– Не за что, У-фужэнь. – С помощью сына Янь Хайлань поднялась и отряхнула безнадежно испорченный ханьфу. Каким-то невообразимым образом ей и сейчас удавалось выглядеть гордо, почти величественно. – Новоприобретенные умения пригодятся вам очень скоро, ведь наша затея с рекой не увенчалась успехом.
– Я уже не знаю, что предпринять. – Хань Даичжи был бледнее траурного покрывала. – Мы не успеем вовремя увести всех жителей с пути чудовища, о столице и говорить нечего… Как же его остановить, как?!
Птица вновь издала беззвучный вопль, и дальний склон словно ожил, зашевелившись: трескались скалы, проседала земля, и из образовавшихся щелей и ям вместе с густыми струями темной энергии поползли бесформенные призрачные существа. Некоторые вставали в полный рост, некоторые напоминали червей или змей, но холод, который они испускали, ощущался даже здесь, возле кипящей реки.
– Что ж, лодка не всегда будет плыть с ветром, армия не всегда будет побеждать, – У Иньлин деловито размял кисти рук и поудобнее перехватил меч. – Если уж нам суждено умереть в скором времени, пускай мы умрем сражаясь.
– Да к демонам все! – взорвался Вэй Юнмэй, и его меч полыхнул закатным солнцем. – Пока эта тварь вопит, нечисть так и будет вылезать, и это лишь измотает нас попусту! Ее надо немедленно заткнуть!
Никто не успел остановить его: он вскочил на меч и стремительно помчался следом за пылающим чудовищем.
– Мэй-ди, стой, ты с ума сошел?! – Вэй Юншэн уже был в воздухе, но брат намного обогнал его. Шуньфэн бросился следом, за ним – кто-то еще.
Птица тем временем, то ли устав лететь, то ли накапливая силы, опустилась на землю и продолжила путь пешком, тяжело, по-утиному переваливаясь. Исходящий от нее жар ощущался почти нестерпимо уже в нескольких чжанах; Вэй Юнмэй кружил над ней за пределами видимости.
– Мэй-ди, вернись! – снова позвал Вэй Юншэн, постепенно набирая высоту, но брат словно не слышал. Зато услышала птица, обожгла чужака взглядом огненных глаз-озер и разинула пасть, готовясь закричать. Едва Шуньфэн ощутил напряжение энергии, предшествующее «волне», как рванулся вверх, цепляясь за Вэй Юншэна, и потянул его вниз вместе с мечом со всей силой, что еще осталась в его руках. Они упали, больно ударившись о выступавшие камни, и Шуньфэн с нарастающим ужасом увидел, как Вэй Юнмэй, пошатнувшись под натиском «волны», все же устоял, стремительно спикировал вниз, совершив немыслимый переворот, выхватил из-под ног меч и вогнал его чудовищу точно в пасть. Тварь поперхнулась, замотала головой; Вэй Юнмэй, лишившись опоры под ногами, повис, уцепившись второй рукой за край челюсти, и в этот миг пасть захлопнулась. Лязгнули огромные клыки. Птица мотнула головой вновь, будто стряхивая что-то, и темная фигурка полетела вниз, ударилась о скалу и упала где-то сбоку.
– А-Мэ-эй! – отчаянный крик Вэй Юншэна вспорол полный жара воздух острым клинком. Спотыкаясь и запинаясь о камни, он бросился на поиски брата. Шуньфэн побежал следом, почти физически ощущая, как от человека впереди расходится кругами чистый, незамутненный ужас.
Он оглянулся на чудовище: то, ошалев от боли, крутилось на месте, вздымая хвостом и крыльями тучи пепла и пыли, пыталось крикнуть – и не могло. Меч застрял в его глотке, «волны» больше не выходили наружу. Покрывающий тело огонь мерцал неровно, местами и вовсе погас, обнажая грязно-красную обожженную плоть; тварь потопталась еще с пару фэней и, неуклюже заваливаясь набок, полезла по склону вверх.
Братьев Шуньфэн нашел за большой скалой.
Вэй Юншэн сидел прямо на камнях. Одежда его была смята и изорвана – словно в какой-то момент он не смог больше идти, упал и пополз, сдирая колени и ладони. Он крепко прижимал к себе близнеца – голову к груди, тело к телу, – и кровь неровными толчками вытекала из уродливого ошметка мяса и кости на месте его правой руки. Лицо Вэй Юнмэя было серым и мертвым. Чужим. Уродливой маской. Вэй Юншэн плакал, не скрываясь, раскачиваясь взад-вперед, и слезы, смывая с лица грязь и копоть, падали на окровавленный ханьфу его младшего брата.
Шуньфэн застыл на мгновение, затем осторожно опустился рядом. Рискнул взять Вэй Юнмэя за уцелевшую руку и ощутил на его запястье слабый, прерывистый пульс.
– Он еще жив, – услышал он собственный охрипший голос. – Его надо к целителям, те смогут помочь…
Вэй Юншэн поднял на него темные бездонные глаза и молча кивнул, словно не слыша. Когда Шуньфэн протянул руки к брату – зашипел, как дикий кот, и только крепче сжал пальцы.
Поднять его на ноги удалось лишь с третьей попытки. Заклинатель шел, качаясь, с близнецом на руках, почти не отрывая ног от земли; Шуньфэн поддерживал его сбоку, судорожно сжимая в ладони мечи – свой и чужой, брошенный, ненужный, позабытый. Перед глазами все еще стояли безвольно откинутая рука и закопченный браслет с потускневшим солнечным камнем.
Он не сможет больше носить парные браслеты. Простая мысль – не дикая, не жестокая.
У реки силы окончательно оставили Вэй Юншэна, и он упал бы, не поддержи его Шуньфэн под руки. Все смотрели на них, бледные и подавленные, лишь Янь Хайлань быстро отправила адепта за целителем в соседнюю долину.
– Она больше не сможет кричать, – Шуньфэн не узнавал свой голос. – Новая нечисть не придет.
Чудовище больше не сможет кричать, а Вэй Юншэн, кажется, разучился говорить. Прибежавшие на подмогу целители все же сумели высвободить Вэй Юнмэя из его рук и перенести в наспех поставленный шатер; теперь старший из братьев Вэй сидел, прислонившись к полуистлевшей коряге, сгорбленный, ссутуленный, враз постаревший на десяток лет. Он не отрывал взгляда от тонкой тканевой стенки, за которой лежал его близнец, и комкал ханьфу на груди так, будто ткань душила его.
Шуньфэн не знал, чем облегчить его боль. Не знал, могло ли облегчить ее хоть что-то. Поэтому он просто сидел рядом, аккуратно сжимая чужое плечо, и делал то, что еще мог делать, – делился энергией, возвращал не долг, но признание.
Он не шелохнулся, когда У Иньлин вдруг воскликнул: «Кто это? Смотрите, в небе!» Когда на землю опустилось несколько сотен человек – незнакомых, в темно-серых с белым ханьфу. Когда вперед вышла женщина – молодая, хрупкая, в воинском одеянии, – когда поприветствовала других глав, когда представилась Цинь Мисюин, когда сказала, что ее клан хочет помочь – безвозмездно, лишь чтобы уверить в своих добрых намерениях. Когда Янь Хайлань согласилась на это от имени всех кланов. Когда они сели обсуждать план дальнейших действий.
Из оцепенения его выдернуло прикосновение к волосам. Шуньфэн вздрогнул, очнулся, только сейчас осознавая, как же он продрог. Ци ворочалась в теле медленно, вяло, зато чужое плечо под его пальцами ощущалось теплым и живым. Он осторожно разжал пальцы. Вэй Юншэн сидел все в той же позе – лишь голова его тяжело упала на грудь, и юный заклинатель не мог понять, уснул ли он, потерял сознание, погрузился ли слишком глубоко в себя…
– А-Фэн.
Голос матери, непривычно мягкий и нежный, заставил Шуньфэна поднять взгляд. Янь Хайлань стояла перед ним; тусклый закатный свет золотил ее темные волосы, сглаживал черты лица, отражался в глазах, делая их одновременно тревожными и грустными.
– Муцинь? – его собственный голос охрип от долгого молчания, связки не слушались.
– А-Фэн, мы нашли способ избавиться от твари. Я поведу отряд. Мы заманим птицу в ущелье, она неизбежно застрянет, и появится шанс ее добить – куда больше тех, что были до этого.
Шуньфэн смотрел на нее, слушая и не понимая. Зато глава Янь понимала его прекрасно. Она улыбнулась – искренне, не одними уголками губ, как это бывало обычно, – и погладила сына по голове. Тот невольно потянулся за прикосновением, ошеломленный, потерянный, но она сделала шаг назад.
– А-Фэн, мне пора идти.
– Муцинь…
– Тварь не будет ждать. Еще немного – и будет поздно.
Она отступила, развернулась и быстро зашагала прочь.
Шуньфэн подавил безотчетное желание схватить ее, не дать ей уйти, сам не зная почему. Потом вдруг в его голове пронеслась какая-то мысль… Он вскочил и, не чуя под собой ног, бросился к краю ущелья.
Заклинатели уже сновали внизу – ловкие тени на мечах, серые птицы. Чудовище, мотая из стороны в сторону огромной головой, металось за ними следом, молотило крыльями по земле, словно не понимало, кого схватить первым. Наконец, достаточно разъярив тварь, они метнулись к узкому концу ущелья. Впереди всех – Янь Хайлань: стройная высокая фигура, громкий командный голос, отточенная решительность в каждом движении.
Вскоре заклинатели скрылись за скалами. Птица ринулась за ними, и, едва она исчезла среди камней, с края обрыва сорвался вниз еще один отряд.
Шуньфэн не мог не спикировать следом. Он не был уверен, что сможет лететь, но летел. Что-то гнало его, что-то…
Ущелье и правда оказалось слишком узким для птицы: она застряла в паре десятков чжанов от входа и яростно билась, сотрясая скальные стены. Несколько заклинателей выскочили оттуда, взвились вверх, потом еще и еще… Птица каждый раз дергалась все сильнее, пыталась повернуть за ними клыкастую голову, но неизменно отвлекалась: Шуньфэн видел среди стен яркие голубовато-белые вспышки. Что-то удерживало ее внимание, перетягивало все на себя.
Не что-то – кто-то. Шуньфэн знал кто.
Это походило бы на привычную божественную охоту, если бы птица ревела или издавала хоть какие-то звуки. Но стояла тишина, нарушаемая лишь беспорядочным, обезумевшим стуком и приказами Янь Хайлань откуда-то спереди, из ущелья. Отряд ждал, и Шуньфэн ждал вместе с ним. Чудовище билось все слабее и слабее, словно и правда теряло силы, и У Иньлин уже готов был подать сигнал к атаке, но тут тварь дернулась особенно резко: на мгновение показалось, что она вот-вот освободит голову, – но тут одна из стен ущелья не выдержала, треснула и с грохотом обрушилась вниз, прибивая чудовище к земле.
– Вперед! – крикнул У Иньлин и первым бросился к гаснущей туше с обнаженным клинком. Ободренные заклинатели хлынули за ним широким потоком, выкрикивая что-то, смелея на глазах, наполняя мечи духовной силой.