те кланов постановили устроить большие общие могилы. Местным властям было поручено за отдельную плату присматривать за могилами наравне с обычными кладбищами. Теперь же, по словам жалобщиков, разрытию и осквернению подвергались и те и другие. Сначала подумали на кладбищенских воров, но чрезмерными богатствами никто здесь похвалиться не мог, да и доставалось всем могилам без разбора. Стало ясно: какая-то нечисть лютует, вот и позвали на помощь совершенствующихся.
Прибыв на место, У Иньлин, Янь Шуньфэн и Чу Чжунай (которую пригласил У Иньлин, хотя остальные явно были против) со своими адептами обнаружили несколько уныло бродящих по лесу мертвецов и стаю мелких ванлян[132]. Первых упокоили с помощью простых талисманов, вторых согнали в кучу дубовыми ветками, которых ванлян боятся пуще огня, и благополучно уничтожили. Падеж скота и ночные кошмары также не оставили без внимания, но деревенские пастухи и лекари в один голос утверждали, что скотина питается как обычно, а каких-либо недугов у людей не обнаружено. Значит, не призраки, на чимэй или ванмэй[133] тоже непохоже. Решив передохнуть и заодно обсудить дальнейшие действия, заклинатели расположились в ближайшем лесочке, и Шуньфэн уже совсем было решил, что нынешняя охота запомнится ему разве что неудавшейся ролью матушкиного соглядатая и сводника да попытками Чу Чжунай вывести из себя У Иньлина, когда что-то случилось.
Что-то, не имеющее отношения к материальному миру. Просто в один миг духовное чувство встало дыбом, а потом Шуньфэна словно накрыло штормовой волной. Он задохнулся, тело свело судорогой – сквозь все меридианы неслось огромное количество энергии, переполняя их, заставляя тело выгибаться и корчиться, неспособное ни принять, ни вытолкнуть такой поток. На самом краю слуха раздались отчаянные крики, но быстро смолкли – все вытеснил шум крови в ушах. Разумом Шуньфэн понимал, что его захлестнула не вода, но все пытался ухватить энергию и не мог – она текла сквозь пальцы, сквозь вены, и кровь следом за ней вскипала. Одна мысль билась в голове: «Нечем дышать, нечем дышать, как можно дышать под водой, если вокруг не вода?!» Тело вновь выгнуло в приступе паники, Шуньфэн не чувствовал ни верха, ни низа, как на большой глубине, когда вода из мудрого наставника превращается во врага, способного тебя убить, как будто он внезапно разучился плавать… Плавать? Плавать! Он умеет плавать, его учили с самого детства, он знает, как найти верх! «Не бойся ничего, А-Фэн, – зазвучал в голове голос отца, – если потеряешься под водой, просто выдохни немного воздуха, и пузырьки укажут тебе направление». Отец? Отец мертв, уплыл и не вернулся, утонул, или он никогда и не был живым, просто водный дух или загадочный цзяожэнь…[134] Да пускай, ведь если так, Шуньфэн тем более не может умереть, раз он наполовину дитя моря! Выдохнуть. Выдохнуть.
Шуньфэн выдохнул. И жгучий поток энергии стал постепенно стихать. Появились ощущения: твердость земли под руками и коленями (выходит, он упал?), прохлада ветра на лице и во взмокших от пота волосах; потом вернулось зрение – темнота ночи, освещенной пляшущими огнями костров, усыпанное звездами небо; потом слух… И вот тут Шуньфэн ясно понял: что-то не так.
Звенел – скорее, дребезжал – янцинь, будто несмышленый ребенок дергал за струны вразнобой; глухо звякали, дрожа в приступе, колокольчики лин[135] и до[136], которые носили с собой адепты клана У Минъюэ; кто-то кричал на одной ноте, кто-то ругался, слышался судорожный шепот молитвы, но все заглушали надрывные всхлипы совсем рядом.
Несколько раз глубоко вздохнув и проморгавшись, Шуньфэн огляделся. Поляна, где до того расположились на отдых адепты трех кланов, напоминала поле битвы, причем поражение понесли все присутствующие. Большинство сидело на земле, держась за голову или за живот – то место, где находилось Золотое ядро, – несколько человек слабо шевелились, пытаясь подняться, остальные столпились возле молодого адепта в цветах У Минъюэ, со стонами корчившегося на земле; повсюду валялись мечи, будто выпавшие из ослабевших рук или отброшенные в приступе ярости. Часть их слабо светилась, неровно, вспышками, как затухающие факелы.
Всхлипы исходили от Чу Чжунай: она полусидела, поддерживаемая У Иньлином, хваталась трясущимися руками то за голову, то за живот, то за уши и все повторяла:
– Жжется, оно жжется! Что это было?! Я ничего не понимаю!.. Жжется!..
Бледная, растрепанная, она сейчас ничуть не походила на надменную красавицу, острившую весь их поход и все пытавшуюся задеть главу клана У. А тот, тяжело дышащий, но внешне невредимый, ловил ее руки, сжимал в своих и повторял:
– Дыши, А-Най! Дыши! Слышишь меня? Все прошло, все закончилось! Дыши: вдох на четыре счета, выдох – на восемь! Дыши со мной, ну же!
Видя, что тут все более или менее под контролем, Шуньфэн решил проверить адептов Янь Цзи. Все были в порядке, разве что испуганы до крайности. Потом он подошел к лежащему юноше.
– Что с ним?
– Не можем понять, молодой господин Янь! – ответил один из заклинателей. – В себя никак не приходит, дали успокаивающий отвар – не подействовал. Будто злой дух в него вселился!
– Отойдите, я посмотрю! – послышался ровный голос У Иньлина.
Если случившееся только что можно было сравнить со штормовой волной, то молодой глава У походил на прохладный ручей. Присел возле пострадавшего – одежды растеклись вокруг нефритовым[137] водоемом – и, взяв того за руку, прикрыл глаза. Шуньфэн оглянулся на Чу Чжунай: та сидела, обхватив себя руками, уже вполне успокоенная, и удивленно разглядывала несостоявшегося жениха. Душа ее явно блуждала за пределами неба[138], но она больше не рыдала.
Открыв глаза, У Иньлин медленно обвел взглядом присутствующих.
– Я никогда такого не встречал, – просто сказал он, – и не сразу понял, но это определенно искажение ци. Самое его начало. Надеюсь, У Шаню еще можно помочь – я, увы, не целитель. Сейчас попробую его усыпить, и надо как можно быстрее доставить его в Башню Ветров. – Он поднес два пальца ко лбу адепта, и от них разошлось бледно-нефритовое свечение. У Шань коротко простонал, дернулся и обмяк. Если бы не слабо вздымающаяся грудь, его можно было принять за мертвого.
– Приводите себя в порядок – и выдвигаемся, – распорядился У Иньлин, вставая. Он слегка пошатнулся, но устоял. – Здесь случилось что-то непонятное и, как видно, опасное. Охота закончена, здоровье адептов важнее.
«А колокольчик-то не серебряный[139], а стальной оказался! – подумал Шуньфэн с невольным восхищением. – Может, матушка и права в своем желании их свести: если кому и под силу укротить Чу Чжунай, так это главе У».
Он тоже повернулся, собираясь отдать приказ своим подчиненным, и тут…
Больше всего это походило на новую волну – только не взбесившейся энергии, а звуковую. Рычание, невнятные завывания, шорох и скрежет – сначала из чащи выкатились звуки, а за ними следовали те, кто их издавал.
Спотыкаясь и слепо шаря в воздухе руками, выбрались мертвецы. Передние ряды уже вовсю шаркали по поляне, а за ними шли и шли новые, разной степени разложения, мотая головами и цепляясь лохмотьями за колючие ветки кустарника. Дезориентированные адепты сидели прямо у них на пути, продолжая сжимать головы руками.
– Отойдите, быстрее! – одновременно закричали своим Шуньфэн и У Иньлин и первыми подали пример, хватая под руки заклинателей и оттаскивая к середине поляны. Те из адептов, кто более-менее твердо стоял на ногах, бросились им помогать; сидящие постепенно приходили в себя и тоже довольно шустро спешили убраться с дороги. Чу Чжунай споткнулась пару раз, но овладела собой и уже командовала своими немногочисленными адептами.
– Видно, недобитые лезут, – поделился Ляо Чунь, помощник Шуньфэна, утирая пот со лба. – Ничего, сейчас мы их упокоим и…
Он не договорил, уставившись в чащу, откуда вперемешку с мертвецами выпрыгивали ванлян – мелкие остроухие создания с черной кожей и горящими красным глазами. Не одна стая, не две, а такое множество, словно они сидели где-то в кустах и только и ждали возможности наброситься на охотников.
– Да откуда их столько?! – взвыл один из адептов Чу Юн. – Ближайшие пару кладбищ мы очистили, эти что, по воздуху прилетели?!
– Это не все, – хладнокровно заметил У Иньлин, не отрываясь от выстраивания защитного круга. Талисманы в его руках так и мелькали, как спицы веера, и оставались висеть на уровне пояса, слабо мерцая. – Я чувствую за ними что-то еще, что-то искаженное и очень злое.
Заклинатели собрались в защитном круге спина к спине, выставив мечи. Тех, кто слишком ослаб или не приходил в себя, как У Шань, поместили в середину. Мертвецы добрели до круга и теперь пытались прорвать его: кто тупо бился в одно и то же место головой, кто пробовал драть светящийся заслон руками и даже зубами. Ванлян прыгали у самой земли, хватали мертвецов за ноги и скалились на людей. Защита прогибалась, подергивалась рябью, но пока держалась.
Хриплое рычание, до того еле слышное, прорезало воздух, как боевая стрела, и, расталкивая ванлян и неповоротливых мертвецов, из чащи вырвались два огромных кабана. Темно-коричневая жесткая щетина на их загривках стояла дыбом, глаза пылали углями, а контуры тела размывались сочащейся из пор темной энергией, ясно видимой, похожей на черный дым. Создавалось впечатление, что кто-то поджег туши кабанов изнутри и теперь они слабо тлеют.
– Всемилостивый Дельфин, что это?! – тонко вскрикнул Янь Чжу, самый молодой адепт в отряде Шуньфэна. Его взяли набраться опыта, охота казалась простой… «Как бы теперь нам всем тут не полечь», – мрачно подумал Шуньфэн, перебирая в памяти известную нечисть.