Протягивая руку между нами, я разрываю завязки, держащие его член в брюках. Быстрые движения, никакого сопротивления со стороны мужчины подо мной. Он не единственный, кто хочет забыться. Он бежит от потери своего друга, но я бегу от всего остального, черт возьми.
Его член высвобождается, выгибаясь дугой вверх и ударяясь о нижнюю часть живота, почти касаясь пупка. Черт. Длинный. Толстый. Размер определенно что надо. Мои внутренности сжимаются одновременно от предвкушения и трепета. Те, с кеми я занималась сексом раньше, было легко соблазнить, и поэтому меня не удивило, что они не были точно такими же одаренными, как Теос Даркхейвен.
Как будто он знает направление моих мыслей, Теос ухмыляется, наклоняется и сжимает свой член в кулаке, удерживая его, пока скользит ладонью вниз по стволу, накачивая один, два, три раза, прежде чем заговорить. — Кот проглотил свой язык? — спрашивает он, и в его голосе слышится веселье.
Нахмурившись, я поднимаю одну ногу и устраиваюсь сверху. — Вовсе нет, — лгу, отталкивая его руку и перехватывая его член сама. Вена на его подбородке дергается на поверхности плоти, а затем пульсирует. Я выдыхаю, прижимая его головку к своему влагалищу, а затем медленно опускаюсь сама.
— Боги, черт! — Голова Теоса откидывается на подушки, когда я переношу свой вес, полностью опускаясь на его бедра на твердый стержень, которым является его член. Моя киска сжимается от внезапного ожога. Кладя обе руки на твердые выпуклости его живота, я тяжело дышу, растягиваясь, когда мои внутренние мышцы сокращаются вокруг него. Это слишком, и в то же время это правильно. Идеально. Он наполняет меня так сильно, что, клянусь Богами, я чувствую его внизу своего живота.
Откидываясь назад, я прижимаю одну руку к животу и хнычу. Если бы прямо сейчас мир рухнул — если бы огонь обрушился с небес, а волны океана поглотили это проклятое место — я бы даже не заметила. Всё, что существует, — это его член, будораживающий моё нутро. После того, как проходит, кажется, целая вечность, жгучее растяжение от его толщины немного ослабевает, и я решаюсь подняться. Но как только я это делаю — острая смесь боли и удовольствия прокалывает кожу изнутри. Я вскрикиваю и резко опускаюсь обратно, насаживаясь на него до самого основания одним стремительным движением. Это, в свою очередь, дарит совершенно новые ощущения.
— Ты, блядь, мучаешь меня, — ругается Теос.
Моргая, я поднимаю голову и, наконец, смотрю ему в лицо. С плотно нахмуренным лбом и приподнятой верхней губой, обнажающей ряд ровных белых зубов, он выглядит так, словно испытывает больше боли, чем удовольствия. Тем не менее, его руки по бокам от меня сжимаются в кулаки и разжимаются повторяющимися движениями. Как будто он хочет прикоснуться ко мне, но боится, что это сломает меня.
Не в силах остановиться, я тянусь к его рукам и кладу их себе на бедра. — Тогда заставь меня остановиться, — говорю я ему. — Возьми меня, Теос Даркхейвен. Забудь обо всем и выплесни весь свой гнев — и свою печаль — на меня. Я могу это вынести. — Наверное, это одно из немногих настоящих преимуществ быть Смертным Богом — выносить такую боль и удовольствие, которые ни один смертный бы не пережил.
Это все в чем он нуждался. Руки Теоса сжимают мои бока, и его хватка проникает до самых костей. Они практически скрипят, когда он приподнимает меня обратно и насаживает опять на свой член. Волны шока разливаются по моим венам, разрывая на части мое здравомыслие. Я выгибаюсь, вскрикивая, но он не останавливается. Он продолжает, вонзаясь в меня снова и снова, пока черно-белые точки не застилают мое зрение. Он вонзается в меня, как животное или одержимый безумец. Мне нравится каждая частичка этого. Он не обращается со мной как со слабым существом, но ловит меня на слове и толкается все сильнее и сильнее. Настолько сильно, что я молюсь, чтобы он выпил достаточно, чтобы забыть, что такая сила наверняка сломила бы настоящего смертного.
Все это время я вытягиваю шею и вонзаю ногти ему в грудь. Я трусь о него во время резких толчков и чувствую, как мой клитор сталкивается с его лобковой костью при каждом опускании. Новый крик нарастает во мне, чего я никогда раньше не испытывала. Это не тщательно созданный фальшивый крик удовольствия, но тот, который поднимается внутри меня, как неистовый феникс, возвращающийся к жизни после того, как был сожжен дотла. Прежняя дрожь проникает в мои кости, захватывая власть.
Я слышу ворчание Теоса подо мной. Его мышцы напрягаются под моими руками. Его пальцы сжимают мои бока. Прежде чем я осознаю его намерение, Теос приподнимает свое тело и переворачивает нас точно так же, как я это делала ранее. Моя спина касается матраса за секунды, прежде чем он наклоняется и перекидывает мою ногу через плечо. Он опускает ее вниз, обхватывая ладонью мое бедро и толкая коленом в грудь. Внезапное изменение положения его члена поднимает меня еще выше.
Я вцепляюсь в одеяло вокруг нас. — Сильнее! — Я кричу. — О, черт! — Слава Богам, что он меня слушает. Его бедра не останавливаются, даже когда я чувствую, как его член набухает во мне, и тепло разливается по моему телу. Его лицо искажается от неописуемого удовольствия, губы приоткрываются, когда он скользит в мое влагалище, окрашивая мои внутренности своим семенем.
Повсюду я чувствую легчайшие уколы боли. Как будто все мои конечности затекли только для того, чтобы проснуться самым интуитивным образом. Я содрогаюсь от собственного оргазма, слезы покалывают мои глаза и скатываются из уголков. С рычанием Теос полностью просовывает руку под ногу, прижимающуюся к его груди и плечу, и сцепляет руки на моей шее. Его бедра не перестают толкаться во время моего оргазма, и это становится все выше и выше, чем я когда-либо считала возможным, пока весь мир не взрывается, и все, что я вижу, — это белый цвет и темноту, сталкивающиеся друг с другом.
Спустя неизвестное количество времени я прихожу в себя и обнаруживаю, что лежу на спине рядом с Теосом, наши груди поднимаются и опускаются, пока мы пытаемся отдышаться. Мы оба измотаны. Я вздрагиваю, когда наклоняюсь, осторожно ощупывая отверстие моей киски. Влага вытекает из моих внутренностей, и когда я снова поднимаю пальцы к своему лицу, я обнаруживаю, что причиной всему белая мутная субстанция его спермы. Поворачивая к нему голову, я пытаюсь подавить вновь обретенную панику. Это не приходило мне в голову раньше, но…
Его смешок прерывает мои мысли. — Не смотри на меня так, Деа, — бормочет он. — Ты выжала из меня все. Я не смог бы попробовать еще раз прямо сейчас, даже если бы захотел.
— Это не то, о чем я думала, — говорю я.
— Тогда почему ты так смотришь? — спрашивает он, поворачивая голову, чтобы встретиться со мной взглядом.
Я поднимаю руку, с которой капает его сперма. — Мы кое-что забыли.
Он качает головой и вытягивается на матрасе. — Нет, мы этого не делали, — говорит он.
Я хмурюсь. — Это серьезно, — огрызаюсь я. — У меня нет намерения приводить в этот мир еще одного Смертного Бога. Мы с тобой оба знаем, что Смертные Боги не остаются со своими родителями. — И даже если бы это было не так, я ассасин — и к тому же — кровавая слуга. Офелия никогда бы этого не допустила. Достаточно того, что я не могу полностью контролировать себя, но мысль о том, чтобы привести ребенка в этот мир, покинутый и тиранизированный Богами… Я не могу этого вынести.
Его некогда спокойное выражение лица темнеет, прежде чем он закрывает глаза. — Со своими смертными родителями, — поправляет он меня. — Но это все равно не имеет значения, Смертные Боги бесплодны.
— Не лги мне, — огрызаюсь я. — Я точно знаю, что есть Смертные Боги с четвертым происхождением или меньше.
— Были, — соглашается он, подчеркивая прошедшее время в своем заявлении. — Тридцать лет назад законы Смертных Богов изменились. Боги больше не захотели разбавлять свои кровные линии. Все Смертные Боги в Академии прошли курс принимая специальные травы для бесплодия. К счастью, на нашу способность трахаться и получать удовольствие это не повлияло. — Он снова открывает глаза и смотрит на меня… — Мы все животные, — напоминает он мне. — Смертные и Смертные Боги одинаковы. Трахаться — это то, чем мы занимаемся. Тебе никогда не казалось странным, что никто так и не забеременел? Даже если мы в целом будем осторожны, несчастные случаи все равно случаются.
Я никогда по-настоящему не задумывалась об этом, но, по крайней мере, его объяснение принесло мне облегчение. Я опускаюсь обратно на кровать. — Спасибо, черт возьми.
Он посмеивается над этим, и беспокойство забывается. Я знаю, что должна встать, привести себя в порядок и уйти, но усталость истощила меня. Со своей стороны, Теос тоже не требует, чтобы я ушла. Каждую минуту я обещаю себе, что сделаю это, но по мере того, как время тянется, я обнаруживаю, что балансирую на грани сознания и, в конце концов, проигрываю битву.
Глава 31
Каликс
Утреннее солнце встает рано, и пока оно подымается, я наблюдаю, как наша маленькая смертная слуга несется через двор, направляясь к главным воротам. Все любопытнее и любопытнее. Куда она могла направиться? Повернув голову, я подзываю одного из своих маленьких фамильяров и посылаю его за ней. Куда бы она ни планировала убежать, я постараюсь держать ухо востро. Я нахожу, что существо, которое мы держали как нашу собственную Терру, намного отличается от других, которые были у нас раньше. Даже если это вызывает у меня желание вскрыть ее, чтобы увидеть, что лежит внутри ее костей, есть еще одна всепоглощающая часть меня, которая напоминает мне, что если я убью ее только для того, чтобы препарировать внутренности, то она больше не доставит мне удовольствия, а я не могу этого допустить. В любом случае, в наши дни так мало вещей привлекают мое внимание и интерес. Мне бы не хотелось потерять ее ради минутного удовольствия увидеть, есть ли в ней что-то физическое, что делает ее такой другой.