Образы проявились с пугающей четкостью, и внезапно он увидел иную сторону своей личности — ту, которую раньше не мог рассмотреть, а возможно, просто отказывался принять. Она проступила в бесконечной череде событий, скорее напоминавших карикатуру нате воспоминания, которые он привык считать достоверными. Здесь велся скрупулезный счет всем обидам, которые он наносил другим, каждой мелочной зависти, которую испытывал, всем его предрассудкам, намеренным полуправдам, жалости к себе, страхам — всему тайному, что было спрятано глубоко внутри. Здесь он увидел Ши Омсфорда, который бежал из Тенистого Дола вовсе не для того, чтобы спасти семью и друзей, а из страха за собственную жизнь, цепляясь за малейшее оправдание для своей паники. Именно этот Ши Омсфорд эгоистично позволил брату разделить его страх, облегчая таким образом собственную боль. Здесь жил юноша, который глумился над безнравственностью Панамона Крила и в то же время позволял презираемому им разбойнику рисковать жизнью ради его спасения. И еще здесь…
Образы тянулись нескончаемой вереницей. Ши Омсфорд в ужасе отпрянул от ужасной картины. Он никогда не сможет с этим примириться. Никогда!
И все же, черпая силу и мудрость из какого-то глубинного источника, его разум открылся для восприятия образов, с готовностью бросился им навстречу, убеждая, даже заставляя Ши признать истинность того, что ему показали. Здравый смысл не позволял юноше отрицать темную сторону его характера; как и тот неполный образ, который он всю жизнь привык считать своей сущностью, она была всего лишь частью Ши Омсфорда, и он не мог от нее отречься.
И ему пришлось принять то, что он увидел. Потому что это была правда.
…Разъяренный Повелитель чародеев наконец сбросил с себя последние остатки сна…
Правда? Ши снова открыл глаза и посмотрел на меч Шаннары, сияющий белым огнем от клинка до рукояти. Пульсирующее тепло быстро разливалось по телу, подталкивая его не только к новому видению себя, но и к познанию тайной мудрости бытия.
Он вдруг понял, что постиг тайну меча. Великий клинок обладал силой открывать Истину, заставляя своего владельца узнавать правду о себе, а возможно, и обо всех тех, кто прикасался к нему раньше. Мгновение он колебался, пытаясь побороть недоверие. Потом отчаянно пытался увидеть что-нибудь еще в том неожиданном озарении, что вдруг снизошло на него. Но увы — больше открывать было нечего. В этом была вся магия знаменитого меча. В остальном он был лишь тем, чем казался, — прекрасным творением искусного мастера из другой эпохи.
Осознание это пронеслось через разум Ши, внося полный сумбур в его растерянные мысли. Неудивительно, что Алланон так и не раскрыл им тайну меча. Разве такое оружие сможет противостоять невероятной силе Повелителя чародеев? Как оно может защитить от существа, способного выдавить из него жизнь одной лишь мыслью? Похолодев от страшной догадки, Ши понял, что его предали. Легендарная сила меча оказалась ложью! Он почувствовал, как сердце захлестывает страх, и крепко зажмурился, дрожа как в лихорадке. Перед глазами яростно забурлил мрак, и юноша почувствовал, как кружится голова от его непрерывного верчения.
…В бесцветной серой пустоте горного убежища Повелитель чародеев наблюдал и прислушивался. Гнев его начал медленно отступать, и туманная мгла, скрытая капюшоном, чуть качнулась. Парень из Дола, которого он считал погибшим, все-таки выжил и, несмотря ни на что, нашел меч. Но он жалок и слаб и никогда не поймет силу талисмана. Уже теперь он охвачен страхом и сомнением, и справиться с ним не составит труда. Бесшумной тенью Учитель быстро заскользил прочь из пещеры…
На вершине голого, продуваемого всеми ветрами холма Алланон остановился; его темные глаза под кустистыми бровями внимательно разглядывали мрачные контуры одинокой горной цепи на тусклом северном горизонте. Казалось, горы тоже смотрели на него, повернув к друиду свои хмурые, изрезанные временем и непогодой лица, в которых отражалась душа самой земли, породившей их долгие века назад. Над бескрайней дикой пустыней, которая и называлась Северными землями, застыла зловещая томительная тишина. Даже ветры в горах смолкли и притаились. Друид плотнее запахнул черный плащ и глубоко вздохнул. Ошибки быть не могло, его унесенная вдаль мысль не могла подвести. То, ради чего он так долго трудился, наконец-то свершилось. Где-то в глубоких пещерах Острия Ножа, вдали от вершины холма, на котором стоял мистик, Ши Омсфорд обнажил меч Шаннары.
Только все шло не так, как должно быть! Даже если юноше хватит сил принять правду о самом себе и тайна великого меча откроется перед ним, он не знает, как правильно использовать талисман в схватке с могущественным Повелителем чародеев. У него не хватит времени обрести уверенность, и только Алланон мог бы поддержать его и дать столь необходимые знания. Сомнения и страх будут раздирать несчастного юношу, и Брона без труда справится с ним. Даже издалека друид чувствовал, как пробуждается его враг. Властелин тьмы уже начал спускаться из своих горных чертогов, безгранично уверенный в том, что наследник меча так и не узнал всей силы великого талисмана. Он нанесет свой удар быстро и беспощадно, и Ши погибнет раньше, чем научится выживать.
До столкновения оставались считаные минуты, и Алланон уже понял, что не успеет вовремя. Слишком поздно он узнал, что Ши и меч Шаннары неведомо как оказались на Севере. Оставив своих спутников в Каллахорне, он поспешил на помощь юноше. Однако события развивались слишком стремительно. И теперь у него оставалась последняя, пусть и призрачная надежда хоть чем-то помочь Ши. Подхватив полы длинного плаща, он торопливо зашагал вниз по холму, взбивая небольшие облачка пыли, лицо его было угрюмо и решительно.
Панамон Крил бросился к Ши, когда юноша упал на колени, но Кельтсет остановил его могучей рукой. Тролль повернулся к входу в пещеру и настороженно прислушался. Панамон ничего не услышал, но внезапный страх сковал его движения, и он замер на полдороге. Кельтсет не отрываясь смотрел в темноту, скользя взглядом по каменным сводам, так, словно видел кого-то, идущего по коридору. Панамон почувствовал, как дрожь пробежала по телу.
Неожиданно тесную пещеру окутала огромная тень. Пляшущий свет факела, заполнявший маленькое углубление в скале, резко померк. В дверях показалась высокая фигура, закутанная в черный плащ. Что-то подсказывало Панамону, что это и есть Повелитель чародеев. Вместо лица под низко надвинутым капюшоном была только тьма и густой зеленый туман, который лениво клубился вокруг двух маленьких точек красноватого огня. Огоньки обратились сначала к Панамону и Кельтсету, мгновенно заморозив их волю смертельным холодом и превратив их в недвижные статуи. Крил хотел предупредить маленького южанина, но не мог выговорить ни слова и лишь беспомощно смотрел, как безликий призрак медленно поворачивается к Ши.
Ши Омсфорд очнулся от оцепенения и вновь увидел перед собой затхлый сумрак тесной пещеры. Все казалось странно далеким, хотя в самой глубине его затуманенного сознания назойливо звенел слабый тревожный голос. Однако усталый разум юноши неохотно отвечал на зов и в первые минуты замечал лишь прогорклый запах плесени да тихое потрескивание единственного факела. Постепенно сквозь мглу проступили фигуры Панамона и Кельтсета, неподвижно застывшие в пяти шагах от него, смертельный ужас искажал их окаменевшие лица. У дальней стены корчился Орл Фейн, сжавшись в маленький желтый комок, карлик хныкал и что-то невнятно бормотал. А прямо перед ним ярко сверкал меч Шаннары.
И в тот же миг тайна меча вернулась к нему, а с ней и горькая безнадежность его положения. Он хотел поднять голову, но глаза были словно прикованы к одной точке. Неожиданно страх и отчаяние захлестнули его ледяным потоком и повлекли за собой. Руки его затряслись, по спине побежал липкий холодный пот. Все внутри его кричало о бегстве. Бежать! Бежать без оглядки, пока хозяин этих мрачных мест, в которые он осмелился вступить, не нашел его и не уничтожил! Благородная цель, ради которой он рисковал всем, больше ничего не значила, и единственной мыслью в его скованном ужасом разуме была мысль о спасении.
Шатаясь, юноша с трудом встал на ноги. Каждая клеточка его существа кричала: спасайся, брось меч и беги! Но руки его отказывались выпускать клинок, словно незримая сила запрещала им сделать это. Ши отчаянно пытался обуздать свой страх, крепко сжимая рукоять меча, пока костяшки пальцев не побелели от боли. Меч был последним, что останавливало его на краю черной пучины страха. И он в отчаянии цеплялся за эту слабую надежду, хотя и понимал, что бесполезный меч не спасет его.
СМЕРТНЫЙ, Я ЗДЕСЬ!
Леденящим эхом отдавались слова в гулкой тишине пещеры. Ши с трудом поднял голову и посмотрел на дверь. Сначала он увидел лишь тени, потом тени немного сгустились, слившись в очертания высокой темной фигуры в плаще. Повелитель чародеев! Неподвижной черной громадой он висел в проеме двери, непроницаемый и бесформенный. В глубине капюшона клубился зеленый туман, алые искры огня разгорались все ярче.
СМЕРТНЫЙ, Я ЗДЕСЬ. СКЛОНИСЬ ПРЕДО МНОЙ!
Ши побелел от ужаса. Могучая черная сила врезалась в его разум, и он отчаянно зашатался на самом краю бездны. Один легкий толчок — и… Он заставил себя думать только о мече и отчаянном желании выжить. Багровая пелена застилала его разум, принося несчетные голоса обреченных существ, молящих о милосердии. Искалеченные создания ползали у его ног, цеплялись за руки и тянули за собой, в пропасть. Последние капли храбрости в его душе разом иссякли. Какой же он маленький, какой уязвимый. Как он может противостоять всесильному Повелителю чародеев?
Застыв у дальней стены подвала, Панамон Крил смотрел, как призрак в черном плаще медленно приближается к Ши. С мечом или без, хрупкий юноша был беспомощен перед бесплотным чудовищем, лишенным лица. Быстро кивнув Кельтсету, Панамон стряхнул сковавший его страх и ринулся в атаку, грозно размахивая культей с пикой на конце. Темная фигура чуть повернулась к неожиданному противнику, она больше не казалась бестелесной, могучая сила исходила от нее мощной волной. Призрак взмахнул рукой, и Крил почувствовал, как железные тиски схватили его за горло и прижали к стене. Он попытался высвободиться, но неодолимая сила держала и его, и Кельтсета на месте. В немой беспомощности они смотрели, как Повелитель чародеев разворачивается к Ши.