Хотя часть меня испытывает облегчение, узнав, что мне не придется стоять в стороне на очередном их занятии, другой части меня любопытно узнать причину. — Я чем-то обеспокоила вас, хозяин Теос?
Я не знаю, что его раздражает — звук его имени или его статуса, но в любом случае, как только вопрос срывается с моих губ, все его лицо искажается. Теос хмуро смотрит на меня, уголки его золотистых глаз темнеют. — Терра не задает вопросов, — рявкает он. — Они выполняют приказы. Больше ничего.
Каликс хихикает и прижимается ко мне еще сильнее, заставляя меня расставить ноги и шире упереться в землю, чтобы удержаться в вертикальном положении. — Он все еще зол из-за того, что ты сорвала его план поставить тебя в неловкое положение с Малахией, — наполовину шепчет, наполовину хихикает Каликс. Он делает невероятно очевидным, что не намерен скрывать свои слова от брата и фактически использует их, чтобы еще больше разозлить его.
— Держи рот на замке, Каликс, — огрызается Теос. — Я все равно не видел, чтобы ты предлагал какое-то решение.
Зеленые глаза останавливаются на мне. — Нет, я пока не хочу избавляться от нее, — говорит он. Его слова окутаны очарованием, и если я чему-то и научилась в своей жизни, так это тому, что обаятельные мужчины часто самые опасные. Мурашки осознания пробегают по моему затылку.
Почувствовав чей-то взгляд, я слегка поворачиваюсь и смотрю через плечо. Девушка с волосами чернее воронова крыла, затянутыми достаточно туго, чтобы стороны ее лица казались выше, чем это естественно, бросается в глаза на арене. Длинные ресницы чуть опускаются, и кристально-голубые глаза устремляются прямо на меня. Полные губы искажены в злобной гримасе, превращая её лицо в выражение ярости и отвращения.
— Инид и Дариус, возможно, и могли бы сравниться друг с другом в бою, но остальные члены этой группы практически безнадежны, — комментирует Руэн, снова привлекая мое внимание к себе.
Теос выдыхает. — Согласен. Их ждет болезненное пробуждение, когда они доберутся до старших курсов, — говорит он. — Встреча один на один в конце семестра превратится в кровавую баню.
Каликс смеется, откидывая голову назад с большим удовольствием. — Это всегда так! — хохочет он.
Мое любопытство берет верх надо мной. — Могу я спросить, что вы имеете в виду?
Все взгляды падают на меня. Каликс ухмыляется. Теос хмурится, но отвечает Руэн. — От всех нас требуется постоять за себя перед лицом другого человека с таким же статусом, — говорит он. — В конце каждого семестра нас проверяют на использование наших способностей и боевых навыков в боях один на один.
— Третьи Уровни всегда выходят с изуродованными телами, — весело говорит Каликс, как будто мысль о чьей-то боли его забавляет. Кого я обманываю? Так и есть. Психопат.
Теос вздыхает и поднимает руку, проводя по лицу. — Бог Аксан попросил нас посещать его младшие классы в течение нескольких недель, чтобы отобрать лучших учеников для повышения, — признается он. — Но даже с навыками Инид и Дариуса, я подозреваю, что им придется нелегко во время сражений.
— Вы тоже будете драться? — Спрашиваю я.
Руэн и Теос обмениваются взглядами, прежде чем кивнуть. — В боях участвуют все бойцы всех уровней, без исключений, — отвечает Руэн.
Это интересная информация. — В чем причина?
Этот вопрос, хотя и задан просто и невинно, из простого любопытства, вызывает настоящий переполох между ними троими. Или, скорее, для Руэна и Теоса, которые склоняют головы и сжимают кулаки. Каликс — единственный среди них, кого это, похоже, не беспокоит.
— Очевидно, сила, — говорит он.
— Сила? — Повторяю я, все еще не понимая.
— Конечно. — Все еще обнимая меня за плечи, Каликс разворачивает меня и начинает идти, заставляя меня идти в ногу с ним. Быстрый взгляд назад говорит мне, что, хотя Руэн и Теос кажутся раздраженными, они следуют за мной. — Что самое страшное для Бога? — Спрашивает Каликс.
— Потеря силы? — Наверное.
— Близко, но не совсем, — говорит он. — Это смерть.
Мои глаза расширяются на долю секунды, прежде чем я поворачиваю голову. Арена, однако, сейчас очищена, и мы, похоже, единственные, кто остался, даже когда направляемся к выходу. Как он мог так безрассудно произнести что-то вслух в таком общественном месте? Даже если здесь никого, кроме нас четверых, нет. Это все равно опасно. Не может же он на самом деле быть настолько беззаботным, не так ли?
Но это так, я понимаю, потому что он еще не закончил говорить. — Богов могут убить только другие Боги или те, кто обладает Божественной силой. Ты знаешь, кто еще обладает Божественной силой, кроме Бога? — Ему не нужно отвечать на то, что я и так знаю, но он все равно отвечает. Каликс подымает свободную руку к себе и указывает прямо на свою грудь. — Вот кто.
— Вам стоит говорить об этом здесь? — Спрашиваю я, когда мы подходим к двойным черным дверям, которые приведут нас с внешней арены обратно в здание.
— Она права, Каликс, — вмешивается Руэн. — Говори тише.
Каликс оглядывается. — Почему? Все это знают.
— То, что все знают, не означает, что это следует говорить, — огрызается Теос.
Всю свою жизнь я сосредотачивалась только на том, как Боги относились к людям. Мне никогда не приходило в голову, что они могли подобным образом обращаться со Смертными Богами, учитывая, что Смертные Боги, в конечном счете, являются их прямыми потомками. Такие же мощные, хотя и не такие долговечные.
Они осознают свой собственный статус. Или, по крайней мере, эти трое осознают. Это уродливо и часто жестоко, но кто-то всегда попадает впросак, и, к несчастью для Смертных Богов, они просто не так совершенны, как их благочестивые родители.
Мы входим в коридор, и Каликс убирает руку с моих плеч, отталкивая меня в сторону, когда поворачивается к своим братьям. — Почему вас это так беспокоит? — требует он. — Мы все равно самые сильные. Мы можем убить любого, кого захотим. — Он смеется.
Ни Руэн, ни Теос не отвечают. Вместо этого Теос просто проносится мимо Каликса, толкая его в ближайшую каменную стену, когда тот топает прочь. И, к сожалению, не в первый раз я обнаруживаю, что меня переполняет почти безграничное сочувствие, которое я не хочу испытывать.
— Эй, ублюдок! — Каликс кричит, выпрямляясь, и направляется в том же направлении, что и Теос, только для того, чтобы Руэн быстро схватил его и остановил.
— Отпусти его, — приказывает Руэн. — Ты сегодня достаточно надавил на него.
— Я всего лишь сказал правду, — огрызается Каликс.
Руэн качает головой. — Иногда это все, что тебе нужно сказать, чтобы причинить кому-то боль.
Более правдивого заявления я никогда не ожидала от избалованного Смертного Бога, выросшего в позолоченных стенах одной из «Академий Смертных Богов». Боль в моей груди распространяется все шире, и я инстинктивно протягиваю руку, чтобы потереть то место, где она началась, прямо между грудей.
Нет. Я не должна так переживать за них. В конце концов, они наслаждались большей роскошью, чем большинство смертных когда-либо смогут за всю свою жизнь. Смертные Боги так же плохи, как и их Божественные покровители, в том, как они обращаются с людьми.
Даже если некоторым из них ненавистна мысль убивать других, они будут продолжать делать это ради собственного выживания. Я признаю, что это умно со стороны Богов. Разделять своих детей и натравливать их друг на друга. Я ясно понимаю их логику, почему они забирают своих наполовину смертных детей и помещают их в эту очень структурированную систему. Все это становится понятным, почему каждый из них, независимо от силы или уровня, вынужден тренироваться. Если они будут так сосредоточены на борьбе друг с другом, никто из них не сможет сражаться с теми, кто поместил их сюда.
Я бы сочла все это забавным, если бы это не было так чертовски трагично.
Глава 19
Кайра
Я обнаружила, что гнев гораздо полезнее любой другой эмоции. Это лучше, чем печаль, чем обида, чем вина. Я думаю, именно поэтому, наблюдая за братьями Даркхейвен в течение следующих двух недель, я начинаю понимать их немного лучше.
В конце концов, все они мальчики. Просто мальчики. Прикованные к стенам Академии, если только их не призовут другие Боги. Если бы жизнь сложилась по-другому, я, возможно, оказалась бы примерно в том же положении, что и они. Если бы — кто бы она ни была — моя Божественная мать, мой родитель, решила забрать меня с собой, когда бросила моего отца, если бы она, возможно, сообщила о моем существовании в Совет Богов… Я была бы здесь точно такой же, как они. Запертой в этой Академии, где нет ничего интересного, кроме уроков Богов и мучений людей.
Неудивительно, что они используют свои изменчивые эмоции в качестве барьера. Не то чтобы я простила им то, что они вываливают свои проблемы на меня и других Терр. Я не настолько великодушна. Я предпочитаю месть.
Грязь прилипает к нижней стороне моих ногтей, когда я выкапываю небольшую ямку рядом с трехуровневым фонтаном в центре внутреннего двора на восточной стороне Академии. Где-то ночью меня разбудил шепот пауков, которых я разослала по всей территории Академии, и то, что они сказали мне, привело меня прямо сюда, как только я проснулась. Раннее утро прохладное, с легким ветерком, который дует по пустому пространству. Это единственный день недели, в который не только студенты Академии вольны делать все, что пожелают, вместо посещения занятий или физподготовки, но и Терры.
Стирка простыней и вытирание крови после драк, в которые регулярно ввязываются Теос и Каликс, могут подождать до завтра. Мне нужен гребаный перерыв.
Больше всего на свете мне хотелось бы посидеть на бортике фонтана в центре заросшего травой дворика на южной стороне кампуса, подставить лицо лучам утреннего солнца и понежиться в тишине. Неделями я была заперта в этом аду. Окружена Смертными Богами и поклоняющимися им смертными. Неделями я ждала уведомления о том, что мой клиент, наконец, раскрыл цель, от которой, как они ожидают, я должна избавиться. Неделями я не чувствовала ничего, кроме разочарования.