Нападай на меня сколько хочешь, сука, думаю я про себя. Я не буду умолять сохранить мне жизнь, как гребаный пес, и уж точно не доставлю ей удовольствия видеть, как я борюсь за это.
Ее остроугольное лицо вытягивается от шока. Почти мгновенно я чувствую, как поднимается вес воды, ее давление на мою плоть на мгновение ослабевает, прежде чем она обрушивается сильнее, чем когда-либо. Тихое проклятие проскальзывает в моей голове, когда моя рука прижимается к боку. Вглядываясь сквозь волны жидкости, которые колышутся перед моим лицом, я наблюдаю, как Рахела открывает рот и издает крик женской ярости, который заставил бы меня закатить глаза, если бы у меня были силы.
Однако на данный момент я расходую большую часть своей Божественной энергии, поддерживая запас воздуха в легких. Любой другой смертный в этот момент, скорее всего, потерял бы сознание. Не то чтобы Рахела, кажется, понимала это — она слишком возмущена моим оскорблением, чтобы делать что-либо, кроме как кричать и топать ногами, когда она тянется вверх, сжимая кулак до тех пор, пока темно-красная жидкость не капает с костяшек ее пальцев.
Кровь. Черт. Это объясняет, почему давление воды внезапно стало таким сильным. Мне трудно повернуть голову, не говоря уже о том, чтобы бороться с давлением, которое обрушивается на меня со всех сторон одновременно. Хотя ее ярость может быть благословением. С гневом приходит неумелость. Ошибки. Все, что мне нужно, это один хороший всплеск энергии. Даже если я никогда не тренировалась так, как она и другие Смертные Боги, я знаю, как обуздать свою Божественность и использовать ее в своих интересах. Но как это сделать так, чтобы она не поняла…
Пока я обдумываю свои варианты или их отсутствие я чувствую, как у меня в голове все переворачивается, когда все больше черно-белых точек танцуют перед моим взором, становясь все шире и шире с каждой секундой. Мое горло сжимается. Грудь горит. Слишком давно у меня не было свежего воздуха. Мне нужно придумать план, и воспользоваться им, черт возьми, сейчас.
Однако, как только эта мысль пронзает меня, водяной пузырь, окружающий меня, лопается, и я падаю на землю. Я ударяюсь боком о край фонтана, когда мои губы приоткрываются, и я хватаю ртом воздух. Звук резких голосов достигает моих ушей, когда знакомые руки хватают меня за плечи и разворачивают лицом к небу.
Лицо Найла появляется над моим. Кончики его волос падают вперед, все еще влажные, хотя на этот раз я не уверена, из-за воды это или пота. Он хватал ртом воздух так же сильно, как и я, его обычно бледное лицо порозовело от напряжения.
— Все в порядке, — говорит он. — Дыши, Кайра. Все в порядке.
Я моргаю, кашляю и делаю вдох за вдохом. У меня все внутри сжимается, и каждый глоток воздуха обжигает рот и горло. Поднимая дрожащие руки, я вытираю воду, все еще прилипшую к ресницам и лицу, чтобы прояснить обзор. — Что, — я набираю побольше воздуха, — случилось?
Прежде чем Найл успевает ответить, раздается высокий голос, полный гнева.
— … сделала это!
— Эта маленькая крыса оскорбила меня, и я, черт возьми, буду делать то, что мне заблагорассудится, Второй уровень! — Рахела визжит. От этого звука у меня начинает пульсировать в голове.
— Даже не думай об этом!
Я поднимаю голову, поворачиваю ее и вижу рыжеволую Смертную Богиню, которая преграждает путь Рахеле, когда она пытается спуститься туда, где я скорчилась на земле. Малиновые кудри развеваются на ветру, когда она стоит между Рахелой, Найлом и мной. Несмотря на то, что она намного ниже Рахелы, я должна отдать ей должное. У нее хватает храбрости встретиться с этой идиоткой лицом к лицу, когда они находятся на совершенно разных уровнях — Первого и Второго.
— Кэдмон уже в пути, и он будет очень недоволен этим, — огрызается рыжеволосая. — Ты же знаешь, что тебе не следует так использовать свои способности, особенно на Терре, которая тебе не принадлежит.
— Конечно, ты пошла к нему, — усмехается Рахела. — Что? Не можешь сама помериться со мной силами? Неужели твоя Божественность настолько никчемна? — Рахела крутит пальцем, и вода поднимается с земли вокруг меня — притянутая из травы и камней по ее приказу.
— Я предупреждаю тебя, Рахела, — огрызается рыжеволосая девушка. — Назад. Заканчивай.
— Возможно, в тебе больше крови смертных, чем в ком-либо из нас, Мейрин, — рычит Рахела. — Иначе ты не чувствовала бы необходимости так сильно защищать их.
— Ты тоже наполовину смертная, — отвечает Мейрин. — Не забывай об этом.
Найл кладет руку мне под лопатки, и я позволяю ему помочь мне подняться на ноги, хотя теперь, когда я отдышалась, чувствую себя намного лучше. Кэдмон. Это имя мне о чем-то говорит. Здесь, в Академии, он Бог. Причем Высший Бог. Я знаю это имя так же хорошо, как и его внешность, поскольку Даркхейвены посещают занятия, которые ведет Божественное Существо.
Я стискиваю зубы. Если один из Богов, отвечающих за Академию, направляется сюда, то это не сулит мне ничего хорошего.
— Ты в порядке? — Шепчет Найл. Я резко опускаю голову и киваю. Он, похоже, принимает мой ответ и незаметно указывает на рыжеволосую девушку.
— Это моя Госпожа, — сообщает он мне. — Я не знал, к кому ещё обратиться, но услышал, как она звала меня, когда ты была в воде. Я подумал, что смогу уговорить её помочь.
Я качаю головой. — Нет, ты поступил правильно. Спасибо. — Я говорю последние два слова искренне. Если бы Найл не пошел и не попросил кого-нибудь прекратить это, я, возможно, была бы вынуждена сделать что-то, о чем безмерно пожалела бы, и все из-за моего собственного высокомерия. В нынешнем виде прямо сейчас я кажусь жертвой, которую чуть не утопила разъяренная психованная Смертная Богиня, жаждущая крови. Хотя почему? Я все еще не понимаю. — Прости, что я не послушала тебя с самого начала, — бормочу я.
Найл в ответ похлопывает меня по спине.
— Тебе следовало не совать свой нос в мои дела, Мейрин, — выплевывает Рахела в адрес Мейрин, ее раздражение не утихает даже перед лицом новостей о том, что к нам скоро присоединиться Бог.
— Тебе не следовало начинать это с самого начала, — отвечает Мейрин.
Несмотря на уверенность в ее тоне, я замечаю, как напрягаются мышцы на тыльной стороне ее руки. Рука у нее слегка дрожит, и она поворачивает ее, хватаясь за ткань своей форменной юбки. Она не так храбра, как притворяется. Это заставляет меня почти раскаяться в том, что я вообще настроила против себя Рахелу. Но если быть честной, я не была уверена, что сумею выбраться самостоятельно. А если бы мне и суждено было умереть от руки такой Смертной Богини, как она, то я бы ушла не без собственной вспышки ярости.
Если бы здесь были только я и девушка Первого уровня, я бы не сомневалась, кто победит. Может, она и обучалась в Академии, но я побывала в реальном мире и не боялась убивать. Я делала это раньше и, черт возьми, сделала бы это снова, если бы мне понадобилось — то есть, если бы мне это сошло с рук, не раскрывая своей личности.
— Это не что иное, как приступ ревности, Рахела, — усмехается Мейрин. — Тебе нужно смириться с этим. Теосу будет плевать, даже если ты причинишь вред его Терре. Ему всегда было плевать.
Моя верхняя губа приподнимается. Теос? Это все из-за Теоса? Она, блядь, серьезно? Я выпрямляюсь и отмахиваюсь от беспокойных рук Найла. Я делаю шаг вперед сразу за Мейрин. Взгляд Рахелы перемещается на меня и темнеет.
— Если у вас есть что сказать моему хозяину, — говорю я немного грубоватым, но четким голосом, — я буду рада передать сообщение.
Мейрин резко поворачивается ко мне, и я внезапно поражаюсь миниатюрной красоте ее лица, которое выглядит почти кошачьим. — Нет… — говорит она, когда Рахела перебивает ее.
— Да.
Мейрин сердито смотрит на Рахелу, которая, в свою очередь, игнорирует ее и, прищурившись, смотрит на меня. — Ты можешь сказать своему хозяину, — выплевывает она это слово, — что если его Терру снова поймают там, где ей быть не положено, я прикончу тебя. К черту правила.
— Должным образом принято к сведению, — говорю я в ответ. И это определенно не то, что я когда-либо передам Теосу или кому-либо из Даркхейвенов. Я не хочу выяснять, какое наказание они назначат сами, если этот случай вызовет у них раздражение. Я тоже не могу забыть их дурацкое пари. Даже если я продержусь так долго, я не хочу, чтобы они объединились с этой сукой, чтобы попытаться выгнать меня.
Я не сомневаюсь, что если они почуют кровь или слабость, то отправятся на поиски, как стая волков из глубинки на охоту.
— Тогда, полагаю, на этом все и заканчивается. — Все мы четверо — Найл, Мейрин, Рахела и даже я — подпрыгиваем при внезапном появлении новой фигуры. Наши головы поворачиваются к высокому темноволосому мужчине, идущему к нам по траве во дворе.
Божественное Существо медленно останавливается между Рахелой и Мейрин, расправив плечи и небрежно сцепив руки перед собой. Он поворачивает голову, темный пристальный взгляд падает на меня. Все мое тело замирает. Хотя черты его лица молоды, там, в глубине его глубоких, как земля, глаз, бесконечность. Вечное знание.
Это Кэдмон. Бог пророчеств.
Рахела и Мейрин немедленно опускают головы, как и Найл. Но не я. Кажется, я не могу этого сделать, хотя знаю, что должна. Я хочу этого. Я захвачена его вниманием. Жуткий блеск в его карих глазах мерцает, а затем выражение его лица проясняется, губы изгибаются вверх. Я делаю глубокий вдох и каким-то образом освобождаюсь от его власти надо мной, чтобы тоже опустить голову.
— Рахела, это ниже твоего достоинства — ходить и мучить слуг Академии, — беспечно говорит Кэдмон. Несмотря на его вежливый тон, упрек очевиден. — Я понимаю, что у тебя темпераментная натура, но, пожалуйста, постарайся воздержаться. Как студентка первого уровня, ты должна являть пример самообладания и достоинства.
Краем глаза я вижу, как ее голова опускается еще ниже. — Да, сэр, — отвечает Рахела сквозь стиснутые зубы.