Ухмылка светловолосого Смертного Бога превращается в хмурый взгляд, и он качает головой. Он отворачивается, отступая в соседние покои, оставляя дверь открытой. Я слышу, как он вполголоса произносит фразу — Очередная пустоголовая поклонница, — прежде чем более громким голосом он отвечает мне: — Я полагаю, это не имеет значения. — Он поднимает два пальца и делает приглашающий жест. — Войди.
Мои пальцы так и чешутся сжаться в кулаки, но я сопротивляюсь этому желанию. Я осторожно делаю шаг вперед, ставя одну ногу перед другой, и смотрю на широкую спину. Золотистые мышцы сокращаются, когда он поднимает руки над головой и встает на носки. Мой взгляд скользит вниз по шелковистой гладкой коже, которая ведет прямо к его заднице, обтянутой темными брюками. — Ты, похоже, новенькая не только в Академии, но и в том, чтобы служить нам как своим господам, — говорит он, оглядываясь через плечо, когда я следую за ним в комнату. Его хмурый вид исчезает, когда я позволяю двери закрыться за моей спиной. Его взгляд перемещается на нее, и он ухмыляется. — Определенно новенькая, — предполагает он, повторяя свою оценку. — Иначе ты бы не перекрыла свой единственный путь к отступлению.
Я не должна, я знаю это, но на краткий миг я позволяю себе встретиться с ним взглядом при этом комментарии. Это почти предупреждение с его стороны, но факт в том, что дверь — не единственный мой путь к отступлению. За его спиной три больших окна, а перед ними винтовая лестница, хотя, я полагаю, он знает, что человек не пережил бы падения с вершины этой башни.
Однако я не человек. Не совсем.
— Боюсь, я не знаю, что вы… — Дверь с грохотом распахивается над нашими головами, обрывая мой ответ, и все мое тело напрягается, когда мужчина из другого воспоминания — тот, с темными волосами, падающими на лицо, — несется вниз по лестнице. Он кладет руки на перила и небрежно перепрыгивает через них, достигнув половины спуска. Ноги в ботинках ударяются об пол, и он выпрямляется.
Мой взгляд останавливается на нем, и темно-коричневые кожаные брюки, похожие на те, что я много раз надевала во время тренировок, прикрывают его нижнюю половину. Мой взгляд ползет вверх по широкой груди, такой же мускулистой, как у первого мужчины. Очерченный живот с V-образным вырезом на бедрах, который тоже направлен прямо вниз — я бросаю взгляд на полоску темной ткани в его руке. Он свободно держит черную тунику, его мускулистое предплечье напрягается, когда он поднимает ее и перекидывает через одно плечо. Я провожу взглядом по загорелой коже, обнаженной отсутствием рубашки, вверх, к лицу самого мужчины, сделанному из камня и являющему собой воплощение мужской красоты.
Золотоволосый мужчина поворачивается и указывает на меня. — Она здесь, Каликс, — объявляет он. — Помни, о чем мы договорились — не ломай это. Я не собираюсь убираться в своей комнате.
Холод пронзает мою грудь, когда этот так называемый Каликс переводит свой взгляд на меня. Его глаза чисто зеленые, полные природы и мха, но в глубине цвета я вижу что-то более тревожащее. Я видела такие глаза раньше. Это глаза людей, запертых за дверями камер, диких и неукротимых. Разум полон тревожащих желаний и отсутствия импульсивного контроля, чтобы обуздать эти желания. Что сказал первый? Не ломай этот? Не ломай меня?
Про себя я издаю громкие проклятья. Да, конечно, удача не была бы столь милостива, чтобы позволить мне получить легких подопечных. Нет. Я должна каким-то образом угодить этим избалованным Смертным Богам, к тому же, один из них еще и безумен. Не зная также, когда мой клиент раскроет мою предполагаемую цель, невозможно сказать, как долго я буду находиться в их присутствии.
Я кланяюсь еще раз, стиснув зубы во время второго приветствия. — Доброе утро, я Кайра Незерак. Ваша новая Терра, прибыла для несения службы.
Шаги эхом разносятся по комнате и останавливаются прямо передо мной. Чья-то рука берет меня за подбородок и приподнимает мое лицо. Изумрудные глаза блуждают по моему лицу, а затем опускаются ниже, останавливаясь, когда он добирается до моего наряда. — Ты не надела форму? — Каликс не выглядит сердитым. Вместо этого он в замешательстве хмурит лоб.
— Мне дали не ту, — вру я.
— Но… — Его рука отпускаем мое лицо и касается пиджака, который на мне. — На тебе верхняя часть. — Его грудь так чертовски близко, но я игнорирую это. Или, по крайней мере, я пытаюсь это сделать.
— Мне не давали штанов, — заявляю я.
Он фыркает. — Нет, конечно, нет. Ты женщина. Тебе следовало бы носить юбку униформы для прислуги, — говорит он. — А как еще мужчина может перекинуть их тебе через спину и взять тебя, когда у него есть свои потребности?
— Полагаю, так же, как он берет мужчину. — Язвительный ответ приходит раньше, чем я успеваю его остановить. Черт.
На мгновение в комнате воцаряется тишина, и я боюсь, что мое собственное отсутствие контроля над импульсами погубило меня, но затем раздается смех. Глубокий и гулкий. Я поднимаю взгляд и с удивлением обнаруживаю, что это не Каликс, хотя в его устрашающих глазах пляшет веселье. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на блондина, но смеется не он. Вместо этого его глаза расширены от удивления и обращены в угол. Брови нахмурены, на идеально гладком лбу залегла чёткая линия беспокойства.
— Руэн? — окликает блондин — давая мне последний кусочек головоломки, чтобы расшифровать, кто из них кто. Если зеленоглазый монстр — это Каликс, а третий и последний брат Даркхейвен в углу — Руэн, то блондин, должно быть, Теос.
Качая головой и вырываясь из хватки Каликса, я поворачиваюсь и смотрю в угол, где на мягком шезлонге растянулся довольно крупный мужчина с раскрытой книгой на груди, которая поднимается и опускается от смеха.
— Забавляешься, брат? — Спрашивает Каликс, и в его голосе слышится явное желание рассмеяться самому.
Ноги в ботинках касаются пола, когда Руэн садится из своего полулежачего положения. Книга, лежащая у него на груди, соскальзывает вниз, и он ловит ее, захлопывает и откладывает в сторону, прежде чем она упадет на пол. Теос отрывает взгляд от своего брата и устремляет на меня мрачный, почти яростный взгляд, который я, возможно, не могу понять.
Смех Руэна стихает, когда он встает и шагает через комнату. Не в силах подставить спину врагу без оружия в руке, я разворачиваю свое тело так, чтобы оказаться лицом ко всем трем Смертным Богам. Я напрягаюсь, когда он приближается ко мне, и, несмотря на то, что он единственный, кто одет в тунику, каким-то образом это делает открытую щель у его воротника, открывающую гладкую, прохладного оттенка кожу, гораздо более привлекательной. Он не останавливается, пока не оказывается передо мной, так близко, что я вижу красно-золотые отблески в его радужках и небольшую ямочку на правой щеке.
— Ты собираешься поприветствовать меня, человек? — спрашивает он, наклоняясь вперед.
Запугивание. У этих людей его в избытке. К их сожалению, я не из тех, кого легко запугать. Однако они этого не знают, и мне все равно нужно играть свою роль, если я хочу остаться здесь и найти свою цель.
Я снова заставляю себя слегка заикаться, когда приветствую его, повторяя свои предыдущие слова. — П-привет. Я Кайра Незерак. Ваша новая Терра, прибыла для несения службы.
Руэн продолжает смотреть на меня. Его правую бровь разделяет тонкая линия, чуть более бледная, чем остальная кожа. Она достаточно длинная, почти достигает глаза. Она старая, это точно, но это не самая странная часть шрама. Факт в том, что этот человек Смертный Бог, и при той скорости, с которой он должен уметь исцеляться, потребуется много усилий, чтобы оставить на его лице такой шрам. Возможно, сера? Это единственный смертный предмет, который, как известно, может ранить Божественное Существо, и, к сожалению, я слишком хорошо знаю о его воздействии. Но тогда, кому было бы позволено травмировать такое Божественное дитя, как Руэн Даркхейвен?
В отличие от Каликса, его внимание не пробирает мурашки по моей коже. Вместо этого он заставляет меня нервничать по-новому. Как будто он может заглянуть глубоко в мой разум, увидеть мысли, о которых даже я не подозреваю.
Существуют ли подобные способности? Я внезапно начинаю беспокоиться. Боги и Смертные Боги, которые могут читать мысли? Если это правда, то для меня уже слишком поздно. Нет сомнений, что он все выяснит, если сможет, на самом деле, заглянуть в мои мысли. Я задерживаю дыхание, ожидая того неизбежного момента, когда мне скажут, что у меня хватило наглости попытаться проникнуть сюда и убить одного из них.
Проходит минута, вторая, затем третья. Он довольно долго молчит, и с каждым ходом времени мое сердце бьется все быстрее. У меня кружится голова, но я отказываюсь заговаривать первой. Не раньше, чем я узнаю наверняка, раскрыли меня или нет, прежде чем у меня появится шанс начать.
Наконец, спустя целую вечность, он отрывается от меня и поворачивает голову обратно к своим братьям. — Я даю ей неделю, — заявляет он.
Я моргаю. Неделя? Он так низко оценивает Терру? Или… насколько плохо они относились к своим? Я заставляю себя не реагировать. Вместо этого я сохраняю выражение лица пассивным и невозмутимым.
Теос, кажется, обдумывает слова брата, когда его тело расслабляется. — Это по твоим щедрым меркам? — он спрашивает. — Или скупым?
— Щедрым, — отвечает Руэн, прежде чем украдкой взглянуть на меня. — Она жалкое создание. — Он качает головой, как будто ему почти жаль меня. — Им следовало, прежде подумать, чем присылать кого-то такого… маленького и слабого.
Не реагируй, приказываю я себе, даже когда начинаю чувствовать, как напрягаются мои мышцы и обостряются чувства. Я не против, когда меня недооценивают. Действительно, я даже рада. Это облегчит мне работу. Однако каким-то образом то, как он это говорит, пробуждает во мне чувство гордости, от которого, как я думала, я давно избавилась.
— Я сделаю все возможное, чтобы служить вам, — говорю я в ответ.
Каликс отвечает первым и с большим нетерпением. — Я уверен, что ты справишься, — говорит он, наконец снимая тунику со своего плеча и надевая ее через голову. — Я, например, с нетерпением жду твоих услуг. — Я моргаю, когда его грудь исчезает из виду, и он закатывает рукава, сохраняя свою вездесущую тревожащую ухмылку.