Эльфийские лекари сотворили чудо, излечив мою душу. Иногда всё ещё накатывает пережитое. Мир теряет в красках, жизнь перестаёт быть желанной, а всё дорогое и святое увядает, но усилием воли я скидываю эту пелену и всё налаживается. Трудно сказать, как в итоге на меня это повлияет. Когда Щитор мечтательно рассказывает о зависти к моим приключениям, я осаживаю его пыл. Нет в них ничего романтичного и хорошего.
День в Лесу Призраков — это ровно такой же день, как в иной роще, за парой исключений в виде особенного звукового фона, да волшебных кристаллов. Не такие, как попавшийся нам с Анной и Атакауном — красивый, зовущий и успокаивающий. Эти помельче, с тёмной глубиной и алым отсветом граней. Только самой жёсткой и дикой траве удаётся расти рядом, потому стоят они словно среди копий, орошённые кровью. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять кому принадлежат. И это ещё один признак грядущих перемен.
Щитор вскрикнул и едва не выскочил из доспеха, когда я напугал его, перед этим нарассказав баек.
— Дядь Ворк! Ну чего вы?! Я чуть не помер со страху. Лес этот, призраковый… — проворчал гном.
Нет, есть ещё огонёк жизни во мне. Я глянул на его юное в пятнах лицо, начинающее краснеть и прогонять недавнюю бледность.
— А ну! Чего ты испугался? Не сметь в моём присутствии бояться, — хлопнул по плечу я. — Глянь-ка!
Меч со звоном выпорхнул из тенет ножен. Даже свист и тот слабенький, словно воздух спешит сам убраться с пути ужасающего лезвия.
В груди полыхнул огонь, жилы обожгло яростью. Как-то само собой я наметил ближайший обелиск и со всего маха саданул наискось.
Из-под ног выметнулась почва и вместе с уплотнившимся, словно кокон воздухом, разлетелась в стороны. Щитора подбросило и опрокинуло. Выворотив пару рядов деревьев, буря успокоилась, а рядом сквозь исчезающую дымку виднеется горка мелкого песка. Несколько обелисков поблизости вдруг взорвались, оставив такие же насыпи.
Ошеломлённый и сопящий Щитор поднялся. С благоговением, ужасом и восхищением, уставился на меч. Я с горечью оглянулся на поваленные деревья, ловя краем уха, удаляющийся вой — наверняка призраки.
— Так что, дорогой мой Щитор, не страшны нам призраки.
— Эт да-а… но Вы словно сожалеете о чём-то? — озаботился тут же он, отряхиваясь и поправляя шлем.
— Дурная сила, дурная. Но могучая, тут спору нет.
— Вот именно, дядя Ворк! Самая могучая из могучих, — в его глазах уже плескает пламя Кузницы Ора.
— Твоя правда, — постарался улыбнуться я. — Да и не нравились мне эти кристаллы. Сначала призраки, потом они, а завтра что? Потом бейся с проклятыми бестиями…
— Да, сам Ор нас направляет! — охотно поддакнул Щитор.
Мы прижали руки к сердцу и произнесли молитву.
Вскоре мы добрались до ранцев и полуразрушенного лагеря. Диких животных в лесу мало, потому еда осталась целой, только слегка заплесневела.
Плечи с тоской вспомнили былую тяжесть и я поскорее затянул пояс. Щитор отказался утолить разыгравшийся голод тут, на поляне, и мы двинулись обратно. Солнце с готовностью упёрлось в спину, норовя обогнать и заглянуть в лицо. Только ближе к опушке это ему удалось, когда мы наконец сели кушать.
Интересное зрелище — пара гномов и целый выводок зеленокожих коротышек, тянущих гигантскую змеиную шкуру. Скажи мне кто раньше, что когда-нибудь такое будет у стен нашей крепости — я бы не поверил, будь то хоть Король. Но именно в таком составе мы, наконец, притащились к Королевству.
Я едва не проклял свой план. Сил осталось ровно столько, сколько остаётся в сосуде, когда он опорожнён, но со стенок ещё немного натекло. Даже вид родных мест и голоса стражей не бодрят.
Гоблины оказались совершенно не выносливыми работниками. Нам постоянно приходилось помогать, волочь эту опротивевшую шкуру. Да и самим гоблинам не позавидуешь. Мало того, что приволокли с болот, так ещё и сюда. Но до лагеря их раза в два больше было, а потом Верховный заупрямился и выделил этих. Я предположил, что в чём-то провинившихся перед ним.
Вот из ворот показались первые гномы. Протиснувшись меж ними, вперёд вырвался рыжевато-пепельный пламень — Анна. Босая и в нижнем платье, стремительно летит ко мне, едва касаясь земли. Лишь от её вида, откуда-то взялись силы. Едва успел сбросить ранец, как в объятья пала ароматная песнь моего сердца.
Жаркий шёпот моего имени, прерываемый быстрым-быстрым дыханием и бьющимся, словно рыбка в руке, сердцем, я перевёл в короткий поцелуй и после дал прийти трепетной девушке в себя, не выпуская из объятий.
— Похудел как! — выговорила она, взяв моё лицо в ладони и критически осмотрев сначала его, а потом и ниже. Чего можно разглядеть под доспехом, я не знаю, но девушкам виднее.
— Соскучился и по тебе, и по твоим блюдам, — улыбнулся я.
— Тогда я пойду готовить, а ты скорей приходи, — сдвинула бровки она.
— Груггевору так и скажу.
— Чего смеёшься? Скажи! — звонко, таким родным голоском отозвалась Анна. — Голодный воин — это половина воина.
— Ладно, — опять рассмеялся я. — А ты тише бегай, чай не одна в этом тельце живёшь.
Её глаза блеснули алмазным цветом.
— Гномы такого не боятся, а если боятся, то это не гном, — прищурилась она к концу тирады.
— А если девочка?
— Первый раз всегда мальчик, — уверенно заявила она и помчалась вверх.
Я глянул на красного, словно металл на наковальне, Щитора. Кивнул.
— Пошли! Видишь девушка не соизволила свой ранец забрать.
— Ой, я это… конечно!
Забежать к Анне пришлось только на перекус, но она поняла причину — отряд дозорных выловил двух людей, мелких подростков. Пока не узнаю подробностей и не увижу пленников, успокоиться не смогу.
Темниц у нас нет, поэтому наспех оборудовали комнату, но с крепкими дверями и замками, этого хватит с лихвой. Пришли могучим отрядом: Груггевор, Лугор, Богор и пара пехотинцев. Я едва справился с улыбкой, когда увидел к кому. По сравнению с пленниками, мы — суровые тролли, пусть и почти одинакового роста с подростками.
Первый — темноглазый, но при этом русоволосый паренёк, чуть по крупнее другого и заметно прячущегося за первого.
Мы договорились, что общаться буду я, как самый “широко мыслящий”. Люди должны знать язык, поэтому я начинаю:
— Как зовут?
Страх сковал их.
— Вам пока ничего не грозит, так что начинайте отвечать.
— Х-хват, — выдавил белокурый.
— А того?
— Семён.
— Зачем пришли на нашу территорию? — продолжил я, присаживаясь на стул и зажигая второй фонарь — для людского глаза тут явно темно. Остальные гномы остались стоять.
— Это же лес.
— Наш лес! — оборвал я.
— Ну-у… торговец послал, — промямлил он.
У меня брови поползли на лоб.
— Это как так? К нам?
— Ну-у… — неуверенно начал Хват. Позже уже охотно рассказывал так, что вопросы задавать не приходилось.
Мы узнали всё о Сенистре и его репутации. О семье и родне Хвата, о его друге Семёне и урывочном заработке у торговцев. Дальше пошла речь о неожиданном, но крайне желанном предложении со стороны Скрюга — некоего торговца. А потом Хват разрыдался, принявшись молить нас продать что-нибудь из оружия.
Признаться, всё это очень смутило. Оставив им еду, мы вышли, подкрепив уход двойным щелчком замка.
Лугор, закрывавший дверь, первым озвучил общее:
— Да, братья, дела-а…
— Стоять тут, смысла нет. Идём в зал, — отдал приказ Груггевор и мы согласились с его резонностью.
— Надо Совет собирать, — выдал я, когда мы расселись за столом в Штабе.
— Успеется, — осадил Груггевор. — Подозрительно всё это.
— Может того, кокнем их по-тихому и всё? — заглянул нам в лица Богор.
Я даже не поморщился, как-то спокойно восприняв эту холодную расчётливость.
— Тоже успеется, — отозвался командующий.
Взгляды скрестились на мне. Конечно, Груггевор главный, но я как-то стал пользоваться большим авторитетом у сородичей, а такое доверие многого стоит. Поэтому, нужно хорошо всё взвесить.
— Если говорить по существу, то продав пару мечей, мы ничего не потеряем. Мне парнишку жалко и если бы не всё связанное с людьми, то можно было бы. Но с чего вдруг такой интерес? Что, за пятьдесят лет забылась вражда?
— Этот Хват говорит, — вступил Лугор, приблизив лицо с богатой бородой к фонарю, — что для остальных они вроде дурных. Типа рядом с нами живут. Может поэтому?
— Весомо, — рыкнул Груггевор.
— Да и торговцы наверняка за выгодой охочи. Как там было, Ворк? Кто у нас на Идол выменял оружия?
— Купеческое государство Усфальф, — удивлённо отозвался я.
— Ага! Значит тогда Железные Холмы потом приходили тоже за ним?
— Да, — я с всё большим интересом смотрю на Лугора.
— Наверняка у них наши изделия в цене. Этот хитрец хочет хорошо заработать, а парня подослал с надеждой. Ну, вдруг получится?! А коли загубят, так в селений парней полно, нового помощника найдёт. Я против продажи, но отпустить парнишек можно.
— А потом они каждый день сюда ходить будут?! — отозвался Груггевор, полыхнув бородой и шевелюрой в свете фонаря.
— Ну, этих отпустим, а если опять придут — угостим болтом в ногу для науки.
Мне вариант Лугора понравился. Жаль паренька, что не уедет со своего Сенистра, но пусть радуется, что живым отпустим.
— Поддерживаю, — выдал я.
— Ты, Богор? — громыхнул командующий.
— Да и чёрт с ними, — в тон отозвался воин.
— Хорошо, я тогда к Королю. Дай мне ключ, Лугор. Если будет нужно переговорить с козявками — обращайтесь.
Груггевор вышел из штаба, а мы ещё немного пообсуждали случившееся. Но меня ждёт Анна, поэтому я вскоре их покинул.
Стоило зайти в родное жилище, хорошо освещенное в противовес обыденному, как нос с готовностью впился в плотный запах еды.
— Присаживайся к столу, — проговорила Анна.
— Столу?
— Конечно! Не всё же тебе холостяком жить, без нормальной мебели.
Я с удивлением обнаружил маленький столик у стены и стулья подле. Сундук издавна занимающий это место, был сдвинут в угол, а вещи оттуда лежат сверху.