В Каллахорне соединились прошлое и будущее. С одной стороны, его города были построены, прежде всего, как крепости, способные выдержать частые осады воинственных соседей. Так и Пограничный легион в неизменном виде пришел из незапамятных времен, когда только что образованные государства непрерывно воевали между собой, а фанатичное стремление к независимости приводило к бесконечной борьбе за ревностно охраняемые территориальные границы; в ту пору дружеские отношения между народами всех четырех земель казались лишь несбыточной мечтой из прекрасного будущего. Ныне в сердце Южных земель уже не найти мест с такой грубоватой архитектурой, более утонченная культура и менее воинственная политика скоро взяли верх, и на смену древним крепостям пришли прекрасные открытые города. Но именно Тирсис с его варварскими каменными стенами и мужественными воинами защищал Южные земли, давая возможность остальным странам расти и процветать. Впрочем, и в этих строгих краях уже витал ветер перемен, возвещая скорый приход новой эпохи. Немало людей в обществе говорило о терпимости и понимании между всеми народами и племенами. В Каллахорне, как ни в одной другой, более уединенной, стране Южных земель, каждый человек был на виду и мог рассчитывать на такое отношение, какого заслуживал.
Тирсис стоял на перекрестке всех четырех земель, и, наблюдая разных путников, не однажды проходивших через их город, жители древней крепости давно поняли, что внешние различия, отличающие один народ от другого, не имеют ровно никакого значения. Они умели ценить каждого за его внутренние качества. Никто в Каллахорне не стал бы в изумлении таращиться на могучего скального тролля только из-за его нелепого вида — в этих краях тролли не были диковинными существами. Карлики, эльфы и гномы из разных родов и племен постоянно пересекали страну и всегда были желанными гостями, пока намерения их оставались дружескими. Рассказывая об этом, Балинор не мог сдержать улыбки — он гордился, что именно его народ первым отказался от предрассудков и сделал шаг к пониманию и дружбе, подав пример всем остальным. Дьюрин и Даэль слушали с молчаливым одобрением. Эльфы, как никто другой, знали, что значит жить в своем маленьком мирке и не видеть дальше собственного носа.
Когда Балинор завершил свой рассказ, они вышли из высокой травы равнины на широкую тропу. Дорога извилистой лентой уходила в темноту, направляясь в сторону черневшего на фоне неба массивного плато. Вскоре стали видны городские огни и черные силуэты стражников на каменных бастионах. Проем в гигантской Внешней стене очерчивал яркий свет факелов, каменный мост был опущен и охранялся караульными в черных мундирах. Во дворе виднелись ярко освещенные окна казарм, однако ни привычного громкого смеха, ни веселых выкриков шумной мужской компании Балинор не услышал. Это насторожило принца. Голоса, доносившиеся до них, были негромкими, даже приглушенными, словно говорившие не хотели, чтобы их кто-нибудь услышал. Чувствуя неутихающую тревогу, Балинор внимательно вгляделся в сумеречный двор крепости, но, кроме странной тишины, так и не заметил ничего необычного. В конце концов он прогнал черные мысли и решительно направился к каменной платформе.
Эльфы молча следовали за Балинором, который твердой поступью поднимался по мосту. Шедшие им навстречу люди, замечая принца, с изумлением останавливались и смотрели ему вслед. Погруженный в раздумья о скорой встрече с родными, Балинор, казалось, не замечал странного поведения горожан, зато братья не упустили ничего и безмолвно обменивались тревожными взглядами. Необъяснимое напряжение висело в воздухе. Когда они поднялись на плато, Балинор вдруг остановился, как будто тоже обеспокоенный. Он внимательно вгляделся в фигуры часовых, затем поднял голову выше, на затененные лица проходящих по стенам бастиона людей, которые быстро и беззвучно растворялись в темноте, как только узнавали его. Несколько минут трое путников стояли неподвижно, молча глядя на редких прохожих, которые при виде Балинора тотчас ускоряли шаг.
— Что такое, Балинор? — спросил наконец Дьюрин.
— Сам не знаю, — встревоженно ответил принц. — Взгляните на часовых. Ни у одного из них на нашивках нет леопарда, как на гербе Пограничного легиона. Вместо леопарда у всех сокол, этот знак мне незнаком. Да и горожане… вы заметили, как они смотрят?
Изящные эльфы разом кивнули, их внимательные раскосые глаза смотрели кругом с нескрываемым подозрением.
— Ладно, неважно, — коротко заявил принц. — Это город моего отца и мой народ. Идем во дворец и узнаем, в чем дело.
Он решительно зашагал к огромным воротам Внешней стены, эльфы едва поспевали за ним. Подойдя к четырем вооруженным стражникам, принц открыто взглянул на них и увидел на лицах воинов все то же необъяснимое изумление. Никто из часовых не попытался остановить принца, никто не сказал ни слова, однако один из стражников неожиданно оставил свой пост и побежал к Внутренней стене, быстро скрывшись на улочках города. Балинор и эльфы прошли под величественной каменной аркой, нависшей над их головами, словно лапа диковинного зверя. Пройдя мимо застывших стражников, они вышли во двор, где увидели низкие, довольно скромные на вид казармы легендарного Пограничного легиона. Свет горел всего в нескольких окнах, да и сами казармы казались заброшенными и безлюдными. По двору бродило несколько воинов в мундирах с леопардом на гербе, но все они были без доспехов и безоружные. Один из них бросил беглый взгляд на трех путников, стоящих в нерешительности посреди двора, потом, словно не веря собственным глазам, пригляделся повнимательнее и громко крикнул. Дверь одной казармы с треском распахнулась, и на пороге появился седой ветеран. Увидев Балинора и эльфов, он отдал короткий приказ, и солдаты неохотно разошлись, а сам он поспешил к принцу.
— Мой господин, наконец-то ты вернулся! — воскликнул солдат, приветствуя своего командира и коротко отдавая ему честь.
— Рад тебя видеть, капитан Шилон, — Балинор сжал узловатую ладонь старого солдата в своей. — Что происходит в городе? Почему у всех часовых нашивки с соколом?
— Мой господин, Пограничный легион распущен! Нас теперь по пальцам можно перечесть, остальные разошлись по домам.
Все трое смотрели на капитана так, словно тот сошел с ума. Именно сейчас, когда Южным землям угрожает самое страшное за всю их историю вторжение, Пограничный легион распущен! Они тотчас вспомнили слова Алланона о том, что только это великое войско сможет хотя бы на время задержать собранную Повелителем чародеев армию. А теперь, по чьей-то злой воле, последняя надежда рухнула и Каллахорн остался беззащитным перед страшной угрозой…
— Кто приказал… — прорычал Балинор, сдерживая бешенство.
— Твой брат, — быстро отчеканил седой воин. — Он собрал свою собственную гвардию и приказал ей взять на себя наши обязанности, а легиону велел разойтись до дальнейших указаний. Лорды Эктон и Мессалайн отправились во дворец умолять короля об отмене приказа, но так и не вернулись. А всем остальным оставалось только подчиниться…
— Да вы все тут с ума посходили! — закричал взбешенный Балинор, вцепляясь в мундир капитана. — А мой отец? Разве он больше не король, разве не он командир легиона? Что он говорит об этом безумии?
Шилон отвел взгляд, подыскивая слова для ответа, который он боялся произнести. Балинор с силой развернул его к себе.
— Я… я не знаю, мой господин, — пробормотал воин, пряча глаза. — Мы слышали, что король болен, больше нам ничего не сказали. Твой брат объявил себя временным правителем, пока короля нет на троне. Это случилось три недели назад.
В потрясенном молчании Балинор выпустил капитана и уставился невидящим взглядом на далекие огни дворца. С какими надеждами он возвращался домой! Ужасная размолвка с братом прогнала его из Каллахорна, а теперь все только еще больше запуталось. Как бы ему этого ни хотелось, он должен увидеться с Палансом и объяснить своему непредсказуемому брату, чем грозит его чудовищная ошибка не только Каллахорну, но и всем народам.
— Мы должны немедленно отправиться во дворец и поговорить с твоим братом. — Встревоженный голос Даэля ворвался в его мысли.
Словно очнувшись, Балинор посмотрел на юного эльфа и неожиданно вспомнил о юном возрасте брата. Кто, как не он, знал об упрямом нраве Паланса.
— Да, конечно, ты прав, — согласился он рассеянно. — Надо пойти к нему.
— Нет, вам нельзя к нему! — От неожиданного крика Шилона все застыли на месте. — Никто из тех, кто ушел во дворец, не вернулся. Говорят, Паланс объявил тебя предателем, будто бы ты вступил в сговор с ужасным Алланоном, мрачным скитальцем, который служит темным силам. Говорят, что тебя необходимо немедленно схватить и казнить!
— Какая чушь! — воскликнул принц. — Я не предатель, и даже мой брат это понимает. Что касается Алланона, то он не желает зла нашему народу, напротив — он наш друг и хочет спасти Южные земли. Я должен пойти к Палансу и поговорить с ним. Да, наши взгляды во многом не схожи, но он не посмеет отправить родного брата в темницу, поверьте мне. В конце концов, не он король Каллахорна!
— Если только твой отец жив, друг мой, — негромко произнес стоящий рядом Дьюрин. — Настало время проявить благоразумие, пока мы не ступили на дворцовые земли. Хендель уверен, что твой брат находится под влиянием мистика Стенмина, и, если это так, тебе угрожает более серьезная опасность, чем ты предполагаешь.
После недолгого раздумья Балинор согласно кивнул. Он быстро рассказал Шилону о скором вторжении в Каллахорн огромной армии Севера, уверяя, что только Пограничный легион может спасти их родину. Затем он крепко сжал плечо пожилого воина и придвинулся ближе.
— Дожидайся нашего возвращения или моего личного гонца четыре часа. Если за это время я не вернусь и не пришлю весточки, найди лордов Гиннисона и Фандвика, Пограничный легион необходимо собрать немедленно! Созывай народ, пусть требуют от моего брата открытого суда. В этом он не сможет отказать. Отправь гонцов на Запад и на Восток, к эльфам и гномам, сообщи, что нас взяли в плен, меня и кузенов Эвентина. Ты все запомнил?