шав об этом, но промолчала, и Шуньфэн окончательно уверился: ждать от предстоящего сборища можно чего угодно.
У Иньлин сам встречал прибывающих к назначенному времени представителей кланов на широкой террасе, кольцом опоясывающей высокую круглую башню, давшую имя резиденции. В самой этой башне никто не жил, однако на нижнем этаже располагался Зал Совета, на вершине размещались приборы для наблюдения за небесными светилами, а прямо под крышей в высоких узких арках были установлены хитроумные ветряки. Изучавший историю и особенности заклинательских кланов Шуньфэн знал, что эти ветряки построили чуть ли не в эпоху основания У Минъюэ, более того – их якобы подарил клану сам покровитель – Летучая Рыба. Влажная душная погода была для этих земель обычным делом, и хитроумные устройства обеспечивали постоянный приток свежего воздуха в резиденцию.
Завидев отряд Янь Цзи, У Иньлин поднялся с кушетки и, сделав несколько скованных шагов навстречу сходящим с мечей заклинателям, поклонился, приветственно сложив руки. Все еще бледный и изрядно осунувшийся, он, однако, приветливо улыбался:
– Глава клана Янь, молодой господин Янь, добро пожаловать в Башню Ветров! Надеюсь, ваше пребывание здесь окажется не только полезным, но и приятным.
Янь Хайлань поклонилась в ответ, звякнув шпильками в высокой прическе. Прошуршал по каменным плитам длинный подол парадного чаошэна из плотного сэдина насыщенного кораллового цвета, расстелилась по ветру вуаль оттенка озаренных солнцем морских глубин… Матушка провела почти половину ши, наряжаясь и прихорашиваясь, и только Шуньфэн знал, что под роскошным одеянием скрываются тонкие доспехи. Янь Хайлань опасалась провокации – не от У Иньлина, конечно же, но от отдельных участников Совета.
«Им придется постараться, чтобы добраться до нее – и обломать себе ногти, как иным ныряльщикам за жемчугом».
– Да будет прям и светел ваш путь, глава клана У! Я очень рада выразить вам лично свою благодарность за заботу о моем сыне на недавней охоте. Ваше чуткое и умелое руководство сыграло не последнюю роль в ее успешном завершении.
Скулы У Иньлина слабо порозовели.
– Что вы, глава клана Янь, это я должен вас благодарить за то, что пошли навстречу просьбе главы Хань и отправили молодого господина Янь со мной. Его помощь оказалась воистину неоценима и своевременна! Ваш клан в будущем возглавит достойный заклинатель.
– Приятно услышать оценку непредвзятого наблюдателя. – Янь Хайлань вновь грациозно склонила голову и прошла следом за выделенным им в провожатые адептом. За ее спиной У Иньлин послал Шуньфэну смущенную улыбку, и тот вполне искренне ответил на нее. Кажется, божественная охота и правда сблизила их.
Когда-то давно, в незапамятные времена, Совет собирался раз в полгода: это был повод не только решить важные вопросы, наладить связи и заключить соглашения, но и похвалиться достижениями, красивыми невестами и достойной молодежью, провести состязания по стрельбе из лука, божественную охоту или заклинательский турнир. Потом кланы были больше заняты военными действиями и новым оружием, а не разговорами и попытками найти общий язык, но после Сошествия гор всем пришлось учиться говорить друг с другом заново. Правда, последние лет двадцать Совет проводили только по неотложным поводам – таким, например, как неудавшийся заговор клана Хань Ин против императора. Тем не менее Зал Совета был устроен в каждой резиденции – и в каждой по-своему. В Рассветной Пристани стояли кресла для глав, окрашенные в официальные цвета определенного клана; в Башне же Ветров – причудливые сиденья из распахнутых огромных раковин чэцюй[207], покрытых мягкими подушками. Все сиденья располагались по кругу на одном уровне, лишь над тем, которое, по-видимому, предназначалось главе У Минъюэ, было закреплено выложенное цветными камнями изображение летучей рыбы. Когда-то кланов было семь, как и сидений; с тех пор осталось лишь шесть, но седьмое не стали убирать, а просто накрыли белым полотном. Спинки остальных были задрапированы летящими тканями в цвет каждого клана, на низких столиках слуги расставляли кувшины с прохладительными напитками и блюда с фруктами.
– Глава У – гостеприимный и внимательный хозяин, – тихо заметила Янь Хайлань, наклоняясь к сыну и указывая на подготовленный зал. – Смотри и учись.
– Приветствую главу Янь и молодого господина, – прозвучало сзади. Повернувшись, Шуньфэн увидел адептов клана Хань Ин; впереди стоял сам глава Хань Даичжи. Испытав мимолетное разочарование, что Хань Дацзюэ не приехал, Шуньфэн вслед за матерью учтиво поклонился.
Главу Хань наследник Янь Цзи видел всего пару раз: тот редко выезжал за пределы своих земель, в основном отправляя племянника, и то, что сегодня он явился лично, означало, что происшествие на божественной охоте его изрядно встревожило. Возможно, он чувствовал вину за то, что не взялся за нее сам, а попросил о помощи соседей, и их адепты серьезно пострадали. Впрочем, на его лице не отражалось никаких эмоций; глава Хань напоминал написанный тушью портрет: бледное утонченное лицо, темные росчерки бровей над черной бездной глаз, темные же волосы ниже лопаток, слабые мазки краски на губах и скулах и ярким всплеском – лазурь кланового ханьфу, разбавленная вышитыми цветами магнолии на плечах и груди. На поясе в полированных ножнах – обманчиво легкий на вид меч, носящий одинаковое с хозяином прозвище – «Клинок Магнолии».
«Будь господин Хань Даичжи картиной взаправду, – подумалось Шуньфэну, – то обязательно с надписью наподобие: “Благородный муж знает о своем превосходстве, но избегает соперничества” или “Благородный муж превыше всего почитает долг”»[208]. Если У Иньлин родился с самообладанием, то Хань Даичжи чувства долга боги отсыпали полной мерой, и его же он успешно воспитал в племяннике. Порой Шуньфэн жалел о том, что Советы кланов и тому подобные собрания стали редкостью: казалось бы, война прекратилась, делить больше нечего, почему бы не наладить добрососедские отношения? Он бы с радостью чаще виделся и с У Иньлином, и с Хань Дацзюэ, и с другой заклинательской молодежью… Несмотря на облик и воспитание, каменной статуей Шуньфэн не был; ему оставалось лишь со смирением принимать не чуждые ему человеческие слабости, к которым относилась и жажда общения равного с равными.
Что ж, быть может, нынешние события изменят что-то в этом многолетнем застое.
– Рада, что глава Хань в добром здравии, – говорила между тем Янь Хайлань. – Признаться, не ожидала вас встретить. В последнее время все вопросы за пределами клана решает ваш племянник.
– На сей раз он замещает меня во Дворце Дракона, – качнул головой Хань Даичжи. – Наследнику полезно увидеть разные грани будущих обязанностей.
– Согласна с вами. Мудрость наставников и личный опыт неразрывно связаны, как кожа и мех[209]. Молодой господин Хань ведь уже взрослый? Насколько я помню, они почти ровесники с А-Фэном.
– Уже совершеннолетний, глава Янь. Думаю, что скоро смогу передать ему все дела и уйти на покой. – Губы Хань Даичжи слабо дрогнули в намеке на улыбку, а взгляд чуть смягчился.
Так, за светской беседой, оба главы дошли до отведенных им мест и учтиво попрощались. Усевшись и расправив одеяния, Янь Хайлань наклонилась к устроившемуся чуть ниже сыну:
– Помнишь, о чем мы говорили?
– Да, муцинь. Рядом с благородным мужем допускают три ошибки: с ним говорить, когда слова не доходят до него, – опрометчивость; не говорить, когда слова до него бы дошли, – скрытность; и говорить, не наблюдая за выражением его лица, – слепота[210]. На Совете будут благородные мужи, у которых есть чему поучиться, ведь усердный ученик использует для обучения любую возможность.
– Правильно. – Пальцы Янь Хайлань невесомо прошлись по выпущенным из прически сына прядям, убирая их за уши и разглаживая ханьфу на плечах. Мимолетная ласка, часть их общения без слов. – Наблюдай внимательно, даже если поведение некоторых благородных мужей покажется тебе не слишком… благородным.
– Да, муцинь.
До начала Совета оставалось не больше кэ, и от нечего делать Шуньфэн принялся разглядывать присутствующих. В качестве сопровождения Янь Хайлань взяла с собой всех спутников Шуньфэна на недавней охоте – свидетели лишними не бывают, – и они, расположившись за креслом главы, негромко переговаривались. Глава Хань сидел, спокойно положив руки на колени, и мысли его явно блуждали не здесь: наверное, такими же невозмутимыми были великие мастера древности, живущие отшельниками на вершинах гор и способные отправлять своего энергетического двойника-юаньин в путешествие за пределы тела. Внезапно глаза его широко распахнулись, полыхнули драконьим пламенем и вновь застыли глубоким омутом – все за каких-то несколько мгновений. Шуньфэн проследил взгляд главы Хань: на сиденье в цветах Чжао Ляо устраивался молодой человек в скромном черном ханьфу с шафрановой каймой и вышитыми ветками можжевельника у ворота. Внешность необычная, выделяющаяся не яркой красотой, а странным сочетанием тускло-песочного цвета волос – словно пылью присыпанных – и светлых глаз. Ханьфу простой, но меч дорогой, и в волосах бронзовый гуань в виде листа папоротника с костяными накладками. Рядовой заклинатель не смог бы позволить себе такую роскошь.
За креслом молодого человека стояли всего два адепта в таких же черных одеяниях, но без каймы и вышивки. Незначительная свита для представителя клана… Такой контраст путал. Кто же этот незнакомец?
– Муцинь, – тихо позвал Шуньфэн, заметив, что и она пристально разглядывает нового гостя, – кто это? Слишком молод для главы клана Чжао.
– Это наверняка его сын, Чжао Шаюй, – так же тихо ответила Янь Хайлань. – Никогда его не видела и не думала, что он уже настолько взрослый. Старик Чжао давно не напоминал о себе. Не удивлюсь, если молодой господин Чжао прибыл на Совет против воли отца, хотя… – Не договорив, она резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы – самое яркое проявление раздражения, которое глава Янь позволяла себе на людях. Шуньфэн быстро повернулся ко входу в зал. Ну разумеется.