Когда все стихло, Олег с грустью обнаружил себя в полумраке среди раскиданных в неестественных позах тел. Девица сидит на земле, в ужасе обнимая колени и таращась на него.
– Цела? – спросил Олег буднично.
Она покивала, Олег снова поинтересовался строго:
– Ты зачем поперлась ночью в подворотню? Не знаешь разве, что тут бывает?
– Мне н-надо было, – тихо и заикаясь, отозвалась девица.
– Надо ей было, – проговорил Олег недовольно, будто журил расшалившихся мальцов. – Одним надо, а другие потом не помнят, о чем думали. Может, я почти понял. А тут ты…
Несколько секунд его взгляд оставался суровым, но потом отрешился, будто уже унесся в незримые дали мыслить о вечном. Девушка поднялась, отряхивая грязь с подштанников, лицо чумазое, на колене дырка, пуговицы на горловине платья расстегнулись и аппетитные формы запросились на свободу.
Она спешно застегнулась и, покосившись на неподвижные тела, шарахнулась в сторону.
– Вы… вы зачем их? – прошептала она перепуганно. – Насмерть?
– А, так это твои знакомые? – рассеянно спохватившись, спросил Олег. – В следующий раз говори, мол, вы тут развлекаетесь. Уж простите великодушно, помешал.
– Чего? – выдохнула девушка. – Вы подумали, что я и эти? Да вы что! Да я… Да как вы… Да…
Олег покосился на нее, лицо скривилось, будто хлебнул прокисших щей, девушка как-то сразу сникла, втянула голову в плечи. Нахохлившись, как промокший воробей, она принялась оправлять одежду. Человек перед ней хоть и звероватый, из одежды безрукавка из волчьей шкуры да портки с сапогами, только глаза зеленые, как весенняя трава, а волосы – что неистовое пламя. Но все же мужчина, а перед мужчинами положено выглядеть достойно.
Наконец девица оправилась и взбила прическу.
– Я Люсиль, – проговорила и протянула ладонь, все еще погладывая на неподвижных мужиков, что раскинули руки на брусчатке.
– А? – отозвался Олег и нехотя обернулся.
Лицо отрешенное, словно уже забыл, что только что вырубил пятерых мордоворотов, в глазах такая усталость, будто на нем лежат заботы о судьбе всего мира, а его еще и картошку заставляют копать.
Девица опустила руку, но снова проговорила:
– Меня зовут Люсиль, и я очень благодарна вам за спасение. Не знаю, что бы со мной было, если бы вы вовремя не появились.
Где-то далеко заржали мужики, Олег поскреб подбородок и произнес спокойно:
– Да известно что. Ты бы еще в исподней рубахе по пирсу побегала, чтоб все наверняка увидели, какая ты, одинокая и молодая, готова сдаться в чьи-нибудь руки.
Щеки Люсиль вспыхнули, хотя в полумраке видно плохо, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы знать, в каких случаях у девиц краснеет лицо.
– Никуда я сдаваться не собиралась! – пылко выдохнула она и зачем-то поправила платье.
– Да? – удивился Олег. – А я думал, что женщины в одиночку по темным подворотням бродят именно за этим.
Хорошенькое лицо Люсиль исказилось от возмущения, она сложила на груди руки.
– Да как вы смеете! Я приличная девушка и не потерплю, чтобы всякие там рыжие говорили обо мне непристойности. И пусть вы меня спасли, это не значит, что можно вести себя вопиющим образом!
– Вроде никто не вопит. Уже, – чуть прислушавшись, задумчиво отозвался Олег.
Люсиль захлопала ресницами растерянно и быстро, в глазах непонимание – то ли ее спаситель шутит, то ли серьезно. Но для острастки девица вскинула подбородок и потребовала:
– Я все еще жду, когда вы представитесь. В конце концов, я же должна знать, кого благодарить за спасение.
Олег покосился назад в сторону пирса, где уже совсем темно, небо чистое и звезды располагают к праведным думам.
– Да меня можешь благодарить, чего уж… – отвлеченно проговорил он, глядя на сумеречную пристань, которая освещается единственным на берегу фонарем.
– Да что вы за невежда такой, – сокрушилась Люсиль, она все еще дрожала после случившегося, но старалась выглядеть смелой. Что неплохо, но в целом бесполезно, поскольку сейчас смелость проявлять поздно. – Вас что, не учили, как надо вести себя с леди?
– Ну…
– Вы должны мне подать руку, спросить, все ли со мной в порядке. В самом деле, вы что, из леса вышли, что ли?
Олег вздохнул.
– Как давно это было. А вроде только вчера… И деревья вроде казались больше, и трава зеленее…
– Не говорите так, будто вам сто лет, – хмыкнула Люсиль.
– Да какое там, – отмахнулся Олег.
В повисшей паузе шум ночного города стал отчетливее, где-то залаяла собака, громко и недовольно закричала кошка, возмущенная женщина обругала обоих, раздался звук выплескиваемой на брусчатку воды. Люсиль смотрела на Олега, приподняв бровь в нетерпеливом ожидании, но он задумчиво косился на пирс. Снова его отвлекли от важного, и чует его нутро, совсем не ради того, чтобы тут же оставить в покое.
– Ну? – наконец требовательно произнесла Люсиль.
– Что «ну»? – спохватился Олег.
– Вы собираетесь назвать мне свое имя?
– А в этом есть смысл? – задумчиво протянул Олег. – Все равно каждый называет, как удобно. То волхв, то калика, то ваше величество…
– Так вы… король? – изумилась Люсиль.
Олегу страшно не хотелось тратить время на пустые разговоры, он развернулся и направился обратно к пирсу, там воздух лучше и помогает сосредоточиться, а здесь в подворотне, как и во всех нынешних городах, воняет нечистотами и кошачьей мочой. А это мешает думать.
– Куда вы? – воскликнула Люсиль и к огромному разочарованию Олега бросилась следом. – Если вы король, но предпочитаете оставаться инкогнито, можете быть уверены, я сохраню ваш секрет. Ни одна живая душа о нем не узнает!
Олег чуть оживился.
– А неживая?
– Что? – не поняла Люсиль.
– Если ты обязуешься сохранить тайну от живой души, стало быть, неживым разболтать можешь?
Он на ходу повернул голову к ней, девица растерянно захлопала губами и произнесла:
– В каком смысле?
Зародившаяся искра интереса в Олеге тут же погасла, подойдя к лавке, он бухнулся на нее, устало откинувшись на спинку, и поднял глаза к небу. Оно усыпано сотнями тысяч звезд. И ведь горят они уже столько лет, Олег бывал там, где, по мнению старейшин и магов, обитают небесные светила, но теперь все не так. Светила больше не живут на небесной тверди, а боги не носятся в огненных колесницах. Да и где теперь эти боги?
– Сэр, – позвала Люсиль, Олег вздрогнул, – разве вы не собираетесь сопроводить меня к постоялому двору? Как вы видите, здесь опасно для девушки.
С недовольством Олег кивнул.
– До твоего появления здесь было спокойно.
– Вы меня в чем-то вините? – выдохнула девица. – Ну что ж, прошу прощения за то, что своими криками о помощи отвлекла от сидения на лавке и созерцания моря!
– Прощаю, – кивая, проговорил Олег.
В свете одинокого фонаря карие глаза девицы яростно сверкнули, губы сжались в тонкую полоску, она топнула ногой и гневно проговорила:
– Вы неотесанный мужлан и совершенно не воспитаны для приличного общества. Вы обязаны немедленно меня сопроводить, иначе я буду вынуждена идти на постоялый двор одна, а если со мной по пути что-то случится, то будет это всецело на вашей совести!
– Один раз я тебя уже спас, – заметил Олег, он тщетно пытался глядеть на воду и погружаться в мысли.
– Теперь я еще и обязана? – еще больше возмутилась Люсиль. – Ну что ж, пришлите мне счет, и я оплачу его. Так и быть, расплачусь с вами из резерва, собранного мной для поиска артефакта!
От страстной речи Люсиль разгорячилась и задышала часто, скованная тугим платьем грудь заходила ходуном, основательно натягивая пуговицы, Олег скользнул по ней взглядом и поинтересовался:
– Какой артефакт?
Губы Люсиль искривились в раздраженной улыбке.
– О, так теперь, сэр, вам интересно? Теперь вы готовы со мной разговаривать?
Олег пожал плечами.
– Зависит от предмета разговора. Что за артефакт?
Глаза девушки сузились, улыбка стала хитрой, а сама она обрела какие-то лисьи черты.
– Давайте так, сэр, вы проводите меня до постоялого двора, а я за вашу любезность расскажу вам о своем деле.
С мыслительного лада его уже сбили, а эта двуногая муха с большими и, вероятно, упругими глазами, вернуться на него уже не даст, во всяком случае, сейчас. Олег вздохнул и поднялся.
– Ладно, – сказал он. – Пойдем. Только не приставай. Не люблю, когда пристают.
– Я? – с ошеломлением выдохнула Люсиль. – Да я бы никогда…
– Ну, вот если будешь кроткой по дороге, поверю, – сообщил Олег и пошел по брусчатке вверх.
Можно было бы поймать экипаж, но ему нужно платить, а это не дело для странствующих мыслителей. Пусть о насущном заботятся те, кому важен чин и статус, а Олегу надо домыслить, как человечеству сделать лучше.
Молчания Люсиль хватило ровно на десять минут дороги, и то все это время она бросала на Олега нетерпеливые взгляды, сопела и порывалась что-то сказать. В итоге не вытерпела и, когда пересекали небольшую площадь, коих Олег перевидал немало, сказала:
– Скажите, как мне к вам обращаться? Вы ведь чем-то промышляете, у вас есть дело, ремесло, призвание?
– Не знаю, что там с призванием, но промысел мой прост и сложен одновременно, – сообщил Олег задумчиво и отрешенно. – Мир нужно тащить из бездны незнания. Только сперва себя бы вытянуть…
На очаровательном личике Люсиль появилась задумчивость, она потерла тонкий подбородок и воскликнула:
– Ой, так вы пастор!
Олег пожал плечами.
– Пускай будет пастор. Хотя при рождении Олегом назвали.
Люсиль быстро закивала и проговорила охотно:
– Понимаю. При вступлении в сан пастору обычно дают новое имя. Но вы не захотели его менять. Значит, все же пастор.
– Да хоть и пастор, какая разница.
– Хорошо, – согласилась Люсиль. – Буду обращаться к вам пастор Олег. Это почетно, нести в народ слово Божье. Так значит, пастор Олег, вы уже давно находитесь в Брей?
– Брей? – вздохнул Олег. – Раньше тут везде были Оловянные острова. А теперь уже нет? Эх, как время летит.