— Нет, нет! — улыбнулся Гендель. — Я должен отправиться сегодня ночью. Если я останусь на ночлег в Тирсисе, я потеряю весь день, а теперь время для нас очень дорого. Выстоят Южные земли или будут завоеваны — это зависит от того, как быстро мы сможем собрать наши армии в одну боеспособную единицу, чтобы нанести удар лорду Уорлоку. Если Ши и Меч Шаннара потеряны для нас, тогда единство наших армий — это все, что у нас осталось. Берегите себя. Удачи вам.
— И тебе, храбрый Гендель. — Балинор протянул свою большую руку карлику. Гендель тепло пожал ее, затем, попращавшись с эльфами, исчез в лесу.
Балинор и братья-эльфы подождали, пока Гендель не исчез среди деревьев, и пошли через равнину по направлению к Тирсису.
Тем временем солнце село за горизонт, его лучи стали постепенно темнеть, и вскоре яркая предзакатная полоса превратилась в голубовато-серую завесу, что неминуемо возвещало о быстром приближении ночи. Вскоре небо полностью почернело, на нем показались первые звезды, которые ярко сверкали в высокой ночной тишине. Через некоторое время путешественники вступили на благословенную землю Каллахорна.
Королевство Каллахорн являлось одной из немногих оставшихся монархий. Эта монархия управлялась королем; правительство же состояло из парламента, члены которого выбирались народом Каллахорна. Люди Каллахорна гордились своим правительством, законодательная работа которого позволяла им хорошо и достойно жить, чувствуя себя в значительной мере свободными. А это было немало и за это следовало бороться. Пограничный Легион был с давних времен мощным оплотом Каллахорна: ведь долгие годы сформировавшиеся нации находились в состоянии войны, и почти фанатическая гордыня национального превосходства приводила их к длительной борьбе на тщательно охраняемых границах государств, потому что братство между людьми Северных, Южных, Восточных и Западных земель было еще только отдаленной перспективой. В этой стране существовало удивительное сочетание древнего военного искусства и новой утонченной культуры и просвещения. Старые устоявшиеся понятия и порядки, соответствовавшие общему кодексу чести и порядочности, прекрасно уживались с многочисленными нововведениями в области государственного устройства. В Каллахорне, как ни в одной другой стране Южных земель, люди обладали единством чувств в оценке и понимании значения других рас. В этой стране человека ценили прежде всего как личность, независимо от того, к какой расе он принадлежал.
Тирсис располагался на перекрестке четырех земель, и через его стены и территорию проходили люди всех рас, давая тем самым возможность увидеть и понять, что внешние различия, отличающие расы, не должны полностью определять человеческую личность или влиять на ее положение в обществе. В этой стране умели ценить людей по их внутреннему содержанию. Здесь никому бы не пришло в голову со страхом смотреть на огромную гротескную фигуру скалистого тролля: Тролли были вполне обычны для этой страны. Гномы, Эльфы, Карлики всех типов и видов регулярно проходили через эту страну. И, если они несли с собой дружескую настроенность и руководствовались добрыми намерениями, их всегда тепло встречали и принимали обитатели Каллахорна. Балинор испытывал искреннее чувство гордости за то, что его народ один из первых отказался от старых предрассудков для того, чтобы найти новые общие основы для дружбы и взаимопонимания.
Наконец, путешественники подошли уже достаточно близко к городу, чтобы различить ворота входа в гигантской стене, окружавшей город. Вход в город был ярко освещен факелами, огромные ворота стояли открытыми и тщательно охранялись облаченными в темное часовыми. Во дворе горели огни бараков, где раньше размещались воины Пограничного Легиона; однако Балинора сразу насторожило то, что не было слышно ни громкого говора, ни смеха людей. Доносившиеся голоса были тихими и приглушенными, будто люди опасались, что их услышат. Балинор напряженно смотрел вперед, сразу заподозрив что-то неладное. Больше всего его поразила странная тишина вокруг.
Братья-эльфы молча следовали за Балинором по мощеной мостовой. Мимо них прошли несколько человек, с удивлением посмотревших на Балинора, который, казалось, и не заметил появления этих людей. Он смотрел прямо перед собой. Однако эльфы встревожились, и вскоре их беспокойство передалось Балинору, который стал напряженно всматриваться в затемненные лица людей, сразу бесшумно исчезавших в ночи. Какое-то время все трое стояли молча, как вкопанные, наблюдая, как несколько прохожих быстро исчезли в темноте, оставив их одних.
— Что это, Балинор? — с тревогой спросил Дурин.
— Не знаю. Странно то, что у часовых отсутствует знак моего легиона — приготовившийся к прыжку леопард. Вместо него у них на груди знак сокола — я ничего не знаю об этом гербе. А люди? Вы заметили, как они смотрели на нас?
Оба эльфа одновременно кивнули, их острые внимательные глаза смотрели с тонким пониманием.
— Ладно, посмотрим, — тихо сказал Балинор. — Как бы то ни было, это город моего отца, а вокруг — мой народ. Мы все узнаем, когда придем во дворец.
И он опять двинулся к огромным воротам, а эльфы молча последовали за ним. Принц Балинор не делал никаких попыток скрыть свое лицо, и когда он приблизился к охранникам, то они посмотрели на него с тем же нескрываемым удивлением и любопытством, как и те промелькнувшие мимо них прохожие. Никто из них не пытался остановить его, никто из них не сказал ни слова, лишь один из них незаметно покинул свой пост и быстро исчез в темноте. Балинор и эльфы медленно прошли через ворота мимо бдительных часовых и вошли во двор, где стояли бараки Пограничного Легиона. Теперь, подойдя к ним вплотную, принц Каллахорна окончательно убедился, что бараки стояли полупустые и в них не было прежнего оживления. Несколько человек, бродивших по двору, носили туники с гербом в виде леопарда, но у них не было ни доспехов, ни оружия. Один из них буквально замер на месте, увидев Балинора и эльфов посреди двора, и резко закричал. И как будто в ожидании этого сигнала дверь одного из бараков распахнулась и вышел пожилой военачальник. Быстро взглянув на Балинора и эльфов, он отдал короткую команду, и солдаты, как показалось, неохотно вернулись к своим прежним делам, а он поспешил к трем пришельцам.
— Милорд, наконец, вы пришли! — приветливо воскликнул воин и склонил голову перед своим командиром.
— Капитан Шилон, приятно видеть вас. — Балинор тепло пожал узловатую руку ветерана. — Что происходит в городе? Почему гвардейцы носят знак сокола, а не нашего леопарда?
— Милорд, пришел приказ о расформировании Пограничного Легиона. При исполнении осталась лишь небольшая горстка людей, все остальные вернулись домой!
Они слушали ветерана и не могли поверить свои ушам. Это было чистое безумие — расформировать Пограничный Легион в самый разгар величайшего вторжения, которое когда-либо грозило Южным землям. Все трое сразу вспомнили слова Алланона о том, что Пограничный Легион — единственная надежда народа и города и что он хотя бы на первое время сможет задержать мощное наступление северных армий лорда Уорлока. А теперь — главная сила Каллахорна была странным образом разрознена и устранена совсем…
— Чей это приказ? — гневно спросил Балинор.
— Это приказ вашего брата, милорд, — печально произнес седой ветеран. — Он приказал в кратчайший срок расформировать Пограничный Легион. Актон и Мессалин специально отправились во дворец просить короля пересмотреть приказ, но не вернулись оттуда. Мы ничего не знаем о них. И нам ничего не оставалось делать, как подчиниться приказу.
— Вы все тут сошли с ума, — воскликнул разъяренный Балинор. — Что с моим отцом, королем? Разве он не правит этой страной и не командует Пограничным Легионом? Что он говорит об этой дурацкой игре?
Шилон отвел глаза, подбирая слова для ответа и не решаясь открыть принцу всю страшную правду. Балинор вплотную подошел к нему и резко встряхнул его за плечи.
— Я, я… не знаю, милорд, — пробормотал Шилон, стараясь не встречаться взглядом с Балинором. — Мы слышали лишь, что король очень болен и ваш брат временно провозгласил себя правителем, возложив на себя полномочия короля. Это было три недели назад.
Балинор отпустил Шилона и отсутствуюшим взглядом стал смотреть на огни дворца — на свой родной дом, в который он вернулся с такими огромными надеждами. Он ушел из Каллахорна из-за невыносимого разлада между ним и братом, думая, что время залечит раны и унесет обиды, но, как оказалось, его уход только ухудшил положение дел. Теперь у него остался лишь один выход — встретиться с непредсказуемым Палансом и постараться убедить его в безрассудстве расформирования крайне необходимого Пограничного Легиона.
— Мы сейчас же должны пойти во дворец и поговорить с твоим братом, — прервал его мысли нетерпеливый голос Дэйела. И, посмотрев на юного эльфа, Балинор подумал вдруг, как еще молод его брат. И убедить его будет нелегко.
— Да, ты прав, — несколько рассеянно согласился Балинор. — Мы должны немедленно идти к моему брату.
— Нет, нет! Вам нельзя идти туда! — Резкий крик Шилона заставил их вздрогнуть. — Все, кто ушел туда, больше не вернулись! Ходят слухи, что ваш брат провозгласил вас предателем, объявив всем, что вы находитесь в союзе с дьяволом Алланоном, с этим мрачным странником, который служит темным силам. Было сказано, что вас посадят в тюрьму и казнят, как только вы появитесь в Каллахорне.
— Это нелепо! — в отчаянии воскликнул Балинор. — Я не предатель, и мой брат не может не знать этого! А что касается Алланона, то вряд ли мы найдем более надежного друга и мудрого советника, чем он. Как бы то ни было, я должен пойти к Палансу и поговорить с ним! Не посадит же он в тюрьму родного брата… У него нет на это права…
— До тех пор, вероятно, пока не умрет король, — осторожно предостерег его Дурин. — И вот еще что, пока мы не оказались во дворце. Гендель полагает, что Паланс находится под влиянием таинственного Стенмина, а если это так, не стоит недооценивать его пагубное воздействие и все возможные