Наступила тишина. Мальчонка лежал с перекошенным от ужаса лицом и слушал, как мягко падали на землю тяжелые капли отцовской крови.
— Эй, Крус! — Анжело говорил так спокойно, будто убил комара на щеке. — Сопляк будет мстить, когда вырастет…
— Понял, аваре.
Бандит вынул нож и проворно склонился над мальчишкой, когда со стороны корраля грянул оглушительный залп.
Глава 24
Когда дым рассеялся, рядом с убитым скотником лежало неподвижно семнадцать человек. Четверо уцелевших ошеломленно таращились по сторонам, затем в отчаянье схватились за оружие, завидев королевских драгун.
И тут Анжело, кожаное сомбреро которого было за-брызгано кровью, зашелся в кашле смеха. Его просто трясло от ярости. В неотвратимом приближении конца, сверкающего на палашах драгун, было что-то безумное, похожее на черный сон, то, что щекотало нервы и вызывало истерику. Раньери в бешенстве вырвал флягу с текилой из рук Мануэля и отхлебнул дюжий глоток. Бандейранты растерянно переглянулись. Никогда прежде Анжело не терял хладнокровия, покуда не наступал миг звона сабель. Они привыкли воспринимать его крик как сигнал к рукопашной схватке. Но сейчас главарь уже впал в неистовство, а молчаливая цепь солдат всё еще находилась на расстоянии полета стрелы.
— Дьявол вас всех побери со всем вашим дерьмом! — брызжа слюной, заорал он на своих. — Где Монтсеррат?! Где мои люди?!!
Вместо ответа с западной стороны пуэбло Сан-Ардо послышались отчаянная пальба, крики и сабельная рубка. Вторая часть эскадрона де Аргуэлло выполняла приказ.
— Эй вы, фазаны! — Раньери, широко расставив ноги, махнул драгунам. — Жаль, что я не могу вам, собакам, выпустить кишки разом! Но хоть один из вас есть, кто решится драться со мной?
Рапира Анжело, со свистом вылетев из ножен, мгновенно оказалась в его руке. Бандиты хмуро отошли от своего предводителя, освобождая место.
— Ну, выходи! — не унимался Раньери. — Я жду! Ведь вы при саблях! И это королевские драгуны! Смелые солдаты, но всегда с сырыми ляжками!
— Однажды такой, как ты, умник, зацепился уже ноздрей за мою шпагу. Что ж, покажи себя… — капитан, расталкивая солдат, вышел вперед. Спокойно выдернул шпагу так, что свистящий звук выхваченного из ножен клинка показался кратким, как хруст сломавшейся ножки у фужера.
— Ну, наконец-то, — Анжело зло хохотнул. — Какая честь! Сама офицерская шпага! А ты хоть знаешь, как зовут твоего гробовщика, капитан?
— Мне это ни к чему. Тебе лучше быть безымянным…
— Ну что же, будь по-твоему… — прохрипел Раньери. — Я не ожидаю пощады… Но и ты не жди ее от меня!
Луис коснулся губами золоченого эфеса и выставил перед собою клинок.
Раньери медленно двинулся по кругу, держа типично корсиканскую стойку «длинного ножа», широко расставив согнутые в коленях ноги и разбросав руки. Его бронзовое от загара лицо находилось на уровне гарды рапиры.
— Проткни его! — теряя саообладание, заорал Мануэль, и в тот же момент Анжело обрушился на капитана. Луис уверенно принял яростный, рубящий с плеча удар на граненый конец своей шпаги, пропустил лезвие рапиры по всей ее длине и ловко отвел удар вправо. Лезвие со свистом пронеслось мимо и со скрежетом звякнуло о мельничный жернов, высекая из камня сноп искр.
Раньери зарычал, с трудом удержав равновесие, но вовремя отскочил от быстрого выпада офицера. И тут же рапира вновь, будто спущенная тугая пружина, мелькнула в воздухе, распоров алый манжет Луиса. На миг они отскочили друг от друга, тяжело дыша, сцепившись взгля-дами…
Песок зловеще хрустнул под их сапогами, шпоры напряженно потрякивали, а солнце жарко горело на остриях клинков, сияющих, словно золото ацтеков.
— Ты всё равно будешь дырявым, капитан… — сжав зубы, процедил Анжело, и сталь снова яростно зазвенела. Все выпады Раньери сыпались снизу вверх, и Луис, не привыкший к низкой ягуарьей стойке противника, вскоре начал хватать ртом воздух. Нанося удары и парируя их, он всё же пропустил пару легких уколов, и на плече его проступили густые бурые пятна.
Раньери пошел напролом. Удары его сыпались теперь ливнем, но обнаженная грудь блестела от пота и судорожно вздымалась, словно кузнечные меха. В какой-то момент он на долю секунды допустил ошибку, сделав слишком глубокий выпад. И тут же Луис, отбивая клинок, точным поворотом кисти круто вывернул запястье бандита, вырвав рапиру из его чересчур крепкого захвата.
— Ну вот, дерьмо… мы и узнали… кто из нас оружие держит, как веник.
Острие шпаги капитана приткнулось к подбородку главаря, припечатав его к стене амбара.
— Ненавижу! — послышалось сквозь рваное дыхание.
— Я тоже, — прохрипел Луис, вытирая рукавом пот со лба. — Но мы доиграем до конца. И пусть нас рассудит Фатум.
С этими словами драгун отдернул шпагу, медленно подошел к валяющейся на земле рапире и поддал ее сапогом так, что она звякнула почти у ног Анжело.
Потирая запястье и морщась от боли, мятежник сорвал со своей головы шляпу и отбросил в сторону. Затем, раздувая ноздри и посылая проклятья, он нагнулся и поднял оружие.
Любитель отчаянных сабельных драк, уверенный в себе, он с диким воплем бросился вперед. Однако теперь он был ослеплен яростью. Не прошло и минуты, как, позабыв об осторожности, он вновь допустил оплошность, и шпага Луиса сверкнула на солнце…
Наткнувшись на нее, Анжело замер, как на булавке оса. Упал на колени, роняя оружие, и спустя мгновение был мертв.
«Вот и всё… — подумал Луис. — А ведь был нагл и смел».
Капитан медленно выдернул шпагу. Удар пришелся в самое сердце. Кровь даже не струилась из черного треугольника раны.
— Трубач! — капитан вогнал клинок в ножны. — Общий сбор! Аракая, этих повесить…
Даже не удостоив взглядом оставшихся в живых бандитов, Луис де Аргуэлло направился в таверну.