— Подумать только! Они молятся!
Услышав голос Панамона, Ши вздрогнул от неожиданности и посмотрел на него, но разбойник по-прежнему не отрывал глаз от Кельтсета. Поднялся второй из трех председателей на этом странном сборище и что-то коротко сказал внимающим ему слушателям, энергично махнув рукой в сторону Панамона и Ши. Юноша повернулся к Крилу, ожидая объяснений.
— Это суд, Ши, — сказал вор удивительно спокойным тоном. — Но судят не нас с тобой. Нас отведут к горе Черепа, в королевство Повелителя чародеев, а там… Не знаю, что с нами будет… Мне кажется, они еще не поняли, кто мы. Просто Повелитель чародеев велел приводить всех чужаков к нему, вот они и исполняют его приказ. Так что надежда еще есть.
— А как же суд? — с сомнением спросил Ши.
— Это суд над Кельтсетом. Он предпочел быть судимым собственным народом, вместо того чтобы отправиться к Броне. По древней традиции любой тролль имеет право выбора, и ему не могли отказать. Его судят за измену. Наши народы воюют, а Кельтсета видели с нами, поэтому он считается предателем. Таков закон.
Ши невольно взглянул на Кельтсета. Похожий на изваяние, великан сидел неподвижно и слушал монотонный голос судьи. Как хорошо, что они ошибались, радостно подумал Ши. Тролль не выдавал их. Но почему он так легко сдался, если знал, что его ждет?
— А если его вину признают? — взволнованно спросил он.
На губах Панамона мелькнула слабая улыбка.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он с горькой иронией. — Дескать, сам поставил свою жизнь на карту. Если его признают виновным, то немедленно сбросят с ближайшей скалы.
Он выразительно замолчал и вдруг повернулся к юноше.
— Я тоже этого не понимаю.
Тролль наконец закончил свою длинную тираду и сел на место. Через мгновение к важной троице вышел еще один и что-то отрывисто проговорил. Следом выходили другие и коротко отвечали на вопросы судей. Ши не понимал ни слова, но догадывался, что это воины патрульного отряда, который схватил их прошлой ночью. Суд вызывал все новых и новых свидетелей, а Кельтсет по-прежнему сидел с бесстрастным видом, не меняя позы.
Ши смотрел в невозмутимое лицо великана, не в силах понять его выбор. Как и Панамон, юноша больше не верил в печальную легенду о несчастном калеке, изгнанном жестокими сородичами. Не верил он и в то, что Кельтсет был разбойником и бродягой, каким его пытался представить Крил. Удивительно добрые глаза загадочного молчуна светились разумом. Хотя за всю дорогу он не сказал ни слова, Ши не сомневался, что тролль знает все и о мече Шаннары, и о Повелителе чародеев, и даже о нем самом. Тайну своего прошлого гигант никому не открывал. Совсем как Алланон, внезапно подумал Ши. Да и загадку великого меча знали они оба. Юноша сам удивился, как такое нелепое сравнение пришло ему в голову.
Допрос свидетелей завершился, и судьи велели обвиняемому встать и сказать слово в свою защиту. В гулкой тишине все тролли, Панамон и Ши ждали, когда же поднимется Кельтсет. Великан сидел неподвижно, погруженный в странное оцепенение. Ши вдруг захотелось завопить во весь голос, чтобы только разбить невыносимую тишину, но крик застрял в горле. Время текло мучительно медленно. А потом, неожиданно для всех, Кельтсет встал.
Он стоял во весь свой величественный рост, гордо распрямив спину, лицо его было торжественно и значительно. С достоинством глядя на замерших в ожидании судей и ни на секунду не опустив головы, он сунул руку за широкий ремень на поясе и извлек большой медальон из черного металла. За секунду, которую Кельтсет держал медальон в руке перед изумленными троллями, Ши успел разглядеть крест в центре блестящей подвески. В следующее мгновение великан медленно поднял медальон за цепочку и надел его на могучую шею.
— Силы небесные… не могу поверить! — Панамон задохнулся от изумления.
Все трое судей тоже поднялись, как громом пораженные. Когда Кельтсет повернулся к остальным троллям, которые сгорали от любопытства, не понимая, что происходит, все мгновенно вскочили с мест, и воздух наполнился их взволнованными криками. Переполошенные зрители отчаянно размахивали руками и не умолкали ни на минуту, во все глаза глядя на неподвижно застывшего в круге Кельтсета. Ши смотрел на него вместе с остальными, совершенно сбитый с толку.
— Панамон, что здесь творится? — выкрикнул он наконец.
Мощный рев восторженной толпы почти полностью заглушил его слова. Панамон вдруг тоже поднялся на ноги и хлопнул хрупкого юношу по плечу.
— Не могу поверить, — повторил он с нескрываемой радостью. — Мне такое и в голову не могло прийти! Так вот что он скрывал от нас, мой юный друг! Вот почему сдался в плен и не стал сопротивляться! Но все-таки…
— Объясни наконец, что происходит! — с жаром потребовал Ши.
— Взгляни на медальон, Ши. Видишь крест в круге? — громко закричал вор. — Это Черный Айрикс, высшая награда троллей! Если увидишь за всю жизнь хотя бы троих, кто удостоился такой чести, считай, тебе крупно повезло! Такой медальон получают только самые достойные из достойнейших, те, кто воплощает в себе все, что ценит и к чему стремится народ троллей. Чтобы получить такую награду, надо при жизни стать едва ли не богом. Вот такая честь была оказана нашему троллю, а мы даже не догадывались!
— А как же его проступок? Ведь сородичи видели его с нами?.. — Юноша не успел договорить.
— Тот, кто носит Айрикс, не может быть предателем своего народа, — резко оборвал его Крил. — Великая честь, оказанная этим избранным, предполагает безграничное доверие к ним. Никто из удостоенных великого медальона никогда не нарушит законов своего народа, он просто не способен на такое. Тролли считают величайшим грехом сомневаться в достоинствах своих героев и ужасно боятся наказания за такие подозрения. Ни один тролль не усомнится в нем.
Ши завороженно смотрел на Кельтсета; толпа все не унималась. Скальный тролль снова повернулся к судьям, которые тщетно пытались успокоить ликующее собрание. Прошло еще несколько минут, прежде чем шум немного утих. Наконец тролли уселись на места и принялись с волнением ждать слов Кельтсета. Последовала короткая пауза, прежде чем из толпы протиснулся переводчик, и тогда великан заговорил на языке жестов. Внимательно глядя на руки Кельтсета, тролль-переводчик обратился к судьям. Один из судей начал задавать вопросы, так они переговаривались довольно долго, и Ши ничего бы не понял, если бы не сидящий рядом Панамон, который быстрым шепотом начал объяснять смысл их разговора своему взволнованному товарищу.
— Он говорит, что пришел из Норбана, это один из самых больших городов троллей на севере Чарнальских гор. Он из древнего и уважаемого рода Малликос. Но все его родные погибли, поговаривали, что их убили гномы, когда пытались ограбить их фамильный дом. Тот судья слева спрашивает, как удалось уцелеть самому Кельтсету, ведь все считали, что он тоже погиб в той страшной бойне. Похоже, история была громкая, если даже в этой захолустной деревушке слышали… А он говорит… ты сейчас такое услышишь, Ши, с ума сойти! Кельтсет сказал им, что его семью уничтожили посланцы Повелителя чародеев! Почти год назад они явились в Норбан, свергли правительство и велели солдатам исполнять их приказы. Большинство горожан они убедили в том, что Брона вернулся из царства теней, где пробыл не одну тысячу лет, и теперь никто из смертных не сможет причинить ему вреда. Малликосы были одной из правящих семей Норбана, они единственные отказались подчиниться захватчикам и призвали всех горожан выступить против Повелителя чародеев. Кельтсет мог убедить многих, ведь слово обладателей Черного Айрикса для троллей непререкаемо. Тогда Повелитель чародеев уничтожил всю семью Малликосов, а Кельтсета отправил в свою крепость на Острие Ножа. Историю о разбойниках-гномах распустили специально, чтобы обозленные тролли легче согласились пойти войной на Южные земли.
На счастье, Кельтсету удалось бежать, прежде чем его заточили в темницу, после этого он долго скитался на Юге, там я его и встретил. По приказу Повелителя чародеев ему выжгли язык, тогда он научился говорить руками. Он лишь ждал случая вернуться на Север.
Неожиданно заговорил второй судья, и Панамон на мгновение умолк.
— Судья спросил, почему он вернулся именно теперь. А наш друг говорит, что узнал то единственное, чего так боится Брона. Это меч Шаннары. И еще он услышал легенду о том, как однажды появится последний потомок великого эльфийского рода и поднимет этот знаменитый клинок…
Панамон резко замолчал, когда переводчик выжидающе повернулся к Кельтсету. И тут могучий тролль впервые посмотрел на юношу, и его добрые глаза встретились с испуганными глазами маленького южанина. Ши вздрогнул. Затем великан повернулся к замершим в ожидании судьям и коротко взмахнул руками. Панамон немного помедлил и тихо произнес:
— Он говорит, что тролли должны пойти вместе с ним в королевство Черепа. А когда мы все окажемся в крепости, ты, Ши, уничтожишь Повелителя чародеев!
Глава 31
Паланс Буханнан умер на рассвете. Смерть пришла тихо, почти неожиданно, когда первые золотистые лучи робко просочились сквозь сумрак восточного небосклона. Принц скончался, так и не придя в сознание. Когда Балинору сообщили печальное известие, он едва заметно кивнул и отвернулся. Друзья нерешительно постояли рядом еще минуту, а потом Хендель молча сделал знак, чтобы все уходили. Выйдя в коридор перед комнатой, где лежало тело, они собрались в кружок и заговорили приглушенными голосами. Балинор был последним из Буханнанов. Если в предстоящей битве ему суждено погибнуть, славный род навсегда исчезнет и только история будет помнить великое имя.
В тот же час началось наступление на Тирсис. Огромная армия подступила тихо, на исходе уходящей ночи. Занявшие боевые позиции воины Пограничного легиона смотрели, как лениво наползающий рассвет выхватывает из сумрака огромную армию, которая растянулась от далекого Мермидона до серых равнин под стенами крепости; четко выстроенные полки северян расчерчивали темно-зеленое поле, делая его похожим на шахматную доску. На мгновение чудовищная армия замерла на равнине в безмолвном ожидании — осторожные солнечные лучи медленно превращали неясные тени в тела из плоти и крови, жестокие и безжалостные, — а затем двинулась на защитников Тирсиса. Тишину неожиданно разорвал грохот боевых барабанов карликов, низкий тревожный звук зловещим эхом отдавался от каменных стен крепости.