Внезапно из ущелья выступил Кельцет и знаками позвал к себе своих спутников. Панмон и Шиа поспешили на зов, и все трое вошли в проход. На голых скалах ущелья Дженниссон негде было устроить засаду, так что на этот счет можно было не беспокоиться. Валуны и небольшие пригорки могли бы скрыть от силы двух человек, не больше. Через час путешественники добрались до противоположного конца прохода. Ущелье выходило прямо на обширные равнины, протянувшиеся на север к подножию еще одной горной цепи, что закрывала почти весь горизонт на северо-западе. Равнина казалась дном огромной чаши, с трех сторон ее окружали леса и горы и только на западе виднелся просвет. Редкая блеклая трава торчала косматыми пучками из высохшей земли. Низенькие — по колено Шиа, какие-то скрюченные кустики тоже давно засохли. Одинокие просторы казались безжизненными и пустыми, хотя степные зверюшки, без сомнения, жили и здесь, у самых границ Паранора.
Шиа понял, что они уже у цели. Панмон повел их на запад, держась в нескольких сотнях ярдов от горного кряжа, готовый в любое мгновение отразить внезапное нападение. Когда долинец спросил его, далеко ли еще до Паранора, вор лишь лукаво улыбнулся и заверил Шиа, что с каждой минутой они подходят все ближе. Расспрашивать дальше было бессмысленно, и юноша на время смирился, надеясь, что, когда придет время расставаться, ему все же объяснят, куда идти. А пока что Шиа во все глаза смотрел на равнины — эти пустые просторы и пугали, и завораживали южанина, не знакомого с жизнью степей. Для него это был абсолютно новый, неизведанный мир, и Шиа старался ничего не упустить. Когда-то они с Фликом мечтали посмотреть чужие края, открыть для себя незнакомые земли, правда, они не предполагали, что все сложится так. Тем более — рассудил про себя Шиа — если ему суждено погибнуть, то, пока есть возможность, он хоть мир повидает.
Близился вечер, а путешественники, вспотевшие и раздраженные, еще шагали по открытым равнинам. Спокойным, размеренным шагом Кельцет шел чуть в стороне. Грубое лицо тролля абсолютно ничего не выражало. Даже Панмон замолчал. Ему явно хотелось побыстрее закончить поход и отделаться от долинца. Шиа чувствовал себя изможденным после двух суток напряженного перехода. Палящее солнце светило прямо в лицо, в открытой степи не было ни клочка спасительной тени, приходилось все время щурить глаза, и от этого разболелась голова. Постепенно солнце спускалось к западному горизонту, и земля впереди теряла свои четкие очертания. Очень скоро Шиа оставил попытки что-либо разглядеть. Он полностью положился на мастерство и опыт Панмона, надеясь, что вор все-таки выведет его куда нужно. Незаметно путешественники приблизились к северной оконечности горной гряды, громадные пики, казалось, закрыли собой весь мир. Лишь в одном месте скалы расступались — в широком просвете виднелась линия горизонта, небо как будто вдавилось в иссохшую землю. Когда Шиа спросил Панмона, не это ли Стреллихеймские равнины, тот ответил не сразу и лишь, секунду подумав, кивнул.
Долинец ждал, что теперь разбойник расскажет ему, где они находятся, и поделится планами, но тот не сказал ни слова. С виду пейзаж как будто не изменился, однако лишь только путники выступили из долины, они сразу заметили разницу. Скалы и лес остались слева, а сами равнины… Шиа никогда бы не пришло в голову, что равниной может называться такая холмистая местность. Чуть подальше виднелись заросли густых кустов, даже небольшие рощицы и… что-то еще, что-то странное, чужое, неестественное для земли. Все трое одновременно заметили это необычное явление, и Панмон объявил краткий привал, с подозрением глядя вперед. Шиа напряженно сощурился — какие-то странные столбы, торчащие из земли, а вокруг них, на несколько сот ярдов по всем направлениям, — груды беспорядочно раскиданного цветного тряпья и сияющие осколки стекла и металла. Среди тряпья и обломков ему удалось разглядеть шевеление чего-то маленького и черного. Панмон Крил громко закричал, взывая к этому непонятному скопищу. Ответом потрясенным путешественникам был всплеск хлопающих черных крыльев и испуганные крики потревоженных пожирателей падали. Медленно и неохотно стая огромных грифов взмыла в сияющее небо. Панмон и Шиа застыли как вкопанные в немом изумлении, Кельцет прошел немного дальше. Через мгновение он повернулся к товарищам и что-то быстро изобразил руками. Панмон спокойно кивнул.
— Здесь было сражение, — отрывисто произнес он. — Там убитые!
Все осторожно направились вперед. Шиа слегка поотстал, вдруг испугавшись, что среди неподвижных, разодранных в клочья тел могут оказаться и тела его друзей. Вскоре странные столбы приобрели ясные очертания: это были копья и древки боевых знамен. Блестящие осколки оказались клинками мечей и кинжалов, отброшенных в беспорядочном бегстве либо навечно застывших в мертвых руках воинов. Куски тряпья обернулись телами убитых — залитые кровью трупы гнили под лучами палящего солнца. Шиа непроизвольно попятился, когда сладкий запах разложения ударил ему в ноздри. Явственно донеслось монотонно-навязчивое жужжание мух, облепивших трупы. Панмон оглянулся на юношу и мрачно улыбнулся. Он понял, что долинец еще ни разу не видел смерть так близко и этот урок ему никогда не забыть.
Тошнота подступила к горлу, но Шиа превозмог слабость и заставил себя идти вперед. Несколько сотен тел застыли в немом безразличии — на поле брани не осталось живых. Панмон тут же заключил, что это была долгая, жестокая битва не на жизнь, а на смерть — здесь никто не просил и не давал пощады. Разбойник тут же узнал боевые знамена гномов, да и угловатые желтые фигуры сразу бросались в глаза. И лишь внимательно рассмотрев тела их противников, Панмон определил, что это были эльфийские воины.
Вор неуверенно остановился среди неподвижных тел, не зная, что делать дальше. Шиа в ужасе смотрел перед собой, не в силах отвести взгляд от зрелища кровавой бойни. Как зачарованный, уставился он на мертвые лица гномов и эльфов, на ужасные рваные раны и залитую кровью землю. Теперь он узнал, что такое смерть. Узнал и испугался. В ней не было ни героизма, ни величия, ни красоты — ничего, кроме ужаса и отвращения.
Движение Кельцета отвлекло Шиа. Тролль наклонился и поднял упавшее знамя, его полотнище было изорвано и залито кровью, древко переломлено пополам. Но герб на полотнище еще можно было различить: корона над раскидистым деревом в окружении сплетенных ветвей. Кельцет, похоже, разволновался. Энергичными жестами он что-то сообщил Панмону. Тот нахмурился и, поспешно всмотревшись сначала в лица ближайших воинов, стал постепенно продвигаться дальше. Кельцет тревожно оглядывался по сторонам, и вдруг его взгляд остановился на Шиа. Как зачарованный, тролль смотрел на маленького долинца. Через минуту вернулся Панмон. Теперь на широком лице разбойника появилось выражение крайней озабоченности.
— По-моему, нам грозит большая беда, друг Шиа, — очень серьезно объявил он, вдавливая каблуки в землю. — Это знамя Элессдилов — королевского рода эльфов. Личный стяг Эвентина. Я не нашел его тела, но от этого мне не легче. Если с эльфийским королем что-то случится, может начаться война. Вся страна захлебнется в крови!
— Эвентин! — испуганно воскликнул Шиа. — Он охранял северные границы Паранора, чтобы…
Долинец прикусил язык, боясь, что уже с головой выдал себя, но Панмон Крил, казалось, не слышал его. Он продолжал говорить:
— Ничего не понятно — гномы и эльфы сражаются здесь, на пустынных равнинах. Почему Эвентин вообще оказался здесь, так далеко от родного края? Должны быть причины — они ведь сражались за что-то. Нет, не зна… — Внезапно вор замолчал. Недосказанное слово повисло в напряженной тишине. Потом Панмон внимательно поглядел на Шиа. — Что ты сказал? Про Эвентина?
— Ничего, — испуганно пробормотал долинец. — Я ничего не сказал…
Высокий вор схватил незадачливого долинца за рубаху и притянул к себе.
— Только не умничай, ты, мальчишка! — Панмон приподнял юношу так, что их лица оказались на одном уровне. Красное от гнева лицо разбойника казалось Шиа гигантским, глаза подозрительно сузились. — Ты ведь кое-что знаешь об этом, так? Я всегда подозревал, что ты что-то скрываешь. Например, эти камни. И гномы… Почему они захватили тебя? Целый отряд на одного маленького долинца! Хватит уже нас дурачить. Все!
Шиа так и не успел придумать ничего достойного в ответ. Пока он болтался в воздухе, отчаянно пытаясь освободиться из железных объятий разбойника, огромная черная тень упала на путешественников — какое-то крылатое чудище устремилось к земле с вечернего неба. Оно грациозно спустилось на поле брани, лишь в нескольких ярдах от притихших людей — будто бы сама смерть почтила убитых в бою своим молчаливым присутствием. Шиа в ужасе смотрел на черное существо и чувствовал, как знакомый уже леденящий страх сковывает его тело. Панмон Крил, все еще взбешенный, но явно смущенный внезапным появлением странной твари, резко поставил Шиа на землю и повернулся к загадочному пришельцу. Долинец стоял как вкопанный, ноги его дрожали, кровь застыла в жилах, неодолимый ужас заморозил все чувства, последние остатки мужества испарились. Слуга Черепа из черного войска Ведуна-Владыки! Бежать было некуда: они все же нашли его.
Злые глаза чудовища скользнули по неподвижной фигуре гигантского тролля, на мгновение задержались на Панмоне и затем обратились к долинцу. Обжигающий взгляд вонзился в Шиа, проник в его онемевшее сознание. Панмон Крил, все еще ошарашенный непонятным явлением, тем не менее вовсе не запаниковал. Он повернулся к злобной твари, дьявольская усмешка исказила лицо. Разбойник предупреждающе поднял руку.
— Кто бы ты ни был, лучше держись подальше, — резко проговорил он. — Мне еще нужно разобраться с этим мальчишкой, и не надо…
Черная тварь метнула в его сторону полный ненависти, испепеляющий взгляд, и Панмон вдруг замолчал, не в силах произнести больше ни слова.
— Где Меч, смертный? — проскрежетал жуткий голос. — Я его чувствую. Отдай его мне!