Взад-вперед, из стороны в сторону карета грохочет по улицам, раскачиваясь при остановках через разные промежутки времени. Чем глубже мы забираемся на территорию смертных, тем менее блестящими становятся улицы. Золотые узоры на зданиях превращаются в серебряные, а затем в простой камень. Ни один из пассажиров, севших в карету, не является потомком Богов. Хотя, наверное, это логично. В конце концов, ни один Бог, достойный своего имени, не будет ехать на смертном транспорте, если только он не скрывает свою личность, и в таком городе, как Ривьер, скрывать свою Божественность могут только такие, как я, и я одна-единственная в этом городе.
Проходит еще час или около того, пока мы, наконец, не подъезжаем достаточно близко к месту моего назначения, и я решаю выйти. Моя нога в ботинке ступает на мощеную булыжником дорогу, и мгновение спустя дверца экипажа захлопывается, и водитель, ворча, снова пускает лошадей в ход. К настоящему времени солнце поднялось выше в небо, и весь мир проснулся и приступил к своим повседневным делам.
Бросив быстрый взгляд вокруг, я не могу избавиться от странного беспокойства, которое пронзает меня. Осторожность заставила меня спрыгнуть немного раньше, чем необходимо, поэтому я выбираю несколько закоулков и взбираюсь на несколько крыш, перепрыгивая с одной на другую, прежде чем спуститься обратно на улицы, на случай, если за мной действительно следят. Наконец, после того, что кажется вечностью, я замечаю покрытую грязью дверь магазина мадам Брион. Больше всего меня шокирует, что Регис не вымыл ее, если он оставался в городе, как ему было приказано.
Я поворачиваю ручку и захожу внутрь, обнаруживая, что все практически осталось по-прежнему. Единственным отличием от довольно неопрятного интерьера является тот факт, что на лестнице, ведущей к отдельным жилым комнатам на втором этаже, нет ни капли пыли. Несомненно, дело рук Региса. Расстегивая плащ, я поворачиваюсь и вешаю его на крючок возле входной двери, прежде чем подняться на второй этаж.
Хотя Регис никак не мог знать, когда я приеду, я не сомневаюсь, что он здесь. Я поднимаюсь по ухоженной, подметенной, вытертой от пыли лестнице в коридор второго этажа. Всю дорогу мои губы подергиваются. С его отвращением к антисанитарии Регис был бы гораздо лучшим выбором для поступления в Академию, чем я. Действительно, очень жаль, что он, на этот раз, не был подходящим кандидатом на роль убийцы.
Я нахожу коридор наверху таким же чистым, как и лестница, включая мою собственную дверь, и из любопытства останавливаюсь, чтобы заглянуть внутрь. Ага. Он и там прибрался. Я качаю головой. Удивительно, как он может так много трахаться, если он такой гермофоб. Можно было бы подумать, что ему претят телесные жидкости, но нет. Регис такая же шлюха, как и платная проститутка, когда дело доходит до секса.
Отвернувшись от своей комнаты и позволив двери захлопнуться, я иду в комнату напротив и не утруждаю себя стуком. Вместо этого я поворачиваю ручку и позволяю дереву качнуться внутрь, царапая пол и с грохотом ударяясь о стену. Резкий шум заставляет Региса сесть прямо в постели, когда обнаженное тело рядом с ним стонет от раздражения.
— Доброе утро, — вежливо говорю я.
Знакомые голубые глаза несколько мгновений смотрят на меня, прежде чем Регис стонет и проводит рукой по лицу. — Черт возьми, — бормочет он. — Ты не могла подождать более подходящего времени суток?
Я пожимаю плечами, не обращая внимания на его явно раздраженный тон. — Остальной мир проснулся, — говорю я. — Я точно не ожидала, что ты все еще будешь в постели, как ленивый ни на что не годный мудак. — Ложь. Я полностью ожидала, что он все еще будет в постели. Сказать, что я удивлена женщиной, лежащей рядом с ним, было бы еще одной ложью.
Я прислоняюсь к дверному косяку, когда женщина приходит в себя настолько, чтобы понять, что они больше не одни. Резкий крик эхом вырывается из ее горла, когда симпатичная брюнетка вскакивает и хватает одеяла, натягивая их почти до лица. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не расхохотаться, когда она практически срывает их с колен Региса. Он едва успевает сделать движение, чтобы схватить угол и прикрыть им свою обнаженную нижнюю половину тела как раз вовремя.
— Черт! — Регис чертыхается, прежде чем указать на дверь. — Вон, Кайра! Дай мне хотя бы чертову минуту, чтобы одеться.
— Ты тот, кто отправил сообщение и сделал вид, что оно срочное, — отвечаю я, отворачиваясь и возвращаясь в коридор. Я не закрываю дверь, но продолжаю стоять к нему спиной, когда слышу, как его ноги стучат по деревянному полу, а затем топают к двери.
С ухмылкой я оглядываюсь назад как раз в тот момент, когда он захлопывает дверь у меня перед носом. Ах, как мне этого не хватало, думаю я про себя. Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз могла вести себя как я и не выдавливать из себя подобострастные слова? Слишком, блядь, давно.
— Я буду внизу, на кухне, — кричу я, направляясь обратно к лестнице. — Скажи своей девушке, что она может присоединиться к нам за завтраком или, скорее, я думаю, что сейчас почти время обеда.
Из-за двери доносится еще больше ругани и скребущихся звуков, и раздается довольно сильный удар о деревянную раму. Я бы поспорила на свою любимую пару кожаных ботинок, что он проклинает меня и изо всех сил сдерживается, чтобы не выйти в коридор и не наброситься на меня за этот комментарий. Одна ночь с ним, и большинство женщин хотят замуж. Как бы сильно я не хотела испытать это на себе, это должно означать, что он довольно приличен в постели. Я бы очень на это надеялась, учитывая весь полученный им опыт. Называть свою партнершу по постели «девушкой», без сомнения, вызовет некоторые трения, но это то, что он получает за то, что трахается в рабочее время.
Слыша ворчание из-за двери спальни Региса, сопровождающее меня вниз по лестнице, я возвращаюсь на первый этаж магазина мадам Брион и вглядываюсь в темный интерьер ее главной комнаты. Все осталось прежним, включая толстый слой пыли, который, кажется, пронизывает каждую доступную поверхность. С потолка свисают сушеные травы и цветы, книги в беспорядке сложены на ее прилавке, а также стопками на полу. Бедный Регис. Жизнь здесь, должно быть, для него настоящая пытка. Если бы мы могли поменяться местами, я бы, конечно, поменялась.
Пробираясь по узкому заднему коридору, который ведет к кухне в задней части здания, я нахожу это место пустым от всей остальной жизни. Любопытно. Интересно, здесь ли вообще мадам Брион. Ожидая появления Региса, я обшариваю кладовую в поисках еды и нахожу целую сокровищницу трав и ингредиентов. Я, не теряя времени, разбиваю несколько яиц на сковороду и разжигаю огонь в дровяной плите.
Я практически готова выложить все это на стол, когда в дверях, спотыкаясь, появляется неуклюжая фигура, и я слышу, как открывается и закрывается входная дверь. Регис сердито смотрит на меня, когда входит в комнату и садится за шаткий деревянный стол, которого едва хватает на двоих.
— Ты могла бы предупредить, что придешь сегодня утром, — жалуется он, когда я выкладываю несколько яичниц с приправами на металлическую тарелку и пододвигаю их к нему.
Я закатываю глаза и накладываю себе тарелку, прежде чем отойти от плиты и сесть напротив него. Несмотря на еду, стоящую перед ним, Регис продолжает смотреть на меня с хмурым видом и раздраженным изгибом бровей.
— Перестань быть таким гребаным ребенком, — отвечаю я, принимаясь за еду. Прошло много времени с тех пор, как мне приходилось готовить самой, и я должна сказать, что одна хорошая вещь в Академии — это то, что их еда всегда приготовлена идеально.
Регис что-то бормочет себе под нос, пока ест свой завтрак, и некоторое время мы вдвоем едим в приятной тишине, которая так знакома. Я почти забыла, на что это было похоже за пределами Академии. Слишком легко привыкнуть к тамошнему миру, но сейчас, сидя напротив такого же равного по положению человека, как Регис, я обнаруживаю, что скучаю по внешнему миру.
Мои действия прошлой ночью вспоминаются мне с болью в груди. Чувство вины и, возможно, немного печали по Теосу ударили меня и скрутили желудок. Моя верхняя губа изгибается при виде последнего яйца на тарелке, и я со вздохом отодвигаю его.
— Ты собираешься это доедать? — Спрашивает Регис, дочиста облизывая жестяную вилку.
Не говоря ни слова, я пододвигаю к нему свою тарелку, и он с удовольствием перекладывает яйцо на свою тарелку и продолжает его поглощать. Поставив локоть на деревянный стол, я оглядываю маленькую, но ухоженную кухню. Я не совсем уверена, то ли это работа Региса, то ли мадам Брион просто относится к месту, где она готовит и ест, лучше, чем к остальной части своего дома.
Однако, как только Регис заканчивает есть, я решаю, что прошло достаточно времени, и теперь, когда его партнерша ушла, мы достаточно одни, чтобы обсудить тему сегодняшней встречи.
— Итак, — начинаю я. — Что было такого срочного, что тебе понадобилась личная встреча?
Регис вздыхает и опускает руки на стол. На мгновение его взгляд сосредотачивается на поверхности стола, прежде чем он поднимает их на меня. Я напрягаюсь от выражения его лица за мгновение до того, как он заговаривает.
— Карсел едет в Ривьер.
При этом единственном заявлении меня охватывает целый ряд эмоций, и ни одна из них не является хорошей. Сын Офелии приезжает в Ривьер, и для нас с Регисом это не может означать ничего хорошего. Несколько секунд мы оба молчим, и, наконец, после того, как я уверена, что могу ответить без вспышки гнева, я спрашиваю: — Зачем? — Это единственное, что мне нужно знать. Какого хрена Карселу понадобилось появляться сейчас? Его прислала Офелия? Неужели она не верит, что я справлюсь с этим только с Регисом в качестве прикрытия?
Регис берет свою тарелку и мою, а затем относит их к маленькой раковине в углу рядом с плитой. Он сваливает грязную посуду внутрь и хватается за столешницу. Он стоит ко мне спиной, и я не могу видеть выражения его лица, но мне и не нужно этого видеть, чтобы понять, о чем он думает. Как и я, он не фанат Карсела.