Ши помог раненому Панамону подняться на ноги и сделать несколько осторожных шагов. Кельтсет связал карлика и накинул ему на шею веревку, крепко сжав ее конец в кулаке. Пленник не сопротивлялся и не хныкал, но что-то в его поведении настораживало. Быть может, карлик снова солгал, пытаясь спасти свою жизнь, и теперь просто старался придумать, как улизнуть от захватчиков, пока не раскрылся его обман. Хотя сам юноша ни за что не стал бы убивать пленника, да и не согласился бы на его убийство, он не испытывал особого сочувствия к хитрому карлику. Трус, дезертир и мародер, Орл Фейн предал и свою родину, и свой народ. Теперь Ши уже не сомневался, что причитания и мольбы карлика были лишь тщательно продуманной маской, за которой скрывался безжалостный и коварный убийца. Сам Орл Фейн без малейших угрызений совести перерезал бы им глотку, если бы был уверен в своей безнаказанности. Ши почти пожалел, что Кельтсет одним взмахом булавы не покончил со всеми его сомнениями и не пристукнул карлика. Тогда не пришлось бы терзаться подозрениями.
Панамон жестом дал понять, что готов идти, однако не успели они сделать и пары шагов, как Орл Фейн снова запричитал. Несчастный карлик отказывался идти дальше, пока ему не позволят забрать мешок с сокровищами. Он отчаянно упирался и так громко завывал, что Панамон едва снова не приказал размозжить его ненавистную желтую голову.
— Да не все ли равно, Панамон? — не выдержал Ши. — Давай возьмем его побрякушки, пусть только замолчит. Потом выкинем, когда он успокоится.
Панамон возмущенно потряс головой и наконец неохотно кивнул. Он был уже сыт по горло этим Орлом Фейном.
— Так и быть, уступаю в последний раз, — согласился вор, и карлик тотчас затих. — Но если он еще раз закричит, я отрежу ему язык. Кельтсет, смотри, чтобы он ненароком не залез в свой мешок, а то выудит ножик подлиннее да и перережет веревки, а потом и нас заодно. Дрянной клинок не годится для хорошей работы, а я не хочу умереть от заражения крови.
Ши невольно рассмеялся. Все оружие действительно выглядело как дешевые поделки, хотя он и приметил один тонкий меч с необычной широкой рукоятью с вырезанным на ней горящим факелом. Но даже этот меч казался убогим, дешевая позолота на рукоятке потрескалась и облупилась. Как и несколько других мечей, он был в истертых кожаных ножнах, и оценить клинок юноше не удалось. Но каким бы он ни был, в руках злобного карлика меч мог оказаться опасным. Кельтсет небрежно закинул на плечо мешок с трофеями Орла Фейна, и небольшой отряд направился в сторону леса.
Путь был недлинный, но, когда они доплелись до кромки леса, Ши едва не падал от усталости — всю дорогу раненый Панамон опирался на его плечо. Разбойник велел всем остановиться и запоздало приказал троллю вернуться, скрыть их следы и оставить новые, чтобы сбить с толку возможных преследователей. Ши не стал возражать. Он, конечно, надеялся, что Алланон с друзьями найдет его, но поисковый отряд карликов или очередной посланник Черепа тоже могли заметить следы.
Привязав пленного к дереву, тролль вернулся по следам к полю боя, уничтожая все приметы их движения в сторону леса. Панамон устало рухнул под раскидистый клен, измученный юноша уселся напротив. Чувствуя невероятное облегчение, он откинулся на траву, рассеянно глядя на вершины деревьев и глубоко вдыхая лесной воздух. Солнце быстро угасало, день клонился к концу, и робкие признаки скорого вечера проступали на западном горизонте багровыми и фиолетовыми прожилками. Меньше часа осталось подождать до темноты, когда ночь укроет их от глаз врагов. Ши очень не хватало помощи друзей, мудрости и мистической силы Алланона, храбрости Балинора, Хенделя, братьев-эльфов и пылкого Мениона. Но больше всего он скучал по Флику, ему недоставало нерушимой преданности брата и его безоговорочной веры. Конечно, Панамон Крил очень помог ему, но их ничто не связывало. Бесшабашный искатель приключений слишком долго жил своим умом и изворотливостью и потерял представление о правде и честности. А как же Кельтсет, этот загадочный молчун?
— Панамон, ты обещал рассказать мне о Кельтсете, — тихо проговорил Ши. — И о том, откуда его знает посланник Черепа.
Разбойник долго молчал, юноша даже приподнялся посмотреть, услышал ли его Панамон, и натолкнулся на его внимательный взгляд.
— Посланник Черепа, говоришь? Да ты знаешь об этой истории намного больше меня. Вот ты и расскажи мне о моем приятеле.
— Значит, ты обманул меня? — спросил Ши. — Он вовсе не калека и не изгнанник из родного племени. И он не убивал своих обидчиков.
Панамон весело засмеялся и почесал усики своей железной кистью.
— Может, и обманул. А может, так все и было. Понятия не имею. Мне всегда казалось, что с ним должно было случиться что-то подобное, если уж он связался с таким, как я. Он точно не вор, а кто — я не знаю. Однако он мой друг, это правда. В этом я не солгал.
— Откуда он родом? — спросил Ши после минутного молчания.
— Я повстречал его на севере пару месяцев назад. Он шел со стороны Чарнальских гор, измученный, раненый, едва живой. Понятия не имею, что с ним произошло, он никогда не пытался мне рассказать, а я и не спрашивал. Он предпочитает молчать о своем прошлом, как и я. Несколько недель я выхаживал его. Я немного знаком с языком жестов, и он меня понимал, так мы и общались. Свое имя он мне тоже показал руками. Мы немного узнали друг о друге, совсем немного. Знаешь, нам было хорошо вместе, мы весело проводили время. Жаль все-таки, что он не вор.
Услышав последнее замечание, Ши покачал головой и тихо хмыкнул. Все-таки Панамон Крил неисправим. Он не понимал, как можно жить иначе, да и не хотел понимать. Отнимать у людей все, что понравится, не обращая внимания на их чувства, было для него единственным нормальным занятием. И все же дружба оставалась главной ценностью даже для заносчивого грабителя. Поневоле Ши начал испытывать странную привязанность к этому человеку, хотя их характеры и взгляды на жизнь не имели ничего общего. Впрочем, это не мешало им прекрасно понимать друг друга, да и сражение с общим врагом сблизило их. Должно быть, для зарождения дружбы большего и не требовалось.
— Откуда эта тварь могла его знать? — не унимался Ши.
Панамон рассеянно пожал плечами, давая понять, что ему все равно. Наблюдательный юноша, впрочем, не поверил его деланому равнодушию. Панамон, без сомнения, хотел больше узнать о прошлом своего друга. Было очевидно, что посланник Черепа узнал могучего тролля, но что связывало Кельтсета с этими тварями из мира призраков? Когда крылатое чудовище увидело великана, в его злобных глазах отразился нешуточный страх, а Ши даже представить не мог, что его могущественного врага может испугать какой-то смертный. Панамон тоже заметил это и наверняка задавал себе тот же вопрос.
Когда вернулся Кельтсет, закат уже догорал, слабые отсветы вечернего солнца тускло освещали темный лес. Тролль старательно уничтожил все их следы на поле и протоптал несколько ложных цепочек для тех, кто попытается проследить их путь. Панамон чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы передвигаться самостоятельно, но попросил Кельтсета поддерживать его, пока они не найдут подходящее место для ночевки. Становилось темно, и путники решили подождать рассвета. Юному Омсфорду поручили вести покорного Орла Фейна на веревке, он неохотно, хотя и безропотно, согласился. Панамон снова попытался бросить надоевший мешок карлика, однако тот ни в какую не хотел расставаться со своими сокровищами и тотчас принялся завывать с такой тоской, что Крил приказал заткнуть ему рот, и несчастному карлику оставалось лишь приглушенно стонать. Но едва они попытались войти в лес, отчаявшийся пленник бросился на землю и отказался вставать, даже когда совершенно взбешенный Панамон злобно пнул его. Конечно, Кельтсет мог бы тащить пленника и помогать Панамону, но возня с карликом не стоила таких усилий. Бормоча в адрес упрямца самые ужасные проклятия, Крил наконец приказал троллю взять мешок, и все четверо вошли в темнеющий лес.
Когда тропинку скрыла густая мгла, Панамон приказал разбить лагерь на небольшой поляне между огромными дубами, накрепко сплетенные кроны деревьев надежно укрывали путников. Карлика привязали к дереву, а сами занялись костром и приготовлением ужина. Когда еда была готова, веревки пленника ослабили настолько, чтобы он тоже мог поесть. Хотя Панамон не знал точно, где они оказались, он даже не побоялся развести костер, почти уверенный, что никто не станет выслеживать их среди ночи. Вероятно, он чувствовал бы себя не настолько уверенно, если бы знал об опасностях непроходимого леса, который окружал темные утесы Паранора. Однако, на счастье, четверо путников забрели в соседний лес, а страшные заросли вокруг Паранора остались на востоке. В той части дубравы, где они остановились на ночлег, редко бывали слуги Повелителя чародеев, и лишь случайный путник мог ненароком натолкнуться на их стоянку. Они ели в молчании, голодные и усталые после долгого дневного перехода. Надоедливый Орл Фейн перестал ныть и жадно поглощал еду, его хитрое желтое личико тянулось ближе к теплу небольшого костра, а темно-зеленые глаза устало скользили с одного лица на другое. Ши не обращал на него внимания, думая, что можно рассказать Панамону о себе, о своих Друзьях, а главное — о волшебном мече. Когда ужин закончился, он так и не пришел ни к какому решению. Пленника снова привязали к ближайшему дубу и позволили свободно дышать без кляпа, взяв с него обещание не вопить и не хныкать. А потом, удобно устроившись у догорающего костра, Панамон выжидающе посмотрел на юношу.
— Подходящее время, чтобы рассказать об этой истории с мечом, тебе не кажется? — начал он живо. — Никакой лжи, никакой полуправды, и ничего не утаивать. Я обещал свою помощь, но мы должны доверять друг другу, чтобы не получилось как с этим жалким предателем. Я был с тобой открыт и честен. И от тебя жду того же.
И Ши рассказал ему все. Начиная рассказ, он не собирался этого делать. Он даже не знал толком, что именно можно открыть разбойнику, но одно событие влекло за собой другое, и, прежде чем юноша успел опомниться, он выложил все. Он рассказал о встрече с Алланоном и о появлении посланника Черепа, которое вынудило братьев бежать из Тенистого Дола. Потом пришлось упомянуть о дороге в Лих к Мениону, об их бегстве через ужасные Черные Дубы до Кулхейвена, где они присоединились к остальному отряду. О переходе через Драконьи Зубы он рассказал лишь вкратце, потому что и сам помнил подробности довольно смутно. Потом он упал с узкой тропы, прозванной Морщиной Дракона, в горную реку, и бурный поток унес его на равнины Рабб, где он и попал в плен к карликам. Панамон слушал не перебивая, глаза его широко открылись от у