мертвеца, когда могучий порыв ветра сорвал с нее плащ и перевернул спрятанный в нем мешочек, покрыв всю палубу и смуглого капитана серебристым порошком. У гроза Амбрил вышвырнуть ее за борт заставила Сашу дать обещание, и она держалась изо всех сил почти две недели.
Но вчера вечером всепоглощающая страсть вернулась с удвоенной силой. После пропажи мешочка с хашкой у нее оставались только зеленые пилюли, которые она обнаружила в квартире Коула. Они были слабым заменителем лунной пыли, понадобилось почти половина пилюль, чтобы получить сносный кайф. Утренняя прогулка на рынок показалась Саше безупречным поводом, чтобы проветрить голову и избежать допроса старшей сестры.
Беломраморные улицы сверкали под Сашиными ногами, а она, пошатываясь, пробиралась меж рядов безупречно расставленных торговых палаток. На прилавках были разложены товары со всех уголков континента. Чтобы доставить их в Город Башен, купцы пересекали залитые солнцем пески далекого юга и отважно преодолевали опасности диких Ничейных земель к востоку. Она увидела торговцев из таких далеких мест, как Шамаат. Особенно хорошо были представлены Раздробленные государства: ящики, полные оливок и кроваво–красной вишни из Джанки, прекрасные вина из Тарбонна, медные столовые приборы из Эспанды и даже искусно выкованные доспехи из Гранца, которые превосходили все, что изготавливали в Благоприятном крае. Не было только никакого оружия — Белая Госпожа запретила торговать им в своем городе.
Саша поморщилась, когда торговец из Ничейных земель стал громко превозносить достоинства своего патентованного чудесного эликсира в трех футах от нее. Отвернувшись, она обнаружила, что смотрит прямо в лицо стража в белом плаще.
— Все в порядке, госпожа? — В голосе гвардейца — ни тени враждебности, столь привычной для Саши, встреть она кого из Алой Стражи в Сонливии. На самом деле гвардейцы — Белые Плащи, казалось, напрочь лишены агрессивности своих коллег из города на противоположном берегу Бурного моря.
— Да, офицер, — ответила девушка. Оставшиеся пилюли были надежно припрятаны в гостинице «Одинокая Сирена», где они остановились, и в любом случае, она не сделала ничего такого, чтобы дать основания для обыска.
— Тот мужчина, — сказал страж, кивнув в сторону купца из Тарбонна, который громко торговался сейчас с продавцом шелка из Ишара. — Он тебя как–то потревожил?
Саша в замешательстве уставилась на стража.
— Что?
— Я видел, как он до тебя дотронулся.
Покачав головой, она откинула с глаз длинные каштановые волосы. Все это начинало ее раздражать.
— Я на него налетела. Сама виновата. Я не смотрела, куда иду.
— Ты уверена? — Гвардеец слегка стиснул зубы. — Незнание наших обычаев — это не оправдание. Выдвини обвинение, и тот ублюдок лишится пальца, или двух. Белая Госпожа неодобрительно относится к тем, кто, болтаясь здесь, пристает к женщинам.
Услышав о лишении пальцев, Саша вздрогнула. Неожиданно в ее голове будто разорвалась зажигательная бомба, и, словно ее осколок, мелькнуло видение: шершавая рожа Трехпалого плавится в огне полыхающего склада.
— Он ко мне не приставал, — быстро сказала она. — Кроме того, мы — на рынке. Всякое может случиться. Подумаешь…
Она не добавила, что на большом рынке Телассы все вели себя очень скромно по сравнению с базаром Сонливии. Там покупатели и продавцы стиснуты как сельди в бочке, так что просто не разобраться, чьи руки что — и кого — трогают. И если в означенных руках нет трех дюймов стали, так никому и дела нет. А несколько раз стражники и сами улучали подходящую минуту, чтобы хорошенько ее потискать. Она не жаловалась. Так устроен мир.
— В таком случае я не стану предпринимать дальнейших действий. Доброго утра. — Кивнув ей, гвардеец удалился в своем элегантно ниспадающем, безукоризненном белом плаще.
Глядя в направлении дворца, Саша массировала пульсирующие виски. Белые Плащи были на вид невозмутимы и, как она обнаружила, к своей досаде, очевидно, неподкупны. Несмотря на угрозу надвигающейся катастрофы и попытки дать взятку, ни один из дежуривших у дворца гвардейцев не пропустил сестер внутрь, чтобы они могли поговорить с легендарным лордом–магом города. После третьей в течение трех дней попытки Саша и Амбрил были вынуждены признать поражение и планировать альтернативный вариант. Последовала неделя раздраженных перепалок без всякого продвижения вперед. Саша была уже готова вернуться на ближайшем корабле в Сонливию. Весь этот план казался ей в любом случае нелепым.
«Появиться на пороге самого могущественного чародея с куском татуированной кожи в руке и россказнями о неминуемой гибели от рук существ, которых не видывали две тысячи лет, если они вообще когда–либо существовали… Неудивительно, что ты отправил нас делать свою грязную работу, Полумаг».
В чародее было что–то особенное, ей приходилось это признать. Неожиданная серьезность, которая убедила девушку, вопреки ее прежнему ощущению, довериться ему. Но теперь стало очевидным, что все это было полным дерьмом, фантазией, сляпанной человеком, по всей вероятности, не вполне нормальным. Самое удивительное — то, что и Амбрил на это купилась.
Выйдя с большого рынка, Саша отправилась в долгий обратный путь к гостинице по главному проспекту, который вел на запад к гавани. Солнце стояло высоко над головой, заливая город сверкающим светом. По обеим сторонам улицы к небу тянулись стройные башни. Изящные шпили отбрасывали гигантские тени, которые ложились пятнами на белый мрамор, придавая городу сверхъестественный вид, словно картине из снов или галлюцинации, вызванной наркотиком. Теласса так же прекрасна, как уродлива Сонливия, — изящная драгоценность, водруженная на восточном берегу Бурного моря.
И все же было в этом месте что–то тревожное. Чем дольше она здесь оставалась, тем неуютнее себя чувствовала. Может, это просто паранойя. Соскочив с лунной ныли в прошлый раз, она целыми днями пряталась в своей комнате, убежденная, что ее преследует некая призрачная фигура. Как–то к ней забрел Коул, собираясь одолжить денег, и она чуть не всадила нож ему в живот. Теперь, когда она оглядывалась в прошлое, это выглядело смешным. Или, по крайней мере, казалось бы таковым, если б Коул по–прежнему был где–то рядом.
Сашу захлестнул поток воспоминаний, и она шла по улицам, не замечая толпы, которая собиралась на обочинах. Так продолжалось, пока до нее не донеслись крики и приветственные возгласы и на широком, ведущем от дворца проспекте, обсаженном по обеим сторонам деревьями, она не увидела шагающих строем мужчин. Тут она осознала, что приближается парад.
— Что происходит? — спросила она у старушки, которая возилась с малышом, вероятно — внуком.
Он беспокойно ерзал и пялился на людей в толпе. Саше казалось, что он ведет себя как все другие дети, но опекуншу его поведение все больше расстраивало.
— Сумнианцы уходят, — ответила женщина. — Возвращаются домой, в Солнечные земли. Белая Госпожа хочет, чтобы город вернулся к обычному состоянию для Осеменения.
— Осеменения?
Женщина как–то странно на нее посмотрела. Саше почудилось в этом взгляде страстное желание.
— Фестиваль Осеменения. Госпожа будет сама ходить по этим вот улицам и благословлять тех, кого сочтет достойными. Лукас, стой спокойно! Невежливо так пялиться! Ты же не хочешь, чтобы бледные женщины увидели, как ты таращишь глаза.
Ребенок опустил взгляд и уставился в землю. Оглядевшись по сторонам, Саша увидела, что девочки играют и смеются, тогда как мальчики ведут себя тихо, как мыши, робко наблюдая за приближающимися солдатами. Резко выделяющиеся в собирающейся толпе служительницы Белой Госпожи неподвижно стояли в своих девственно–белых платьях.
Саша колебалась. Ее отсутствие вызовет у Амбрил подозрения. Следует поспешить назад, но она чувствовала, что должна остаться и посмотреть на прощание с уходящей армией.
Найдя место рядом со старушкой, она стала ждать. Мальчик осмелился поднять на нее глаза и получил от своей бабушки увесистый подзатыльник. Саша нахмурилась, но тут ее внимание привлекло происходящее на проспекте.