— Хорошо, на этот раз я предпочту не наказывать тебя, — говорит Кэдмон, — но имей в виду, что один случай снисхождения не гарантирует двух.
Взгляд, который посылает мне Рахела, полон яда и возмездия. Что касается слов Кэдмона, то, похоже, они ее совсем не трогают. Я решаю держать ухо востро и держаться от нее подальше, если у меня получится. На данный момент это было бы самым умным решением.
— Хорошо. Тогда ты можешь идти. — Кэдмон отворачивается, фактически отстраняя ее, и Рахела выпрямляется, бросая на меня еще один взгляд, обещающий, что это не последний раз, когда я ее вижу.
— Мейрин, я полагаю, что твой Терра весьма шокирован сложившимися обстоятельствами. Возможно, тебе следует сопроводить его в лазарет Терр.
При этих словах я поворачиваюсь и смотрю на Найла. Это правда, что он выглядит довольно слабым, когда раскачивается взад-вперед на ногах, вцепившись в мой насквозь мокрый рукав. Возможно, это из-за падения уровня адреналина в крови после ухода Рахелы. Мейрин тоже поворачивается и ахает, когда замечает Найла. Быстро обойдя меня, она берет его за руку и мягко побуждает опереться на нее. Я наблюдаю за ней с опаской, но сжимаю кулаки, заставляя себя не схватить его обратно, не утаскивать подальше от неё, подальше в безопасное место.
Я никогда не видела, чтобы Смертный Бог так обращался с Террой. Неудивительно, что Найлу было комфортно бежать к ней в трудную минуту. У меня сжимается в груди. Хорошая, добросердечная Смертная Богиня — осознание этого почти заставляет меня почувствовать, что я была в присутствии мистического существа из легенды, а не реального живого, дышащего человека.
— Спасибо вам, Кэдмон. Я отведу его туда, — соглашается Мейрин, бросая на него извиняющийся взгляд, прежде чем слегка улыбнуться мне.
Кэдмон кивает и затем отходит в сторону, пока Мейрин подталкивает Найла мимо нас двоих. Я настороженно наблюдаю за девушкой, но ее лицо не выражает ничего, кроме беспокойства, когда она уводит Найла прочь. Однако, как только они выходят со двора, у меня не остается другого выбора, кроме как встретиться лицом к лицу с Богом, стоящим передо мной. Мое сердце бешено колотится о грудную клетку, когда я осознаю свою новую ситуацию.
Я остаюсь совсем один на один с чистокровным Богом и его опасными глазами, и я не совсем уверена, чего ожидать.
Глава 21
Кайра
— Следуй за мной. — Кэдмон больше ничего не говорит, поворачивается и начинает идти в противоположном направлении. На короткую секунду я задумываюсь, было бы ли разумной идеей последовать за ним, но если бы он захотел… он мог бы заставить меня. Смертный Бог или нет, Божественные силы или нет, он Бог.
Итак, не имея другого выхода, я ставлю одну ногу перед другой и следую за Божественным Существом, которое только что спасло меня от гнева другого. Я не знаю, слышит ли он учащенное биение моего сердца, когда мы идем, но я отрабатываю каждый трюк, который знаю. Спокойно вдыхаю и выдыхаю медленными ровными вдохами. Считаю шаги, которые делаю. Постепенно это срабатывает. Мое бешено колотящееся сердце успокаивается, и я возвращаю контроль над собственным телом — или большей его частью.
Когда мы входим в одно из каменных зданий, слабое солнечное тепло резко падает. Вода капает с кончиков моих волос и с одежды. Я подавляю дрожь, устремляя взгляд прямо перед собой, как преступник, которого ведут на виселицу. Я смотрю только вперед на случай, если Кэдмон оглянется, даже когда я фокусируюсь на своем периферийном зрении, чтобы уловить любые признаки незваных гостей.
Он никак не может узнать… не так ли? Несмотря на замедленный пульс, мысли путаются друг с другом. Тревога. Страх. Ярость. Если Кэдмон подозревает меня, он, конечно, ведет себя иначе. На самом деле, за все время пути от внутреннего двора до массивной дубовой двери, которую он открывает тонким железным ключом, достанным из кармана, он ни разу не обернулся ко мне. Для любого живого существа естественно опасаться врага за спиной, но Боги — это другое. Возможно, даже если он и подозревает меня, он не боится меня как врага.
Когда мы входим в незапертую комнату, мой взгляд сразу же падает на массивный письменный стол, заваленный бумагами и томами текстов, которые выглядят намного старше меня. Повсюду растения. Дверь за моей спиной обрамляют большие пальмы, которые выглядят так, словно их место посреди пустыни, а не возле ледяных вод. Десятки различных растений в горшках расставлены рядом с книгами, столами, огромными стульями и повсюду между ними, за исключением центра комнаты, который ведет прямо от двери к этому столу.
В задней части комнаты находится довольно большой витраж с выгравированными сквозь краски линиями, изображающими женщину. Ее длинные волосы — копна серебристых волос, в то время как ее тело покрыто королевским пурпуром и индиго. Паутинки трещин, которые, кажется, расположены намеренно, спускаются от кончиков ее пальцев к земле, а глаза у нее абсолютно черные.
Этот образ столь же тревожен, сколь и прекрасен. Кэдмон непринужденно входит в комнату и поворачивает налево к стеклянному шкафу с несколькими графинами и хрустальными чашками рядом с довольно большим папоротником с шипами. Открывая один из графинов с темной жидкостью внутри, он наливает себе изрядное количество и с довольным вздохом нюхает. Однако вместо того, чтобы пить его неразбавленным, он отодвигается в сторону и наливает его в чайник, который я не заметила.
Закончив, он хватает чайник за тяжелую ручку и несет его через комнату к большому камину из серого кирпича. Он вешает его на крюк, прежде чем сам разжигает огонь. Все это время я стою там, чувствуя себя очень не в своей тарелке, и наблюдаю.
Только когда Кэдмон подходит к своему столу и садится, он жестом приглашает меня подойти. Хотя мне и любопытно, я не спрашиваю, почему он не приказал мне — как слуге Академии — занятся приготовлением чая. Я выпрямляюсь перед его столом, словно солдат перед боем, сцепив руки за спиной и уставившись прямо перед собой.
Выражение лица Кэдмона становится печальным. — Спасибо, что проводила меня до моего кабинета, мисс… — начинает он и останавливается, приподняв бровь.
На мгновение поджимая губы, я хмурюсь, прежде чем ответить. — Кайра, — говорю я. — Кайра Незерак.
Он кивает, но никак не комментирует мою псевдо-фамилию. — Да, спасибо, мисс Кайра. Я очень надеюсь, что ты не принимаешь враждебность Рахелы близко к сердцу. Многим студентам Академии не разрешалось покидать ее стены, и поэтому они часто ограничены в своих социальных навыках.
Спасибо? От Бога? Он надеется? Что это за хуйня?
— Я бы не осмелилась ничего предполагать, ваша Божественность, — лаконично отвечаю я. — Я уверена, что она просто пыталась преподать такому человеку, как я, ценный урок.
Кэдмон фыркает, прежде чем прикрыть рот и нос, его глаза расширяются, как будто он тоже удивлен этим звуком. Однако прежде чем он успевает сказать что-либо еще, в комнате раздается свист его чайника, и он быстро встает. И снова, вместо того чтобы приказать мне заняться этим, я остаюсь наблюдать, как он сам находит маленькую тряпку, чтобы снять чайник с огня, и возвращается к своему стеклянному шкафчику.
Я смотрю, как он наливает уже дымящийся чай в свой хрустальный бокал, прежде чем поставить все еще горячий чайник на перевернутый пустой горшок рядом со стеклянным шкафчиком. Закончив, Кэдмон поворачивается ко мне и жестом приглашает подойти к двум креслам с подлокотниками, окруженным растениями рядом с камином.
— Присаживайся, — приказывает он.
Я бы действительно предпочла оставаться на ногах, особенно когда я понятия не имею, чего он хочет и чего ожидает, но отказать Богу невозможно. Поэтому я просто следую его команде и осторожно опускаюсь на меньший из двух кресел. Мое беспокойство быстро превращается в шок, когда он подходит ко мне и протягивает стакан теплого чая.
Я беру его двумя руками, вглядываясь в странную смесь, и моргаю, когда замечаю, что маленький лепесток приподнимается со дна, всплывая на поверхность довольно мутной жидкости. — Эм… сэр? — Я перевожу взгляд со стакана в своей руке на Кэдмона, когда он садится на другое кресло напротив меня.
Он машет рукой с длинными пальцами в сторону напитка. — Не волнуйся, — говорит он с легким смешком. — Он не отравлен.
Я напрягаюсь.
Кэдмон откидывается на подушки своего сиденья и вздыхает. — Я уверен, что у тебя болит горло из-за того, что ты так долго задерживала дыхание в водной клетке Рахелы. Предполагается, что этот чай поможет тебе, — говорит он. Его карие глаза вспыхивают, словно провоцируя меня возразить на его беспокойство. Ни один смертный не стал бы. Тот факт, что мое горло не пострадало от долгого пребывания под водой, свидетельствует о моей родословной.
Я осторожно подношу чашку к губам. Терпкий фруктовый вкус заполняет мой язык за долю секунды до того, как аромат флоры проникает в мои ноздри. Чай все еще обжигающий, но его сладость обволакивает стенки моего горла, как мед, когда я делаю глоток. Между нами проходит несколько мгновений тишины, пока я потягиваю чай, данный мне Богом, а он, в свою очередь, наблюдает за мной. Как только чашка полностью пустеет, я слизываю остатки подслащенного вкуса с губ, прежде чем поставить ее на стол перед собой.
— Ваша Божественность, — начинаю я, — надеюсь, вы не обидитесь на этот вопрос…
— Не стесняйся высказывать мне свое мнение, Кайра, — говорит он, когда мои слова иссякают из-за моих колебаний.
Наморщив, как я знаю, лоб, я поднимаю на него взгляд. — Почему вы так добры ко мне? — Спрашиваю я.
— Боюсь, я не понимаю, что ты имеешь в виду, — говорит Кэдмон. — В каком смысле я проявил к тебе доброту?
Он не знает? Серьезно? Я указываю на чашку, стоящую между нами. — У такого Бога, как вы, должны быть слуги, — говорю я вместо ответа. — Вы могли бы попросить меня сделать это самой.
— А. — Кэдмон кивает, как будто понимает, прежде чем провести рукой по своему гладкому, безупречному лицу. Легкая щетина над верхней губой нисколько не умаляет его красоты или обманчивой молодости. — Мне нравится все делать самому.