— Эвентин скоро придет, — быстро проговорил Даэль, отчаянно стараясь придать голосу бодрости.
Балинор улыбнулся и согласно кивнул.
— Алланон никогда не подводил. Не подведет и на этот раз.
— Не рискуй без пользы, — мрачно посоветовал Хендель. — Этот город и его народ пропадут без тебя. Ты нужен им живым.
— Прощай, старина. — Балинор крепко пожал руку гнома. — А вот я пропаду без тебя. Без твоего опыта и умения. Береги себя.
Махнув командирам, он быстро отвернулся и сел в ожидавший экипаж, который должен был довезти их до городских ворот. Янус Сенпре ободряюще кивнул Мениону, когда королевская карета тронулась с места, и конный эскорт ровным строем двинулся следом, грохоча подковами по мосту Сендика. Четверо друзей и Ширл Рейвенлок смотрели им вслед, пока величавая вереница не скрылась из виду и стук конских копыт не стих вдали. Затем Хендель рассеянно пробурчал, что неплохо бы еще раз поискать Стенмина, и, не дожидаясь ответа, заковылял во дворец. Дьюрин и Даэль поспешили за ним, чувствуя неутешную печаль. Впервые за время их долгого пути из Кулхейвена они надолго расставались с Балинором, и смутная тревога терзала их сердца.
Менион прекрасно понимал чувства эльфов, он сам едва сдерживался, чтобы не броситься вслед за принцем, чтобы вместе с ним вступить в страшную схватку с Повелителем чародеев. Но силы его были на пределе, последние двое суток принц Лиха почти не спал. Напряженная битва у острова Керн, долгий путь на плоту по бурным водам Мермидона, невероятное освобождение Балинора в Тирсисе истощили даже его неуемную энергию. Пошатываясь, горец послушно побрел за Ширл в дворцовый сад и без сил рухнул на широкую скамью. Девушка тихо присела рядом, обеспокоенно глядя в его лицо, а Менион наконец закрыл глаза и позволил себе немного расслабиться.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — сквозь туман услышал он ее нежный голос. — Ты хочешь пойти с ним.
Горец улыбнулся и медленно кивнул, мысли его пугались.
— Но тебе необходимо поспать.
Менион снова кивнул и неожиданно вспомнил о Ши. Где же он? По-прежнему скитается по свету в напрасных поисках неуловимого меча Шаннары? Горец быстро встряхнулся и встал, испуганно поворачиваясь к Ширл. Он словно боялся, что девушка может исчезнуть. Несмотря на усталость, ему отчаянно хотелось выговориться, потому что другой возможности могло и не быть. Тихо и печально он принялся рассказывать о своей долгой дружбе с пареньком из Дола. Сбивчиво, путано он вспоминал славное время, проведенное в горах Лиха, и постепенно подошел к началу их путешествия в Паранор за великим мечом. Время от времени он предпринимал тщетные попытки объяснить девушке их общие взгляды на жизнь и вечные разногласия, которые всегда порождали жаркие интересные споры. Слушая горца, Ширл начала понимать, что Менион не столько рассказывает о пропавшем друге, сколько пытается открыть свою душу. Наконец она остановила его, решительно прикрыв его рот узкой ладошкой.
— Он был самым близким твоим другом? — спросила они тихо. — Как брат? И теперь ты чувствуешь себя виноватым за то, что случилось с ним?
Менион печально пожал плечами.
— Я не мог ничего сделать. Если бы я удержал его в Лихе, это лишь отсрочило бы неизбежное. Разумом я понимаю это, но все же чувствую свою… вину.
— Если его привязанность к тебе так же глубока, он должен понимать, что ты все сделал правильно. Где бы он сейчас ни находился, — тотчас ответила она. — Никто не станет упрекать тебя за храбрость… и… я люблю тебя, Менион Лих.
Менион озадаченно уставился на нее, внезапное признание застало его врасплох. Девушка засмеялась и обняла его, рыжие локоны упали ему на лицо мягкой вуалью. Менион порывисто прижал ее к себе, потом бережно отодвинул и заглянул в глаза. Она не отвела взгляд.
— Я хотела, чтобы ты знал, Менион. Если нам суждено умереть…
Она вдруг замолчала и отвернулась, и изумленный горец увидел, как слезы медленно катятся по ее щекам. Он протянул руку и быстро смахнул их, потом встал со скамейки и ласково улыбнулся, увлекая Ширл за собой.
— Я прошел долгий путь, — проговорил он тихо. — Сотни раз меня могли убить, но я уцелел. Я видел зло этого мира и мира призраков, неведомого смертным. Нам нечего бояться. Любовь может победить смерть. Нужно просто верить. Верь в нас, Ширл.
Она невольно улыбнулась.
— Я верю в тебя, Менион Лих. Только и ты сам не забывай верить в себя.
Горец устало улыбнулся и крепко сжал ее руки. Она была прекраснейшей женщиной на свете, и он любил ее больше жизни. Наклонившись, он нежно поцеловал Ширл.
— Все будет хорошо, — прошептал он. — Все образуется.
Они еще немного задержались в пустынном саду, рассеянно бродя по узким дорожкам между прогретыми солнцем клумбами и негромко разговаривая. Однако Менион едва не засыпал на ходу, и Ширл уговорила его отдохнуть, пока еще есть время. Задумчиво улыбаясь, горец вернулся в свою спальню, упал на кровать и мгновенно провалился в глубокий сон. Пока он спал, не видя снов, день медленно угасал, солнце клонилось к западу и наконец скрылось в багровом сиянии над краем земли. Проснулся он, когда уже совсем стемнело, отдохнувший, но по-прежнему встревоженный. Горец поспешил разыскать Ширл, и они вместе пошли по безлюдному дворцу, высматривая Хенделя и эльфов. Негромкий стук их шагов разносился по гулким коридорам, они быстро проходили мимо застывших стражников и темных комнат, задержавшись лишь возле недвижного Паланса Букханна, возле которого сидели бесстрастные лекари. Сознание так и не вернулось к принцу, его раненое тело и сломленный дух из последних сил боролись с настырной смертью, медленно и неотвратимо наступающей на него. Когда они отошли от постели умирающего, темные глаза Ширл были полны слез.
Решив, что друзья отправились к городским воротам дожидаться возвращения Балинора, Менион оседлал двух лошадей, и молодые люди поскакали к Тирсовой дороге. Стояла холодная ясная ночь, бледный свет луны и далеких звезд озарял городские башни, которые отчетливо выделялись на черном прямоугольнике неба. Лошади поднялись на мост Сендика, и Менион почувствовал, как свежая ночная прохлада мягким ветерком обдувает разгоряченное лицо. Тирсова дорога была непривычно тиха, улицы пустынны, а из освещенных окон домов не доносилось ни веселого смеха, ни оживленных голосов. Над осажденным городом висела гнетущая тишина, словно мрачное ожидание скорой смерти обволакивало древнюю крепость. Встревоженные всадники ехали в зловещем безмолвии, стараясь найти утешение в вечной красоте ночного неба, которое словно обещало народам долгую счастливую жизнь. Впереди чернела величественная Внешняя стена, на парапетах горели сотни факелов, освещая солдатам Тирсиса дорогу домой. Как долго их нет, подумал Менион. Быть может, им все же удалось остановить высадку северян…
Вскоре всадники спешились у ворот крепости. В казармах легиона никто не спал, воины без устали готовились к скорой битве. Повсюду натыкаясь на бегущих людей, Менион и Ширл наконец поднялись на вершину широкой стены, где их тепло приветствовал Янус Сенпре. Молодой командир без отдыха стоял на посту с тех пор, как уехал Балинор, его худое лицо осунулось от усталости и тревоги. Через несколько минут из темноты выскользнули Дьюрин и Хендель, чуть позже к ним подоспел бродивший где-то Даэль. Друзья молча смотрели в ночной сумрак, скрывающий северный берег Мермидона, куда отправился Пограничный легион. Свежий ночной ветер доносил до них приглушенные звуки далекой битвы.
Янус рассеянно заметил, что полдюжины разведчиков, которых он отправил к берегу реки, до сих пор не вернулись. Это был недобрый знак, и, если бы не сердитый Хендель, который каждый раз напоминал юноше о его обещании защищать Тирсис, он бы давно ушел вслед за воинами Балинора. Дьюрин для себя решил, что непременно отправится на выручку друга, если Балинор не вернется до полуночи. Эльф мог прокрасться незамеченным через любые преграды. А пока он с растущей тревогой ждал вместе с остальными. Все были настолько поглощены далекой битвой на Мермидоне, что даже не обратили внимания на рассказ Ширл о состоянии раненого принца Букханна. Услышав в ответ лишь невнятное бормотание, девушка больше не пыталась отвлечь их от горьких мыслей. Прошел час, потом еще один. Звуки сражения становились все громче, все отчаяннее, и казалось, что битва вот-вот докатится до города.
Неожиданно из темноты, почти перед самым обрывом, появился большой отряд всадников и пеших воинов. Нестройными колоннами они вступили на широкий наклонный мост, ведущий в крепость. Их приближения никто не заметил, и на вершине Внешней стены раздались громкие возгласы удивления, когда солдаты возникли у стен города словно из ниоткуда. Испугавшись, что врагам удалось обойти Балинора с флангов, Янус Сенпре со всех ног бросился к маховикам, запиравшим огромные железные засовы на воротах. Однако Хендель невозмутимо остановил его. Он раньше всех понял, что происходит. Перевесившись через край стены, гном что-то громко закричал на родном языке и почти тотчас получил ответ. Угрюмо кивнув друзьям, Хендель указал на высокого всадника, который быстро приближался к голове длинной колонны. В мягком свете луны все увидели грязное лицо Балинора. Когда отряд подошел ближе, по хмурому лицу своего командира все поняли, что их худшие опасения оправдались — Пограничный легион не смог удержать берег Мермидона, и армия Повелителя чародеев двигалась на Тирсис.
Почти в полночь пятеро смельчаков, оставшихся от небольшого отряда из Кулхейвена, собрались в уединенной столовой королевского дворца, чтобы наскоро поужинать. Долгая битва на берегу Мермидона, занявшая весь день и весь вечер, была проиграна, хотя отважному легиону все же удалось изрядно потрепать северян. Поначалу казалось, что опытные воины Балинора сумеют защитить южный берег бурной реки, но силы были слишком неравными. Всадники Эктона с быстротой молнии проносились вдоль оборонительных линий легиона, пресекая всякую попытку врага обойти с флангов окопавшихся пехотинцев. Наступление на армию Юга в лоб привело к гибели сотен троллей и карликов. Это была самая жестокая битва из всех, что доводилось видеть Балинору, и Мермидон постепенно окрашивался в красный цвет, наполняясь кровью раненых и убитых. Но враги продолжали упрямо наседать, словно безумцы, не ведающие страха, они снова и снова шли вперед. Власть Повелителя чародеев над его смертными рабами была настолько велика, что даже ужас перед скорой кончиной не останавливал их. Наконец большой отряд скальных троллей прорвал оборону легиона на правом фланге, и, хотя все враги погибли, тирсианцам пришлось перебросить силы с левого фланга. И тогда северяне прорвались.