Я качаю головой, когда водитель появляется за дверью. Я тянусь за своей сумкой и перекидываю ее через плечо. — Не волнуйся, Регис, — говорю я, когда водитель открывает дверьцу и спускает ступеньки. — Боги ответственны за многие злодеяния в этом мире — если кто-то и помнит это, то только я. Какая бы кровь ни текла в моих жилах. Я смертная. Такая же, как и ты.
В конце концов, Смертный Бог все еще смертен, даже если другие представители моего вида отказываются признавать этот факт.
Глава 10
Кайра
Один за другим прибывающие Терры собираются во внутреннем дворе «Академии Смертных Богов Ривьера». Я собираюсь вместе с остальными, наблюдая, как прибывает все больше и больше кэбов, экипажей и открытых тележек, чтобы высадить их друзей и членов семьи. Лица уходящих кажутся одновременно облегченными и обеспокоенными, поскольку они часто оглядываются на тех, кто остается позади.
Насколько я понимаю, быть принятым в качестве Терры в эту Академию достойно похвалы — вероятно, из-за дохода, который это приносит семье. Что касается моего, я знаю, что они поступят на надежный счет под моим псевдонимом как единственного получателя. Как забавно, я думаю. Мне платят дважды — как ассасину. Не то чтобы я была уверена, что на этот счет не наложат арест в тот момент, когда я исчезну, но все равно это забавная мысль.
Проходит несколько часов, прежде чем прибывают последние слуги, а их семьи и друзья уходят. Ворота ещё не закрылись, а на небе уже сгущаются сумерки, и когда они наконец смыкаются над нашими головами, солнце становится лишь далёким воспоминанием. Ночной холод уже полностью накрыл нас, и единственный пот, что остался на коже, — холодный и пропитанный страхом.
— Извините меня. Простите меня. Если вы просто… О, спасибо! — Писклявый мальчишеский голос эхом доносится откуда-то из глубины толпы, продвигаясь вперед с каждым предложением, пока человек, от которого оно исходит, наконец, не останавливается рядом со мной. Его вьющиеся мышино-каштановые волосы немного длиннее, чем принято, они вьются за ушами и спускаются на затылок, когда он ставит сумку, которую принес с собой, на землю и поправляет плащ. Он кажется слишком большим и тяжелым для мужчины его комплекции, но ему удается закрепить его так, что он наполовину перекинут через плечи и видна передняя часть его тела, что дает ему достаточно места, чтобы снова взять сумку в руки и повернуться лицом к толпе.
— Захватывающе, не правда ли? — спрашивает он рассеянно, как будто не может подобрать подходящие слова, и его не слишком волнует, с кем он разговаривает.
Я тихонько мычу в ответ и чувствую жжение от его взгляда на своем лице, пока не поворачиваюсь и не встречаюсь с ним глазами. — Ты странно выглядишь, да?
Я моргаю. — Что, прости?
На его щеках появляются красные пятна, и он быстро отводит взгляд. — Я… мне жаль, я не осознавал, что я… я сказал это вслух.
По моему лицу пробегает хмурая тень. — Что значит — ты не осознавал, что сказал это вслух?
Он опускает голову еще ниже, практически утыкаясь подбородком в грудь. — Я… я не совсем… Я имею в виду, ничего такого… Я ничего такого не имел в виду. Только то, что твои волосы совершенно… уникальны.
Протягивая руку, я перебираю пальцами серебристые пряди. Они лишь немного светлее светлых. Интересно, стоило ли мне покрасить их, но нет, это потребовало бы постоянного ухода, и если я собираюсь пробыть здесь следующие несколько месяцев, то чем меньше лжи я задействую — визуальной или физической, — тем легче будет слиться с толпой.
— Я-я извиняюсь, иногда я не осознаю, что говорю что-то, пока это не прозвучит, — объясняет парень, выглядя нервным, поскольку его взгляд продолжает перебегать с моего лица на землю.
— Все в порядке, — говорю я, ничуть не смущаясь. — Ты прав. Серебристые волосы — это не обычное явление. Оплошность с моей стороны, конечно. Но теперь, я полагаю, слишком поздно.
— Хотя это красиво, — говорит он почти поспешно, как будто боится, что обидел меня, несмотря на мои слова. С другой стороны, так поступил бы любой другой.
— Спасибо тебе.
Мальчик протягивает руку, выпрямляя пальцы. — Я Найл.
— Кайра. — Я беру его за руку.
— Ты возвращаешься? — спрашивает он. — Я здесь раньше не был.
— Нет, — отвечаю я. — Я тоже новичок — в любом случае, новичок здесь. Раньше я работала слугой в доме Низшего Бога, но никогда в таком печально известном месте, как одна из Академий. — Ложь легко слетает с губ.
Облегчение на его лице забавно. Напряжение в его плечах спадает, и он поднимает руку, отпуская мою, и поправляет поношенный галстук, завязанный у горла. У него есть пушок волос под подбородком и вдоль верхней губы, но он недостаточно темный, чтобы считаться растительностью на лице — просто легкий намек на то, что там что-то должно отрасти. Мои губы подергиваются. Как мило и в то же время как грустно. По-моему, он слишком молод, чтобы находиться в таком опасном месте, как это.
— Когда я получил письмо о моем зачисление на службу, моя семья была вне себя от радости, — продолжает он, запинаясь, когда слова срываются с его губ. — Мы никогда не думали, что меня выберут. Я имею в виду, что так много людей подают заявки, но каждый год принимают только определенное количество.
— О? — Я выгибаю бровь. — Почему это?
Он моргает. — Ч-что — почему?
— Как ты думаешь, почему так много людей подают заявки? — Я спрашиваю.
— Ну, конечно, это потому, что мы сможем заставить наши семьи гордиться нами и повысить наш статус, служа таким Божественным Господам.
Господа. Само это слово вызывает во мне мрачное чувство. Бедный Найл не может понять, что на самом деле означает это слово для кого-то вроде меня, но я заставляю себя улыбнуться.
— Я уверена, ты станешь прекрасным пополнением.
Его ответная улыбка яркая и полна ровных белых зубов. Да, очевидно, что он уже работал на Бога. Только люди, которые провели годы рядом с Божествами, могут быть так ухожены. Без сомнения, его приняли из-за привлекательной внешности. Боги, похоже, обожают красивые вещи. На самом деле, стоит лишь бегло оглядеться, чтобы заметить, что большинство ожидающих здесь слуг — люди с выдающейся внешностью. Возможно, оставив свои серебристые волосы в естественном виде, я сделала правильный выбор.
Над толпой раздается громкий хлопок, и тихий гул разговоров почти сразу же прекращается, когда внимание собравшихся во внутреннем дворе обращается к каменным ступеням, на которых стоят мужчина и женщина. Женщина, очевидно, человек. Она красива, но ее возраст где-то между сорока и более, а Божественные Существа редко выглядят так, как будто им перевалило за тридцать.
Она стоит собранная, выпрямившись, со сцепленными перед длинной юбкой руками, пока мужчина рядом с ней делает шаг вперёд и громко обращается к толпе. — Добро пожаловать в «Академию Смертных Богов Ривьера»! Мы гордимся тем, что приветствуем новый урожай Терры в нашей самой Божественной академии.
Я оглядываюсь по сторонам. Урожай — точное слово. Кажется, будто каждого здесь собрали, словно плоды, предназначенные стать ступенями для Смертных Богов, скрытых за этими дверями.
— Многие из вас были специально избраны, чтобы служить следующему поколению Богов, — продолжает мужчина, осторожно приглаживая тонкие каштановые пряди волос, спадающие на кончики ушей, длины которых едва хватает, чтобы прикрыть их. Его костлявое лицо ввалилось в щеках, что только усугубляется яркой натянутой улыбкой, которую он демонстрирует. Его губы невероятно широко растянуты, когда он улыбается нам сверху вниз.
— Как многим из вас известно, Боги спустились из своего Царства Богов сотни лет назад, чтобы жить среди нас, — он широко разводит руки, — своих детей и слуг. Любить и уважать своих Богов — долг и честь каждого смертного, находящегося здесь. В течение следующих четырех месяцев каждому из вас будет отведена комната, в которой могут проживать от одного до трех Смертных Богов — или, как нам нравится называть их здесь, наших собственных Смертных Богов.
Моя шея вытягивается назад, когда я слушаю речь этого человека. Его голос дружелюбен по тону, но слова звучат отрывисто. Наполненные поклонением. Это действует мне на нервы. Тем не менее, я остаюсь неподвижной, сосредоточенно наблюдая за ним и направляя все свое внимание вперед, чтобы не казаться незаинтересованной.
— Для тех из вас, кто здесь новичок, у нас просто есть три правила, — заявляет мужчина, поднимая три пальца. — Мы приветствуем всех вас и предоставим вам форму, питание и пансион, но любой, кто проявляет неуважение к будущему наших великих рас — как Божественных, так и Смертных — пострадает от последствий. — Он делает паузу, его улыбка немного гаснет, когда выражение лица становится более серьезным. Затем, спустя мгновение, он опускает руку и смотрит на женщину рядом с ним. — Мисс Дофин?
Женщина кивает ему и делает шаг вперед, а он пятится. — Как заявил мой коллега, мистер Гейл, есть только три правила, к которым вы должны относиться как к девизу своей жизни в этом учреждении. Во-первых, — она поднимает странный палец, — Боги — самые благословенные из созданий, и их слово — закон. Вы должны относиться к их детям как к высшей власти, если иное не нарушено Божественным Существом. Ни один человек не может противоречить приказу Бога.
Мне приходится бороться за то, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, особенно когда — краем глаза — я замечаю восхищенное лицо Найла, когда он складывает руки и наклоняется вперед. Благоговение на его лице вторит на лицах окружающих меня людей, и каким-то образом мне удается подавить свое отвращение.
— Во-вторых, — говорит мисс Дофин, поднимая второй палец к первому, — вы ни в коем случае не имеете права в течение вашей работы здесь и служения Богам и их детям покидать территорию Академии без позволения. Разрешение не может быть выдано вашими подопечными. Если у вас возникнет такая необходимость, вы можете обратиться ко мне или к мистеру Гейлу.