Мы выстраиваемся в очередь, следуя за ней, пока она продолжает излагать факты и указывать на картины и портреты, мимо которых мы проходим. Однако я замедляю шаг, пока мы идем, больше задерживаясь сзади, поскольку игнорирую ее слова и вместо этого выбираю осмотреть все коридоры и маленькие ниши. В коридорах полно окон без ставен. Стены толстые, из прочного камня, но выходов более чем достаточно на случай возникновения непредвиденной чрезвычайной ситуации.
— Великолепное место, не так ли? — Поворачивая голову, я встречаюсь взглядом с Найлом.
— Это нечто особенное, — уклоняюсь я.
Он достает из кармана очки и протирает их дочиста, прежде чем водрузить на нос. Как только они оказываются на месте, он берет свои бумаги из рук и просматривает их, пока мы идем. Я понимаю, что это очки для чтения. Должно быть, он из более обеспеченной человеческой семьи, раз может себе их позволить. Или, возможно, в городах всё устроено иначе. Может быть, даже беднякам в Городах Богов обеспечивают базовые нужды.
— У меня один подопечный, — говорит он. — Смертный Бог второго уровня.
Я тихонько хмыкаю, и его слова разжигают мое собственное любопытство. Я поднимаю свои бумаги, листаю их, пока не нахожу свое задание. — У меня три подопечных, — говорю я. — Похоже, это трое братьев. — У них у всех одинаковые фамилии. Даркхейвен. Как увлекательно. Я не знала, что Смертным Богам дают фамилии.
— Какого они уровне? — Спрашивает Найл, его взгляд перемещается на страницы в моей руке, пока мы идем вперед позади остальной группы.
Я снова смотрю на документы. — Первый уровень, — отвечаю я.
— Тогда они, должно быть, могущественны, — говорит он.
— О, а уровни предназначены для того, чтобы их различать? — Несмотря на то, что я уже догадалась об ответе, не повредит казаться такой же очарованной детьми Богов, как и остальные.
Найл поправляет очки на носу и энергично кивает. — О да, — отвечает он. — В Академии Смертные Боги, которые отличаются поколениями — возможно, у них были бабушка или дедушка, которые были их Божественными предками. Первые уровни настолько близки к чистокровным, насколько это возможно. Они настоящие ПолуБоги. Кроме того, они, как правило, самые могущественные. Уровни распределяются по динамике силы. Те, кто проявляет наибольший Божественный талант, занимают первые уровни. Я не совсем уверен, как они решают, кого в какой уровень поместить. Насколько я понимаю, все Смертные Боги проходят проверку один раз, когда начинают проявлять признаки Божественности, а затем еще раз, когда поступают в Академии.
Я просматриваю имена на своей бумаге.
Руэн. Теос. Каликс. Три Божественных сына первого уровня. Интересно, кем, должно быть, был их отец. Чем дальше я читаю, тем больше понимаю, насколько все они близки по возрасту. Кем бы ни был этот Бог, он определенно был занятым человеком. Наплодил троих сыновей в течение одного года.
Прежде чем я заканчиваю читать остальные документы, Лиана останавливает группу, и нас знакомят с удобствами Терр на территории Академии. Казалось бы, есть и спать рядом с людьми — это то, чего Боги и их дети хотят избежать. На невидимом песке была проведена четкая линия. У Терр есть своя столовая, свои помещения для сна — часто рядом, но никогда не на том же уровне, что и у их подопечных, — а также свой лазарет.
— Свободное время бывает редко, я уверена, что ориентация включала это правило. Если вам потребуется посещение за пределами территории Академии, вам нужно будет запросить разрешение у мистера Гейла или мисс Дофин, — заявляет Лиана. — Если вам будет предоставлена привилегия, они дадут вам знать. Если, служа нашим Смертным Богам, вы заболеете, пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы посетить человеческий лазарет как можно скорее. Слишком много нужно сделать, чтобы позволить себе отдохнуть от чего-то столь обыденного, как болезнь, а появляться перед Богами и их детьми в любом состоянии болезни не одобряется.
Я хмурю брови, когда с трудом сдерживаю хмурый взгляд, который грозит сорваться с моей тщательно подобранной маски. Как будто люди планируют заболеть. За моим невидимым хмурым взглядом следует также невидимое закатывание глаз. Похоже, что Боги и их дети рассматривают болезнь не более чем как неудобство в своем изнеженном существовании. Я уверена, что это так. Хотя я сама этого не испытывала, я видела, как болезни разрушают человеческие жизни на окраинах городов. Однако я держу рот на замке и просто киваю вместе с остальными овцами.
Мы заканчиваем осмотр остальных удобств для прислуги, прежде чем нас наконец отпускают с распределением по комнатам. Я проверяю свой, и меня направляют в самую северную башню общежитий для мужчин Первого уровня. С течением времени моя сумка становилась все тяжелее и тяжелее, и я поправляю ее, перекидывая на противоположное плечо, следуя базовой карте, которую мне дали во время ориентирования.
Удивительно, однако, что кто-то из других слуг умудряется находить свои места с помощью этой чертовой штуковины. Расположение сбивает с толку и часто неверно. К счастью, я вспоминаю более подробную карту, которую дал мне Регис. Однако я не достаю ее из сумки, а просто использую то, что могу вспомнить, чтобы найти дорогу к нужной башне и подняться по лестнице на этаж чуть ниже самого верхнего.
Используя ключ, который мне тоже дали, я открываю дверь в апартаменты Терры и спешу внутрь, захлопывая ее за спиной и прислоняясь к истертому дереву. Сказать, что я устала за день, было бы преуменьшением. Я окидываю взглядом обстановку комнаты и не удивляюсь, обнаружив, что это узкое пространство, похожее на шкаф. Узкое окно с решёткой в виде креста находится между двумя провисшими кроватями, между которыми едва ли можно протиснуться. Окно достаточно большое, чтобы в случае чего я могла через него сбежать.
Однако, в отличие от других комнат, здесь вторая кровать пустует. Похоже, я буду жить одна. Ещё один повод для благодарности. Прежде чем направиться к кровати, я оцениваю точки доступа. Окно может быть маленьким, однако оно не только может быть путем к отступлению, но и птицам-посыльным Региса оставлять записки. Правда, спрятать вещи практически негде. Пол голый и скрипит при каждом шаге. Я могла бы попытаться приподнять одну из панелей и спрятать там свое дополнительное оружие — я так и сделаю, если не смогу придумать что-нибудь еще. Кровать… Я бы предпочла передвинуть ее, но, учитывая пространство размером со шкаф, окружающее меня, больше ей некуда деваться. Я бросаю свои вещи на вторую кровать и падаю на другую.
Завтра, я думаю, это начнется. Завтра будет первый день из многих, которые станут либо началом моего падения и безумия, либо доказательством того, что у меня есть все необходимое, чтобы убить истинного Бога. Потому что чем дольше я размышляю о клиенте и смехотворной сумме денег, которую он предлагает, тем больше я начинаю понимать, без тени сомнения, что моя цель должна быть могущественной. И теперь уже слишком поздно отступать.
Глава 12
Каликс
Метал ударяется о металл, отчего искры летят в мое мокрое от пота лицо. Горячие угольки пляшут по моим щекам. Боль только придает мне сил. Я до сих пор помню, как лезвие вора обожгло мне глаза, лишив зрения и забрав его у меня в считанные мгновения. Необходимость избавиться от этой слабости обжигает мне нутро. Напротив меня рычит Теос, и я ухмыляюсь, потому что знаю, что чем злее он становится, тем легче привести его именно туда, куда я хочу. Поворачиваясь в сторону, когда он ныряет вперед, я останавливаюсь и смотрю, как он пролетает мимо и возвращается ко мне с покрасневшим лицом.
— Прекрати играть со мной, Каликс, — рявкает Теос. — Борись, блядь, серьезно!
— Я всегда серьезен, брат, — легко отвечаю я, когда его меч соприкасается с моим. Еще больше искр пляшет у меня перед глазами, когда резкая тяжесть его нападения заставляет меня отступить на шаг. — Просто так получилось, что я в прекрасном настроении, а ты гребаный ворчун.
На краю площадки для спарринга Руэн поднимает голову, его холодные глаза блуждают по мне, оценивая, как всегда. Меня это не беспокоит. Он может смотреть и изучающе рассматривать меня столько, сколько пожелает. Несмотря на то, что он занимается этим уже много лет, ему еще предстоит разобраться во внутренней работе моего разума так, как он, кажется, уже разобрался со всеми остальными. Даже я не могу сказать ему, чего не хватает. Иногда меня накрывает волна эйфории, которую может предложить жизнь — со всем сексом и болью, о которых только может мечтать мужчина, — а иногда она испаряется, погружая меня в худший из кошмаров.
Все зависит от дня.
— Что привело тебя в такое настроение? — Спрашивает Теос, парируя следующий выпад моего клинка, а затем наносит свой собственный удар. — Просвети нас — и дай мне подсказку, как я могу тебя одолеть.
Я уклоняюсь с пути следующего удара его меча, мои ноги в сапогах скользят по грязи, и я едва не получаю порез. — Новые Терры прошли ориентацию, — отвечаю я. — Наша появится утром.
Лицо Теоса искажается. — Не сломай эту, — предупреждает он, прежде чем ткнуть в меня концом своего клинка.
Я смеюсь, когда он рассекает мой бицепс, в то время как я уворачиваюсь и обхожу его сзади. В мои намерения никогда не входило ломать маленьких человечков. Я всего лишь хочу поиграть с ними. И это не обязательно моя вина, что их так чертовски легко ранить. Однако Теос не дает мне возможности сказать так много, поскольку с головой погружается в серию атак, которые я вынужден отражать.
Мы двигаемся туда-сюда вдвоем. Наши клинки сталкиваются, металл скрежещет о металл. В отличие от игр с другими уровнями, спарринги с моими братьями — это всегда азартная игра. Иногда выигрываю я. Иногда выигрывают они. И иногда, как, кажется, сегодня, мы оказываемся в тупике, и ни один из нас не может претендовать на победу. Они действительно единственные, кто заставляет меня попотеть.
— Хорошо, — говорит Теос почти час спустя, отступая назад. — С меня хватит. Ничья.