Упал Мефодий на лопатки и по инерции перекатился через голову назад, после чего подскочил и, не оборачиваясь, бросился наутек. Конский топот и надсадное хрюканье за спиной указывали на то, что скорость необходимо повысить как минимум вдвое, хотя Мефодий и так шел на пределе своих возможностей.
Наверху, в широких кронах сосен, раздался треск, похожий на тот, какой издают резвящиеся в ветвях белки, вот только белка эта была размерами с бабуина. Опасаясь атаки с воздуха, Мефодий на бегу оттолкнулся ногой от соснового ствола и резко поменял траекторию движения. И весьма своевременно – за его спиной обрушилась сверху сутулая фигура еще одного шестирукого, а в то самое дерево, что послужило для Мефодия точкой опоры, врубился лбом бежавший следом Циклоп. С сосны посыпалась сухая хвоя, а сама она отозвалась звонким гудением. Повалив ствол дерева не хуже потерявшего управление грузовика, Циклоп раздосадованно рыкнул и продолжил погоню.
Мефодий повторил этот маневр еще раз, что позволило ему выиграть у противника полсекунды и не дать охватить себя полукольцом. Несмотря на габариты, Бриареи оказались на редкость проворны и бегу по земле предпочитали прыжки с дерева на дерево, чему способствовали три пары их верхних конечностей.
До спасительного забора оставалось всего ничего (Мефодий рассчитывал на то, что небожители не станут гонять его при людях – это же полнейшая деконспирация!), когда новобранец услышал за спиной свист рассекаемого воздуха. Оборачиваться было некогда, поэтому Мефодий плюхнулся животом на траву, уклоняясь от приближающегося объекта. Проехав на брюхе, Мефодий еще в движении перевернулся на спину. В полуметре от его лица пронеслась по воздуху та самая бетономешалка, за которой он скрывался пять минут назад. Весу в ней было достаточно – полтонны по грубым оценкам, – так что можно было легко представить себе физические возможности земных оболочек небожителей. И по той легкости, с которой Циклоп произвел бросок, было очевидно, что для него это не предел.
Бетономешалка шутя пробила брешь в заборе и, оглушительно громыхая, поскакала на другую сторону улицы, заперев ворота гаража соседа напротив. Обломки битого кирпича рассыпались по дороге, на которой, к счастью, сейчас никого не было. Предчувствуя новую атаку, Мефодий рефлекторно выставил перед собой оба слэйера, осознавая, что подняться он уже, вероятно, не успеет. Сверкнувшее в глаза солнце заслонила камнем упавшая сверху паукообразная тень Бриарея, заслонила как раз в тот момент, когда люциферрумовые клинки Мефодия взметнулись в зенит…
Для слэйера не существует материала, который он не мог бы разрубить. Люциферрумовый клинок протыкает сантиметровую сталь как бумагу, режет алмаз как халву, а тело человека и вовсе распластывает, словно топленое масло. Биологическая составляющая этого металла подключается к нервным окончаниями в руке владельца и при помощи них получает сигналы о том, что оружию пора материализоваться из транспортабельного положения либо наоборот – снова скрыться в рукаве одежды. Мефодий лишь с недавних пор привык к новым рабочим инструментам, но по прямому назначению использовал их впервые, потому и вышло это у него очень коряво.
Тело Бриарея хоть и было сравнимо по крепости с танковой броней, на слэйеры тем не менее нанизалось великолепно. Ко всему прочему, небожитель сам помог себе в этом, совершив предварительный разбег. Слэйеры вошли в Бриарея по рукояти, да так и застряли в нем, поскольку на Мефодия словно бетонную плиту навалили – масса небожителя была во много раз больше, чем это казалось на первый взгляд, и совершенно не соответствовала его земным габаритам.
Рот Бриарея открылся и растянулся, словно резиновый, обнажив когорты отточенных и смотрящих в разные стороны кривых клыков. Тут же изо рта полыхнуло огненное облако, опалившее Мефодию волосы и брови. Верхняя пара конечностей шестирукого обхватила голову Мефодия, нижняя уперлась в плечи, а средняя сомкнулась на шее…
Но ощутить всю прелесть небожительской хватки новобранцу не пришлось. Внезапно все конечности Бриарея взметнулись вверх – туда, где скалила зубастую и огнедышащую пасть уже мало чем напоминавшая человеческую голова. Однако головы на положенном месте не было – она катилась по земле к забору, выжигая траву брызгами чего-то буро-зеленого, по-видимому, той самой железы, что отвечала у Бриарея за его огненные плевки. Та же самая субстанция потоками лилась из обрубленной шеи, которую в поисках утраченной головы и нашаривали три пары рук Бриарея.
В детали столь чудесной метаморфозы Мефодий вдаваться не стал, а поскорее убрал слэйеры в рукава и столкнул с себя обезглавленное тело, пока то не залило и его едкой мерзостью – на одежде уже появились расползавшиеся, как Римская империя в эпоху расцвета, коричненые пятна. Затем прыжком вскочил с травы и принял боевую стойку, вновь извлекая слэйеры.
Причина спасения Мефодия была в следующем. Догадавшись, что сами по себе бетономешалки по воздуху не летают, Мигель ураганом ворвался в пробитый ею проем, с ходу оценил обстановку и принял экстренные меры. Теперь он стоял напротив оскалившихся Циклопа и второго Бриарея и манипулировал перед их носами двумя псевдодамасскими клинками, на которых даже был выведен якобы кованый узор-вязь – шик, какой могут позволить себе со слэйерами лишь мастера.
– Сюда!!! – рявкнул он на Мефодия. – Резче! Спина к спине!
Мефодий беспрекословно подчинился. Стрелой пролетев мимо метнувшегося было к нему Циклопа, он оперативно занял требуемую позицию.
– Я, кажется, ясно сказал: по-тихому, без мордобоя! – недовольно проговорил Мигель, переводя взгляд то на Циклопа, то на его шестирукого собрата, кружащих вокруг и постепенно сужающих круги.
– Это они начали! – попытался оправдаться Мефодий, стараясь угадать, кто из небожителей кинется на них первым.
– Проклятье, я даже на подмогу никого позвать не успел… – пробормотал Мигель. – Берегись!
Взмахнув полутораметровыми руками, Циклоп сделал выпад, но, как оказалось, лишь для отвлечения внимания. Бриарей тем временем спружинил на кривых, но неимоверно мощных ногах и воспарил на несколько метров, намереваясь сверху рухнуть на врага всей массой тела. Мигель толкнул Мефодия спиной, а сам прыгнул вперед, давая Бриарею упасть прямо между ними.
– Руби сороконожку! – скомандовал Мигель, едва небожитель коснулся ногами земли, после чего двумя неуловимыми взмахами отсек тому верхнюю пару рук.
Мефодий заработал слэйерами, как того и требовали инструкции по их эксплуатации – резко, с коротким замахом и оттягом назад при соприкосновении клинка с препятствием, чередуя удары обеими руками. Еще год назад, получая по лицу и ребрам рифлеными подошвами десантных ботинок, Мефодий и представить не мог, что весьма скоро будет вонзать стальные клинки в живую плоть и при этом даже не морщиться от летящих во все стороны обрубков…
В четыре слэйера Бриарей был расчленен прежде, чем успел приземлиться. Словно угодив под винт вертолета, он разлетелся кусками по уже начавшей слегка желтеть в ожидании осени траве. Мефодий примерился было к голове Бриарея, но она вновь досталась более быстрому и более опытному…
Оставшийся в одиночестве Циклоп отскочил назад и метнулся к забору, где были штабелированы длинные трехдюймовые трубы, предназначенные, видимо, для водопровода или отопления. Копье из трубы получилось как раз по руке Циклопу. Почти центнеровая труба со зловещим гулом рассекла воздух и, срезав по пути тоненькую сосенку, вонзилась в ствол старой сосны, расщепив его пополам с резким, как винтовочный выстрел, щелчком. Опасаясь оказаться нанизанными сразу на один вертел, Мигель и Мефодий кинулись врассыпную.
Циклоп вырвал из штабеля еще две трубы и запустил их вслед одну за другой. Первая прошла чуть выше головы Мигеля и разбила простенок у недостроенного коттеджа; вторая, предназначенная Мефодию, воткнулась возле его ноги, уйдя в почву почти на метр. Времени на четвертый бросок у Циклопа уже не оставалось – Мигель был от него почти в двух шагах, – и он, взвесив в ладони очередную трубу, перехватил ее, словно боевой посох, и ринулся в атаку.
Недостаток исполнительской практики опять подвел Мефодия, увернувшегося от одного конца трубы, но проморгавшего встречный удар другим. Плечо предательски хрустнуло, и он, изобразив в воздухе нечто наподобие сальто Дольчева, развалил стоящий возле забора поддон с кирпичами.
Мигель недовольно зыркнул на заваленного кирпичом Мефодия – тоже мне помощник! – и одним прыжком сократил дистанцию до такой, на которой Циклоп уже не мог бить наотмашь. Тот, однако, маневр Мигеля раскусил и отпрыгнул назад, но попал своими ступнями-ластами на разваленный им же самим штабель из труб. Трубы провернулись под его ногами и, зазвенев, раскатились по траве, опрокинув рослую фигуру Циклопа наземь. Не желая упускать благоприятный момент, Мигель занес оба слэйера и, стараясь не угодить под удар ноги чудовища, рубанул Циклопа по кистям рук. Те отделились от предплечий небожителя, так и не выпустив трубу.
Циклоп попытался вскочить, но Мигель ударом ноги снова отправил его на землю. Стараясь достать обидчика, Циклоп с безумным рыком замахал брызгающими слизью обрубками рук и засучил ногами, однако встать был уже не в состоянии, как и ухватить что-либо из валяющихся повсюду стройматериалов.
– Бросай отлынивать от работы и дуй сюда! – крикнул Мигель приходящему в себя от столкновения сначала с трубой, а затем с кирпичами Мефодию.
Мефодий высвободился из-под кирпичных обломков и поспешил к наставнику, который продолжал ударами каблуков удерживать Циклопа на месте. Левый плечевой сустав у Мефодия не функционировал, поскольку был выбит из суставной сумки. Рука так и висела вдоль туловища вместе с зажатым в ней слэйером. Мефодий провел анализ повреждений, но вправлять сустав было некогда, поскольку враг еще оказывал сопротивление.
– Добей его! – приказал Мигель, отвешивая очередной удар по груди Циклопа. – Видел, как я это делаю?.. Давай!