Тут ее ноги подкосились, и она упала бы, не подхвати ее Ючжэнь. Голова девушки мотнулась по его плечу: темные волосы пахли холодом и ветром. Кажется, она потеряла сознание.
Цю Сюхуа… Осенний отдыхающий цветок… Какое удивительно подходящее ей имя: с приходом нежданной гостьи в их тихий, по-весеннему теплый дом с просыпающимся садом словно ворвался холодный осенний ветер, принеся с собой аромат горных цветов и едва заметное, но стойкое ощущение потери и увядания. Ючжэнь пытался зацепиться хоть за одну внятную мысль, но в голове отчего-то было пусто, как в покинутом доме, а его руки тем временем жили своей жизнью: укладывали девушку на циновку среди подушек, осторожно вынимали из бессильной руки меч, бросали в курильницу успокаивающие и очищающие разум травы, обтирали лицо и руки Цю Сюхуа влажной тряпицей.
Сяньцзань, едва слуга принес все необходимое, сразу запер дверь и приказал их не беспокоить. Ючжэнь заваривал укрепляющий настой, раздувая огонь в почти погасшей жаровне, а Сяньцзань не отрываясь следил за его руками, будто тот готовил по меньшей мере эликсир бессмертия. Впрочем, возможно, он просто не решался рассматривать гостью.
– Она из заклинателей, – сказал Сяньцзань вполголоса. Его лицо ничего не выражало.
– Я заметил, – также вполголоса отозвался Ючжэнь.
– И она не носит цвета или знаки одного из шести известных кланов.
– Это я тоже заметил.
– Ты же помнишь, что и дагэ… – Сяньцзань запнулся.
– Конечно, помню, эргэ, – не прекращая помешивать отвар, Ючжэнь дотянулся и сжал холодные пальцы брата. – Не волнуйся, сейчас наша гостья придет в себя и, надеюсь, приоткроет нам завесу тайны.
– Что с ней?
– Переутомление, истощение, сильное душевное напряжение. Судя по всему, она летела на мече, и летела долго. Пока что могу точно сказать, что движение ци в теле не нарушено. Есть небольшое отклонение в сторону энергии ян, отсюда легкий жар, но милость Небесных покровителей велика, они не допустят развития болезни.
– Ты все еще веришь в милость Небесных покровителей? – горько спросил Сяньцзань, кривя губы.
– Кто-то же должен верить в них, эргэ. Представь, каково придется божеству, которое оставят последователи. Разве захочет оно явить свою милость, не получая от людей ничего в ответ? Если то малое, что я могу отдать ему, – это моя вера, то пусть так и будет.
– Я так рад, что ты здесь, А-Чжэнь, – прошептал Сяньцзань и сжал плечо брата крепко, почти до боли. – Если уж Небесные покровители и впрямь оставили заклинателей на произвол судьбы, пусть хоть твоя вера сделает мир немного лучше.
И тут Цю Сюхуа открыла глаза. Вздрогнула всем телом, приподнялась на локтях, пытаясь встать, но руки подломились, и она со стоном повалилась обратно в подушки.
– Осторожно, дева Цю. – Ючжэнь придержал ее за плечи, помогая сесть, и поднес к губам пиалу с отваром. – Прошу, выпейте. Я, конечно, не заклинатель, а всего лишь скромный монах, но это придаст вам сил.
– Благодарю, даочжан, – в ее голосе слышались хрипы, как после долгого плача или разговоров на холодном ветру. – Шисюн[107] говорил, что его младший брат обучается в монастыре, но не упоминал, что он так красив и добр.
После двух дней в лавке Ючжэнь уже думал, что привык к нежным взглядам и взмахам ресниц, но к такой обезоруживающей прямоте оказался не готов: вспыхнул до корней волос как пион и пропустил остальное мимо ушей. А вот Сяньцзань оказался внимательнее и сразу спросил:
– Дева Цю, вы с дагэ учились у одного наставника? Как долго и где именно?
– Я не могу разглашать тайны следования пути совершенствования, да этого вам и не нужно знать. – Допив отвар, девушка откинулась на подушки, переводя внезапно ставший беспокойным и прожигающим взгляд с брата на брата. – Достаточно того, что я сказала.
– Пока что вы не сказали ничего нового. – Глаза Сяньцзаня сузились. Ючжэнь видел, что издергавшийся до того старший брат уже на взводе и начинает ощутимо злиться, и поспешил вмешаться:
– Дева Цю, нам уже известно о смерти дагэ.
Вот тут вся холодность и надменность слетели с гостьи как покрывало с веревки. Она подалась вперед, хватая Ючжэня за руку.
– Как?! Когда вы узнали?! Прошу, заклинаю всеми богами, скажите!
Ее пальцы все еще оставались холодными – в противовес блестящему от пота лицу, но их прикосновение не было неприятно Ючжэню. Он успокаивающе накрыл ее ладони своей:
– Дева Цю, еще один наш брат, Си Иши, служит во дворце, в ведомстве по надзору за заклинателями. Городская стража нашла тело дагэ неделю назад в парке со множеством колотых ран, теперь ведомство занимается расследованием его гибели. Вы знали об убийстве и сказали, что вам известно, кто убийца. Поделитесь с нами?
Цю Сюхуа побледнела еще сильнее, закусила губу. Рук она так и не отняла.
– Моя госпожа получила известие о смерти шисюна и сразу отправила меня на поиски его семьи, чтобы сообщить об этом. Мы не могли выяснить подробнее, но вам, судя по всему, известно больше.
– Мы пока не получали известий из столицы от брата, – Ючжэнь изо всех сил старался держать голос спокойным. – Прошло слишком мало времени, вряд ли ему удалось…
– Да что тут рассуждать! – взорвался Сяньцзань, вскакивая. – Надо послать за саньди[108] и не ходить вокруг да около! Опять тайны, сплошные тайны, сколько же можно?! Дева Цю, – его глаза сверкали, тонкие ноздри раздувались, – если вам есть что сказать, говорите, а если нет – хватит недомолвок! Дагэ за все эти годы так ничего и не открыл нам, и дело не в тайнах клана! Я уже знал, что он не состоял ни в одном из известных кланов, но тут вы говорите, что он был вашим шисюном, что ваша госпожа тоже в этом замешана… Боги, довольно, я не выдержу больше! – Он схватился за голову.
Бережно, но быстро отпустив руки Цю Сюхуа, Ючжэнь бросился к нему.
– Эргэ, эргэ, успокойся. – Он гладил сведенные судорогой плечи. – Тобой правят боль и гнев, я понимаю, я все понимаю, но прошу, успокойся! Медленно идти – лучше, чем стоять, нам уже известно чуть больше, нежели вчера. Уверен, с саньгэ все в порядке, просто ему пока нечего нам сообщить. Может быть, с тем, что расскажет дева Цю, дело пойдет быстрее.
– Я точно знаю, что убийца – Снежный Беркут и я его покараю! – выкрикнула Цю Сюхуа, нашаривая меч. – Мы с госпожой очень любили шисюна, мы не оставим его смерть неотомщенной, большего вам знать не надо! И чиновники нам тут не нужны!
– То есть вы с госпожой – близкие люди, а мы с братьями – так, соседи? – Сяньцзань вырвался из рук Ючжэня и сжал кулаки. – Не слишком ли много вы на себя берете? Вам не кажется, что мы тоже заслужили знать правду?
– Хватит! – Ючжэнь совсем немного повысил голос, но и брат, и заклинательница резко замолчали. – Никого нельзя осуждать, не поставив себя на его место. У дагэ были причины не говорить нам всей правды, возможно, от его слов зависело не только его благополучие. У тебя, эргэ, есть право злиться, но гнев делу не поможет. Уверен, у вас, дева Цю, тоже есть повод кое-что скрывать, но, прошу вас, – подойдя к ней, он опустился на колени и заглянул в лихорадочно блестящие глаза, – скажите, что повод достоин этого.
Она какое-то время смотрела на него: пристально, изучающе, – даже приподняла руку, будто хотела прикоснуться к щеке молодого даоса, но отдернула, зарывая в полы ханьфу.
– Достоин, – ее голос не дрожал. – Это не моя тайна, но моя клятва хранить ее. Моя госпожа и шисюн собирались пожениться, они любили друг друга. Я бы не стала лгать о таком и играть чувствами – ни моей госпожи, ни вашей семьи.
– Благодарю, дева Цю. Сейчас время позднее, вам стоит отдохнуть, ваше состояние пока внушает опасения. Здесь вам ничто не грозит, можете остаться в этой комнате. Завтра мы обсудим все спокойно, на свежую голову. Идем, эргэ, – он потянул за рукав все еще молчащего Сяньцзаня, – оставим нашу гостью.
Проводив брата в его комнату и проследив, чтобы тот лег в постель, Ючжэнь ушел к себе, но уснуть, как ни старался, не мог. Из головы не шли слова Цю Сюхуа о загадочной госпоже – невесте старшего брата, о не менее загадочном Снежном Беркуте, который, по словам гостьи, и убил Шоуцзю. «Вряд ли это его настоящее имя, больше похоже на хао[109], – размышлял Ючжэнь. – Снежным Беркутом просто так не назовут, да и водятся эти птицы в горах далеко на западе. Но на западе безлюдные земли, после Сошествия гор там не рискуют селиться, откуда же взялось такое прозвание?»
Промучившись с ши или около того, Ючжэнь, видимо, все же задремал, потому что вздрогнул и подскочил от звука, с которым металл ударяется о камень. Накинув верхнее одеяние, он прокрался к двери во двор и осторожно выглянул. Убывающая луна почти не давала света, но белые мощеные дорожки выделялись в темноте, и по той, что вела к внешним воротам, кто-то медленно шел. По длинным волосам и силуэту меча у пояса Ючжэнь узнал Цю Сюхуа. «Вот ведь упрямая девчонка! – невольно восхитился он. – Искажение ци заработать хочет? Куда же она собралась?» И тут же возникла еще одна мысль: раз она уходит сейчас, значит, не хочет или не может говорить с братьями утром. Значит, они не узнают больше о жизни старшего, которую тот так тщательно скрывал от них. Не знали толком о жизни и теперь не узнают и о смерти, ведь этой заклинательнице явно известно больше, чем сможет выяснить тот же Иши. Неужели все, что останется в память о Шоуцзю, – это нераскрытые тайны и страдание в глазах Сяньцзаня?
Справедливо рассудив, что в таком состоянии на меч девушка вряд ли встанет, Ючжэнь проследил за ней до самой улицы и, убедившись, что Цю Сюхуа направилась к западным воротам города, бегом вернулся к себе. «Прости, эргэ, но у меня нет выбора», – думал он, пока быстро и тщательно собирал котомку. Подаренная братом одежда и новая сорочка заняли свое место рядом со стопкой талисманов и свитками с молитвами; заколов волосы гуанем и заткнув за пояс фучэнь, Ючжэнь заправил постель, прокрался на кухню за лепешками и фруктами, наполнил водой тыкву-горлянку и уже на пороге замер, услышав за спиной: