– Ты б хоть пояском подвязала. А то и впрямь лохмотья. А то все леди, леди. Хотя, может, у вас, ледь, так и положено.
– А ты меня не учи наряды подбирать. Сам в одних рубахе и штанах ходишь. Хоть стирал их?
– Стирал, – уверенно заявил Савмак. – Вот совсем недавно, когда в болоте плавал.
Люсиль брезгливо сморщила носик и отвернулась от него. Молчание затягивалось, Олег вскинул ладони и поприветствовал громко всех:
– Мир вам, прихожане!
Напряжение в глазах присутствующих тут же ослабло, с разных краев таверны донеслось:
– И вам, пастор…
По взглядам видно – не все уверовали, что они скромные паломники, ибо Олег плохо похож на пастора, Савмак – на послушника, а Люсиль, как верно подметил торговец, в своем балахоне и вовсе напоминает ведьму.
Олег втянул воздух через нос. Едва сытный запах съестного задразнил ноздри, в животе призывно квакнуло. Ели утром, но сил потратили много. И ладно он, человек мысли, ему положено поститься, чтобы сытое брюхо не мешало думать. А ратник с его громадной фигурой поесть любит и умеет. Мышц у него много, а их положено питать. Да и Люсиль, вроде женщина, еще и леди, а ест, как голодный волчонок – быстро и много. С другой стороны, когда в животе жабы квакают, даже человеку мысли думается тяжко.
– Вон туда, – сказал Олег и кивнул на пустой стол в углу у самого окна.
Под внимательными и полными сомнений взглядами гуляк они пересекли таверну и сели за стол. Люсиль предусмотрительно шмыгнула перед Олегом и села рядом с ним ближе к окошку – там и вид лучше, и под защитой могучего пастора, который может и душу спасти, и тело сохранить. Савмак опустился перед ними, стул жалобно под ним скрипнул, ратник поглядел вниз, растопырив ноги, и сообщил со знающим видом:
– Хлипко сколотили.
Как из-под земли перед ними выскочил худосочный парнишка с жидкими черными волосенками, зализанными вбок. Над губой пробивается первая щетина, которую он, видимо, нарочно не сбривает.
– Что господа хотят откушать? – с чрезмерной услужливостью спросил он в небольшом поклоне.
Савмак хлопнул ладонью себя по коленке и сказал зычно:
– А неси что есть. Мясо, репу, квас запить. А то жрать охота, видишь, как исхудал?
Он демонстративно обвел себя ладонью и втянул щеки. Парнишка отшатнулся и отчего-то побелел, затем повернулся к Олегу с Люсиль.
– А вам, господа? – спросил он с запинкой.
– А нам то же самое, – ответил Олег.
Когда парнишка убежал, так и не разогнувшись из поклона, Савмак облокотился на стол и чуть наклонился к Олегу.
– Не нравится мне это место, пастор, – сказал он. – Ох, как не нравится. Чую недоброе здесь.
Волхв кивнул. Он сам прекрасно видит, как косятся на них из разных углов. Слева в полумраке двое зыркают недобро, но на лицах печать глупости, эти всех не жалуют, особенно, если гости новые и неизвестные. Их в тарелку мордой, и пусть спят. А справа под лестницей двое совсем других – внимательные, глаза щурят, перешептываются. Такие только наушничанием и живут.
Ратник вытер нос сгибом локтя и спросил с придыханием:
– Чего мы тогда здесь делаем, а, пастор?
Люсиль недовольно хмыкнула, а Олег проговорил спокойно:
– Пожрякаем сперва.
Олег сидел, чуть наклонившись вперед, и со стороны казалось, что смотрит в одну точку перед собой на столе, но на самом деле он наблюдает во все стороны разом и слушает. Гул таверны такой же, как и в других тавернах, где ему приходилось бывать бесчисленное множество раз. Двое бородатых мужиков за соседним столом бодро кричат что-то во славу нового порядка и высоко поднимают стаканы. Люсиль сидит слева от него, как и полагается женщине, потому как обычно мужчина в бою пользуется правой рукой, что значит – хрупкой девушке сподручнее находиться с противоположной стороны, и нервно барабанит пальцами по столешнице.
– Я, конечно, понимаю, – начала она быстро и тихо, – мы проголодались, и я сама с удовольствием подкреплюсь. Но разве нам не нужно прямо сейчас разыскивать Меч?
Олег выковырял из-под ногтя грязь, наверное, осталось еще с болота, и ответил мирно:
– А мы как раз и ищем.
Люсиль даже охнула.
– Как это?
– Слушающий да услышит, – многозначительно произнес волхв, – смотрящий да узреет.
После этих слов глаза Савмака засияли, он как-то приосанился и выпрямился.
– Видала, какой у нас мудрый пастор? Ты слушай его, слушай. Он дурного не посоветует.
Люсиль скривилась.
– Да я слушаю. Только мне совсем непонятно, что полезного мы найдем в какой-то захудалой таверне.
Мимо пронесся разносчик, точно такой же, как и тот, что принимал у них заказ, но с зачесом на другую сторону, на его лице мелькнула дежурная улыбка дружелюбия и радушия. Такие они посылают всем гостям, даже если этого дружелюбия не испытывают вовсе.
Савмак скользнул быстрым взглядом по Олегу, веки прищурились, пару мгновений ратник шевелил бровями, а потом, догадавшись, закивал и расплылся в широкой улыбке.
– Ты у нас красивая и боевая, любой женщине этого достаточно для гордости, – сказал он.
– А я не любая, – фыркнула она.
– Так мы с пастором это знаем. Да, пастор? – миролюбиво произнес ратник. – А если чутка подумаешь, и сама догадаешься, о чем он толкует.
Пока вокруг шумели посетители, перед Олегом и его спутниками на стол опустились три тарелки. В каждой что-то маленькое, дымящееся и похожее на червяков. Рядом в этих же тарелках рыжая кучка, пахнущая острым перцем, и тут же белесая лужица с волокнистыми прожилками. В середину парнишка поставил плошку с очень маленькими тушеными лапками, посыпанными зеленью и политыми красной подливой. Вторая плошка наполнена ракушками, с воткнутыми с них палками. Савмак с сомнением посмотрел на принесенное и потянул носом. Пахнет вроде мясом, но на мясо совсем не похоже.
– Это чего такое? – настороженно спросил ратник парнишку. – Съедобное хоть?
Тот с воодушевлением расплылся в услужливой улыбке и проговорил с поклоном:
– Господин, это наши лучшие блюда. Мы приносим их только самым уважаемым гостям.
Савмак взял двумя пальцами одну из лапок, поднес к носу и придирчиво рассмотрел со всех сторон. Губы скривились в озадаченности, ратник аккуратно высунул язык и лизнул. Гоняя во рту остатки вкуса и с видом человека, знающего толк в еде, Савмак задумчиво поглядел на потолок и пошевелил языком, не размыкая губ.
– Ну… – протянул он веско через пару мгновений, – мясо как мясо. Вроде не курятина, но вроде и курятина. Жрать можно.
После чего запустил пятерню в тарелку и одним махом отправил в рот целую горсть тушеных лапок. Они сочно захрустели на зубах, губы ратника расплылись в довольной улыбке, а выражение лица стало добрее. Ракушки он тоже забросил в рот сразу несколько, разгрыз и с бульканьем проглотил. Лицо поморщилось, он попробовал еще несколько штук, потом покачал головой.
– Нет, ракушки жрать не буду, – убежденно сказал он. – Недоварили вы их, что ли. На зубах хрустят, мяса мало.
Парнишка-разносчик выпучился на него так, будто ему на палец наступили, но орать не положено, его пальцы нервно вцепились в край подноса.
– Даже кости не плюет… Эскарго с раковинами ест… – прошептал разносчик растерянно и впечатленно. – Это как так…
Ратник продолжал активно жевать, разгрызая мелкие косточки крепкими зубами.
– Да как обычно, – сообщил он, отправляя в рот остатки лапок и овощей. – Ты это, давай неси полную порцию. Пробу я снял, для еды годится. Теперь можно и поесть.
Разносчик побледнел, из его легких вырвался нервный ик, парнишка развернулся на пятках и побежал в кухню.
Савмак быстро уписал все, что ему принесли на тарелках, кроме ракушек, и теперь с интересом поглядывает в плошки к Люсиль и Олегу.
– Вроде вкусно, – проговорил ратник, потирая ладонью живот, – но как-то совсем на один зуб.
Люсиль в этот раз ела аккуратно – клюет, как птичка, отщипывая от лапок маленькие кусочки, затем макает в белую и красную подливу, после чего аккуратно отправляет в рот. А как жует – вообще не видно.
Олег проговорил наставительно ратнику:
– А ты не торопись. Для хорошего пищеварения есть надо маленькими кусками, хотя бы размером с орех, а не репу. Видишь, как Люсиль замечательно ест? Потому и стройная, как березка.
Савмак хохотнул и хлопнул себя ладонями по животу, которого вообще-то нет, а под рубахой пласты стальных мышц.
– А я и репу могу целиком в рот запихать, – ответил он гордо. – Жевать, правда, неудобно, челюсть болит. Но коли надо, что поделать. Когда жрать охота, надо не щелкать носом. А то понабегут всякие, останешься не только без еды, но и без штанов.
– В большой семье, стало быть, вырос, – заключил Олег.
Ратник охотно закивал.
– Еще как большой, – усмехнулся он. – У нас в деревне принято было детишек растить. Одних только братьев у меня десяток. Это не считая сестер, которых до кучи пятеро.
Люсиль аж поперхнулась и в изумлении заворочала глазами, взгляд переползает с Олега на Савмака и обратно, даже челюсти жевать перестали.
– Это что же? – выдохнула она неверяще. – Твоя матушка родила пятнадцать детей?
Спина ратника выпрямилась, плечи расправились, он кивнул с гордостью.
– И хотела больше, для ровного числа, – сообщил он. – Но батя сказал, достаточно. Все равно не угадать, кто родится. А девок тем более надо пристраивать, приданное им всякое.
– Будто женщина без замужества не может обойтись в жизни, – фыркнула Люсиль и отправила в рот очередную лапку в подливке.
Савмак покосился на нее хмуро, но во взгляде пробежала отеческая забота.
– Не может, – проговорил он терпеливо. – Иначе кто ее защищать будет, когда родители покинут этот мир?
– Сама и будет защищаться, – поторопившись, ответила Люсиль, но тут же прикусила губу и виновато покосилась на Олега.
Волхв хмыкнул. Женщины, как кошки, чувствуют изменения задолго до появления видимых признаков. Вот и Люсиль своим врожденным чутьем, какое есть у любой женщины и которое они гордо называют интуицией, улавливает веяния будущего. Он тоже предвидит перемены, хотя до них пока долго. Но они грядут во всем и, судя по недавней моде жечь красивых баб на кострах, накренится мир в другую сторону. Впрочем, тоже временно.