.
Армия Севера выстраивалась вдоль подножия Внешней стены, в руках захватчиков виднелись уже знакомые штурмовые лестницы и веревки с железными крюками, приготовленные к новому штурму. Пока шла битва с отрядами скальных троллей на парадном плацу легиона, несколько латников уже перелезли через Внутреннюю стену и скрылись в городе. Балинор вдруг подумал, что стало с верным Хенделем и Менионом. Скорее всего, им удалось перекрыть потайной ход и остановить врагов, иначе город давно бы уже пал. А теперь им придется защищать дворец от первых захватчиков, которым удалось прорваться за Внутреннюю стену.
Копоть от маслянистого дыма застилала глаза, и Балинор тер их, пока не потекли слезы. Быстрым взглядом он окинул укрепления стены, затянутые плотной серой пеленой. Это казалось невероятным, но легион все еще удерживал противника, силы которого были настолько велики, что потеря сотни-другой бойцов ничего для него не значила. Балинор вдруг вспомнил, что сказал Хендель после смерти его отца и брата. Последний из Буханнанов. Великий род прервется вместе с ним, как умрет древний Тирсис и все его подданные. В воздухе громогласным эхом прокатился чудовищный рев, и северяне рванулись к последней преграде, отделявшей их от желанной цели. Длинный шрам на лице короля побагровел, и Балинор грозно поднял свой клинок.
Почти в то же мгновение первые разрозненные отряды скальных троллей собрались у подножия моста Сендика. Они медлили. Прямо посреди широкой каменной арки выстроились солдаты легиона, преграждая путь к воротам дворца. Впереди стоял Янус Сенпре, по одну сторону от него застыл Менион; несмотря на раны, он держался прямо и двумя руками сжимал меч Лиха. С другой стороны стоял Даэль, его юное лицо было бледным, но решительным. За спинами скальных троллей в небеса поднимались клубы дыма от горящих домов горожан. Испуганные крики перекрывали шум сражения под Внутренней стеной. Вдалеке на почти опустевшей Тирсовой дороге метались крошечные фигурки людей, разбегавшихся по своим домам. Противники молча смотрели друг на друга. Тролли все прибывали, они разглядывали южан холодными равнодушными глазами опытных бойцов, уверенных в своей победе. Защитников на мосту было меньше пятидесяти человек.
Внезапно небо почернело, и воинов окутала зловещая тишина. И тогда откуда-то из горящего города до Мениона донесся слабый, но отчетливый детский крик. Даэль, стоявший чуть левее, вдруг почувствовал, как холодный северный ветер затих с негромким вздохом. Могучие тролли неспешно выстроились в боевой порядок, поигрывая огромными булавами, и плотно сомкнутыми рядами двинулись к середине моста, где их ждали последние защитники города.
На гребне горы к западу от города Флик Омсфорд и небольшой отряд эльфийских всадников беспомощно наблюдали за разрушением Тирсиса. Стоя между Эвентином и Джоном Лином Сандором и глядя, как несметная армия Севера, никем не остановленная, вливается в проломленные ворота крепости, юноша чувствовал, как угасает в нем последняя надежда. На улицах города уже полыхали пожарища, и в небо поднимались клубы черного дыма. Последние воины славного Пограничного легиона были сметены со стен крепости. Оборона города пала. Флик в ужасе смотрел, как в потемневшее небо поднялись чудовищные фигуры посланников Черепа и нависли над наступающей армией, раскинув черные крылья. Страшное пророчество Алланона сбылось. Повелитель чародеев победил.
Неожиданно всадник слева от юноши громко вскрикнул, и Эвентин пришпорил коня, нетерпеливо протискиваясь мимо Флика. На бескрайней равнине, пока еще далеко на западе, в серой дымке горизонта проступила смутная темная линия. В следующее мгновение они услышали далекий топот копыт, который смешивался с грохотом яростной битвы у них за спиной.
Темная линия на горизонте стремительно росла и вскоре превратилась в огромные полки всадников; тысячи воинов с яркими развевающимися знаменами и блестящими копьями летели по равнине под чистое сильное пение боевых горнов. Эльфы радостно закричали, приветствуя свою армию, которая на головокружительной скорости неслась к Тирсису. Заметив их приближение, арьергард северян уже смыкал ряды и разворачивался, чтобы встретить новый удар. Армия Эвентина наконец пришла на помощь защитникам Тирсиса, чтобы спасти осажденные земли трех земель и все то, что народы мира ценой собственных жизней отстояли в веках. Но помощь эта, казалось, пришла слишком поздно.
Глава 33
Одним плавным движением Ши бесшумно высвободил клинок из потертых ножен. В слабом мерцании факелов металл сверкнул тусклым синеватым отсветом; поверхность клинка была безупречно гладкой, словно знаменитый меч не знал еще ни одной битвы. Тонкий уравновешенный клинок, выкованный искусным мастером, оказался неожиданно легким; резную рукоять украшала уже знакомая юноше четкая гравировка — рука, сжимающая зажженный факел. Осторожно держа меч, Ши поглядывал на Панамона и Кельтсета, ища у них поддержки. Он вдруг ужасно испугался того, что произойдет дальше. Но его хмурые товарищи стояли неподвижно, лица их были невозмутимы и бесстрастны. Ши крепко взялся за рукоять обеими руками и резко взмахнул мечом, направив его вверх. Ладони вспотели, и он ощутил, как тело бьет легкая дрожь. Сбоку послышался слабый шорох, и Орл Фейн тихо застонал. Секунды таяли, и Ши чувствовал, как металл гравировки больно впивается в ладонь. Но ничего не происходило.
…В сером сумраке пустой пещеры на вершине горы Черепа темные воды в каменной чаше были ровными и спокойными. Сила, называющая себя Повелителем чародеев, дремала…
Неожиданно меч Шаннары потеплел в руках Ши, странная волна пульсирующего жара хлынула из глубины темного железа в ладони ошеломленного юноши, а затем исчезла. Вздрогнув, он испуганно попятился и чуть опустил клинок. Через мгновение удивительное тепло сменилось острым покалыванием в руках. Ши невольно поморщился и напряг мышцы, хотя боли он не чувствовал. Юноша инстинктивно попытался опустить меч, но, к его изумлению, руки не слушались, словно кто-то невидимый удерживал их, заставляя крепко сжимать древний клинок.
Покалывание пробежало по всему телу, и хрупкий юноша почувствовал, как внутри его рождается мощная сила и несокрушимым потоком несется к холодному металлу меча, превращая великий клинок в часть его самого. Тонкая позолота на резной рукояти раскрошилась под его пальцами, и рукоять сверкнула гладким серебром, пронизанным красноватыми прожилками света, которые горели и извивались в сверкающем металле, словно живые. Нечто неведомое пробуждалось в душе паренька, и он чувствовал, что это часть его самого, хотя и совершенно чуждая всей его прошлой жизни. Удивительная сила мягко, но уверенно тянула его за собой, затягивая Ши все глубже.
В нескольких шагах от него Панамон Крил и Кельтсет с растущей тревогой смотрели, как щуплый юноша медленно погружается в транс; глаза его были полузакрыты, дыхание замедлилось, и он застыл, словно статуя, посреди полутемного подвала. Ши крепко сжимал меч Шаннары двумя руками, нацелив клинок к потолку, сверкающая рукоять ярко вспыхивала в неверном свете факелов. На секунду Панамону вдруг захотелось взять парня за плечи и хорошенько встряхнуть, но что-то его удержало. Из глубины подвала показался Орл Фейн и пополз по гладким каменным плитам к своей бесценной находке. Панамон чуть помедлил, а затем грубым пинком оттолкнул карлика назад.
Ши чувствовал, как мощная сила затягивает его все глубже, словно щепку в бурном водовороте. Все расплывалось перед глазами и постепенно исчезало. Сначала исчезли стены каменного подвала, потом скорченная фигура хнычущего карлика и, наконец, растворились даже могучие силуэты Панамона и Кельтсета. Странный поток подхватил юношу, и он не находил в себе сил противиться его властному течению. Медленно уносился он в самые глубокие бездны своего существа, пока все вокруг не погрузилось в непроглядный мрак.
…В глубине пещеры в недрах мрачной, похожей на череп горы по неподвижным водам чаши пробежала мелкая рябь, и несчастные создания, служащие своему Учителю, испуганно вылезли из дальних углов каменного склепа. Повелитель чародеев медленно пробуждался от своего неспокойного сна…
В сумятице переживаний и чувств, которые составляли глубинный корень его существа, человек, держащий в руках меч Шаннары, встретился лицом к лицу с самим собой. На мгновение юношу захлестнул ураган размытых образов, затем поток словно повернул вспять, унося его в совершенно ином направлении. Немыслимые видения толпились перед его взором. Привычный мир, где он родился и жил, все его прошлое и настоящее вдруг предстали перед ним освобожденными от столь бережно взлелеянных иллюзий, и он увидел подлинную сущность бытия во всей ее наготе. Сладкие грезы больше не украшали суровую неприглядность жизни, красивые фантазии не скрывали грубость ее очертаний, ложные надежды не смягчали жестокость ее решений. И среди этой бескрайней пустоты он увидел себя — ничтожную искру быстротечной жизни.
Ужасное открытие ошеломило юношу, ледяным холодом сковало все его мысли и чувства. Безуспешно цеплялся он за свое прежнее представление о себе, пытаясь найти опору от разъедающего безумия и укрыться от кошмарного зрелища внутренней наготы и слабости существа, в котором он был вынужден узнать себя.
Затем сила потока, казалось, немного ослабела. Ши заставил себя открыть глаза, чтобы на миг избавиться от ужасных видений. Прямо перед ним сверкал меч Шаннары, устремленный вверх, он пылал ослепительным белым светом, который лился от клинка к рукояти. За клинком юноша разглядел Панамона и Кельтсета, не сводящих с него глаз. Затем взгляд могучего тролля чуть сдвинулся и упал на меч. Странное волнение мелькнуло в умных глазах великана. Ши снова посмотрел на знаменитый меч и увидел, что его свечение лихорадочно пульсирует. Нетерпеливыми волнами оно пыталось пробиться от клинка к телу юноши, но что-то мешало ему.
Еще мгновение Ши пытался сопротивляться, но затем глаза его вновь закрылись, и видения вернулись. Первое потрясение от увиденного уже прошло, и теперь он пытался осмыслить, что происходит. Он сосредоточился на стоящих перед ним образах Ши Омсфорда, полностью погрузившись в его мысли, чувства, суждения и порывы, которые делали его характер одновременно чуждым и знакомым.