— Я не знаю, — говорит он через мгновение, — но я получил известие о его поездке несколько дней назад. Я отправил сообщение Офелии, но ответа нет, что может означать только одно… — Ему не нужно заканчивать, чтобы я поняла, о чем он думает.
Она послала его, и обсуждать это не намерена. — Черт возьми. — Проклятие вырывается у меня сквозь стиснутые зубы. Самый неподходящий момент для сына Офелии — нанести визит. Несмотря на то, что она не замужем, в Гильдии хорошо известно, что Карсел был ее первым выбором для управления Подземным миром, когда придет время ее выхода на пенсию — по крайней мере, так было до Региса. Единственный человек, которого Карсел ненавидит больше, чем меня, — это он.
— Если ничто не остановит его прибытие, тогда нам нужно обсудить, что делать, когда он доберется сюда, — говорит Регис, снова поворачиваясь ко мне лицом. Скрестив руки на груди, он прислоняется спиной к стойке и устремляет на меня серьезный взгляд. — Есть идеи?
— По поводу того, как отвлечь Карсела? — Я качаю головой. — Ему нужно только одно; мы оба это знаем.
Верхняя губа Региса приподнимается, обнажая зубы в отчаянии. — Эта работа слишком опасна, чтобы он всё испортил, — огрызается он. — Этот ублюдок должен это знать. Офелия не послала бы его, если бы он не осознавал хотя бы это.
— Мы так уверены, что это она его послала? — Я спрашиваю. Однако было бы несбыточной мечтой думать, что Карсел действует самостоятельно.
Регис знает это так же хорошо, как и я, и одаривает меня сочувственным взглядом. — Карсел не настолько глуп, чтобы вмешиваться без ее поддержки.
Я хлопаю ладонью по столу, заставляя его задрожать на и без того шатких ножках. — Мы говорим об Академии, — говорю я. — Не обитель какого-нибудь Низшего Бога. Если меня обнаружат, кто знает, какие у всех нас будут неприятности. Никакие тренировки с применением пыток не могут подготовить к неизвестному. Как бы мне ни хотелось верить, что я никогда не сломаюсь или что мне удастся покончить с собой, пока не стало слишком поздно, просто риск всего этого слишком велик для меня.
— Может быть, нам стоит завязать, пока мы впереди, — думаю я вслух. — Нам вообще известно, кто является целью, или клиент все еще держит это в секрете?
Регис качает головой, его брови снова хмурятся, сдвигаясь так плотно, что между ними образуется V-образная складка. — Это странно, — признает он. — Ты обосновалась в Академии. Ты пробыла там несколько недель. Мы получили половину оплаты. Мы должны были хотя бы получить намек на этот момент.
Все еще держа одну руку на столе, я подымаю другую и вытираю ею лицо. — Чего они ждут? — Удивляюсь я вслух.
Тишина растягивается между нами на долгие мгновения, и я практически слышу, как мысли Региса крутятся в том же колесе, что и мои. — Ты думаешь… — Начинает Регис, но тут же застывает, когда поднимает голову и смотрит в другой конец комнаты. Его глаза сосредоточены на дальней стене, но невидящие, как будто он думает далеко вперед, в будущее, вместо того, чтобы видеть, где мы находимся сейчас.
— Что? — Я нажимаю на него, когда спустя несколько мгновений он все еще не закончил свою мысль.
— Ничего, — бормочет он. — Неважно. Возможно, это не то, о чем я думаю. — Я разжимаю губы, требуя, чтобы он сказал мне, о чем именно думает, независимо от того, считает ли он это правдой. Однако, прежде чем я успеваю, он отталкивается от стойки и сменяет тему. — Прибытие Карсела, вероятно, произойдет в течение следующих двух недель, в зависимости от того, откуда он выехал, — заявляет он. — Каковы бы ни были его намерения, нам нужно подготовиться.
Я со стоном откидываюсь обратно на спинку стула, балансируя на задних ножках, удерживаясь коленями под кухонным столом. — Он захочет получить полный отчет, как будто он Офелия или что-то в этом роде, — думаю я.
Регис кивает в знак согласия. — Я могу передать ему.
Я фыркаю. — Думаешь, он позволит тебе это сделать, или вызовет меня из Академии, чтобы я отчиталась лично?
— Карсел — осел, но он не полный идиот, — отвечает Регис. — Он поймет, что тебе не так просто ускользнуть.
— Так вот почему ты попросил меня прийти сейчас? — догадываюсь я, улыбаясь шире.
Его губы подёргиваются, один уголок чуть приподнимается. Этого ответа мне достаточно. Регис иногда просто гений. То, что я уже ушла из Академии ради этой встречи, гарантирует, что у Карселя будут связаны руки — он не сможет вызвать меня повторно хотя бы какое-то время. Я качаю головой и с ухмылкой смотрю на него.
— Неудивительно, что Карсель тебя ненавидит, — смеюсь я. — Ты всегда загоняешь его в угол.
— Одного «спасибо» будет достаточно, Кайра.
Я закатываю глаза, но все же говорю: — Спасибо, — я действительно так и думаю. Иметь дело с Карселом сейчас, со всем, что происходит внутри Академии, и особенно с ошибкой, которую я совершила прошлой ночью, — это то, о чем я действительно не хочу думать. Запрокинув голову, я смотрю в потолок, пока Регис направляется к задней двери. Он выходит наружу, приоткрывает дверь, прежде чем вернуться с ведром воды — вероятно, из общего колодца. Используя воду и ближайшую тряпку, Регис начинает уборку. Он вытирает стол, на котором мы только что закончили есть, а затем моет посуду.
— Итак, — говорит он после нескольких минут молчания, — как продвигаются дела?
— В Академии? — Как будто он мог иметь в виду что-то еще. Я вздыхаю. — Я… точно не знаю. Я влилась в свою роль и миссию, но пока это не похоже на реальное дело. У меня нет цели, и поэтому я не могу провести разведку. Миссия застопорилась. Мне становится скучно.
— Как у тебя дела со Смертными Богами? — спрашивает он.
Мои губы кривятся. Воспоминания о вчерашнем давят на меня тяжелым грузом. Не только моя непреднамеренная ночь с Теосом, но и то, что стало причиной этого. Смерть Дариуса. Сражения. Не было бы смысла обсуждать тему ни того, ни другого с Регисом, и все же я ловлю себя на том, что хочу этого. Я прикусываю нижнюю губу, покусывая ее, пока обдумываю свои слова.
— С ними нелегко, это точно, — признаю я. — Часть меня терпеть не может находиться рядом с кем-либо из них. Они все такие чертовски… напыщенные. — Оскорбление, произносимое так много раз прежде, сегодня не имеет такого веса, как в прошлом.
Регис давится смехом, когда заканчивает мыть столешницу, даже те части, которыми я не пользовалась. — Разве ты ожидала чего-то меньшего от Богов и их потомков?
Я качаю головой. — Нет, не совсем. — Но просто назвать их напыщенными — это не полная правда. Они могут быть хвастливыми и эгоистичными созданиями, но всех их преследует печаль. Осознание того, что их жизни контролируются Божественными Существами в такой же степени, как и жизни смертных. Моя грудь поднимается и опускается при сильном вдохе.
Я скорее ощущаю внимание Региса, чем вижу его, поскольку продолжаю пристально смотреть в потолок надо мной. После некоторого молчания я слышу, как его движения становятся тише, и тогда, наконец, его лицо появляется над моим. — У тебя такое выражение лица, заставляющее задуматься, — говорит он.
Мои глаза встречаются с его. Слова, которые я хочу произнести, вертятся у меня на языке, прямо здесь, но, кажется, я не могу их произнести. Вместо этого я просто снова вздыхаю и позволяю своим ногам — а затем и ножкам стула — опуститься обратно. — Я просто устала. — Ложь дается легко. Возможно, потому, что это не обязательно полноценная ложь. Дело в том, что я устала. Измотана своей жизнью. Какой смысл в силе и способностях, если я даже не могу принимать собственные решения? Даже выбор попасть в Академию Ривьера был предоставлен только другим.
Регис поднимает руку, привлекая мое внимание. — Это напомнило мне, — говорит он. — Чуть не забыл. У меня кое-что есть для тебя.
Я с любопытством смотрю на него. — Это мой день рождения? — Спрашиваю я. — Ты никогда не даришь мне подарки.
Мертвого взгляда, которым он одаривает меня, было бы достаточно, чтобы заставить низшее существо сбежать, но не меня. Я просто улыбаюсь ему в ответ, пока он роется в своей одежде, прежде чем достать флакон на тонкой кожаной веревочке. — Мы не празднуем дни рождения, — напоминает он мне. — Не будь таким шутником.
Я пожимаю плечами, поднимая при этом обе руки. — Почему бы и нет? Ты всегда такой.
Регис закатывает глаза и бросает пузырек и кожаную бечевку в мою сторону. Я ловлю его прежде, чем он успевает упасть на стол, и поднимаю. Маленький цилиндрический флакон наполнен жидкостью такого фиолетового цвета, что она становится почти черной. — Что это? — Спрашиваю я.
— Яд, — говорит он. — Паслен, если быть точным.
Мои глаза устремляются к нему. — Я помню, что просила новый яд, но подумала, ты дашь мне что-нибудь полегче. Почему ты даешь мне паслен? — Требую я, мои пальцы смыкаются вокруг капсулы и сжимаются сильнее.
— Если тебе нужен легкий яд, ты всегда можешь использовать своих пауков — их яда должно быть более чем достаточно для чего-нибудь небольшого, — отвечает Регис.
— Мои пауки меня не кусают, — напоминаю я ему.
Он закатывает глаза. — Тогда прикажи им, — рявкает он, а затем стучит пальцем по поверхности стола с такой силой, что тот слегка наклоняется, прежде чем снова встать на место. — Паслен достаточно силен, так что, если случится самое что-то плохое, он тебе пригодится. Просто возьми эту чертову штуку. — Он имеет в виду удар палкой, который я получила, и задачу убедиться, что я поддерживаю скорость заживления, подобающую смертному. Я снова разжимаю руку и со вздохом смотрю на хлюпающую жидкость внутри.
— Сколько капель? — Спрашиваю я, наклоняя его сначала в одну сторону, потом в другую. За время обучения я познакомилась со всевозможными ядами, и паслен был одним из самых высококонцентрированных. У смертных это вызывало рвоту, бред, галлюцинации, учащенное сердцебиение и, в конечном итоге… смерть.
— Десять, — отвечает Регис. — Достаточно, чтобы убить взрослого смертного, но для тебя… Ну, я подумал, ты сможешь использовать половину или всё, в зависимости от нужды. Если цель подходящая, можно подсыпать яд в её напиток, а потом прикончить, когда она ослабнет. Даже е