На строительство крепости пригнали мидян, вавилонян и саков. Последние были самыми неумелыми, никто из них никогда не занимался подобным делом. Тогда всех саков отправили в каменоломни. Им пришлось долбить камень в глубокой темной каменоломне по колено в воде. Одни вырубали глыбы известняка и превращали их в ровные, гладкие плиты. Другие пленники доставляли их к месту, где строилась крепость.
Однажды, когда охранники уединились для отдыха, Фамир вышел из каменоломни. Он искал место, где бы припрятать оружие и припасы. Он верил, что саки раздобудут все необходимое для побега. В зелени кустарников Фамир увидел заваленный камнями вход в пещеру. Он вошел туда и обомлел. Пещера это или дворец? Перед ним сверкали стены, увешанные гирляндами из самоцветов.
Где-то наверху небольшое отверстие пропускало таинственный свет, позволявший рассмотреть пещеру.
― Зачем же строить дворцы, когда богами создано такое чудо! ― воскликнул восхищенный Фамир. ― Такой дворец достоин царя!.. Но почему здесь пусто?
Фамир позвал саков, и, когда они с криками восторга вошли туда, вдруг все потемнело. Черная пелена закрыла потолок, и над головами изумленных саков, почти касаясь их плеч, пронеслись летучие мыши. Казалось, что они собрались здесь со всего света, так было их много.
― Злые духи!― воскликнул Саксафар. ― Поспешим отсюда!
«Трудно предвидеть, когда настанет радостный день», ― так думал Фамир темной безлунной ночью, под чужим небом, на чужой земле. Но чьи-то шаги нарушили мысли Фамира. Он стал прислушиваться и уловил едва слышный звон цепей. К нему подошел Саксафар, один из лучших сотенных Миромира. Саксафар сообщил добрую весть. Рабы, посланные в ближнее селение грузить камень для крепости, вернулись без Кидрея. Они сказали, что он бежал. Есть надежда, что он первым вернется в родные степи. Фамир подружился с Кидреем и теперь радовался доброй вести.
― Как ему удалось бежать? ― спросил Фамир.― Охрана так велика!
― Он работал в стороне от других, ― рассказал Саксафар. ― Его охранял только один воин, всегда готовый настичь стрелой беглеца. Кидрей работал. Когда же воин присел, положив лук у своих ног, Кидрей бросил в него камень. Воина нашли с пробитой головой, а Кидрея нигде не нашли.
― Порадуемся за Кидрея! ― воскликнул Фамир. ― Если его не поймали и не казнили при всех саках, значит, он скрылся и жизнь его спасена.
― Зато нас будут теперь охранять еще строже, ― вздохнул Саксафар. ― Кидрею удалось, а нам вряд ли теперь удастся.
― А мы будем готовиться к побегу, ― говорил Фамир. ― Мы должны радоваться за Кидрея и не завидовать ему.
Когда ушел Саксафар, Фамир мысленно перенесся в родные степи и представил себе, как встречают вернувшегося Кидрея и как Зарина расспрашивает брата о Фамире. Он представил себе Зарину с горящими гневом глазами, она требует у старого Миромира немедленно собрать всех воинов и пойти походом против Дария. Ему казалось, что он слышит звонкий голос Зарины.
«А что же будет с Голубым Цветком? ― подумал Фамир.― И зачем только отец привез ее! Никому не нужна, бедняжка, никто не станет о ней заботиться, а ведь это игрушка, дитя, она не может жить без чужой заботы». Она пела ему нежные и печальные песни на непонятном языке и так заботливо подавала угощения! Жаль ее, но душа не стремится к ней. Если бы он вдруг очутился в родном шатре, он бы подарил этой маленькой принцессе десяток добрых коней и отправил ее домой, в царство Чжоу. А отец каков! Всю жизнь был скаредным, а тут ничего не пожалел: отослал дары в Чжоу, лучших коней. А куда везли этот Голубой Цветок, он так и не узнал. Служанка все твердит ― «гуйфан»... А кто они, эти кочевники гуйфан? Хорошо, что не погнались за стариком и не стали мстить за увезенную принцессу. А почему не мстят? Забыли о принцессе? «Да нет, не забыли,― подумал вдруг Фамир, ― они и сейчас не знают о том, что она прибыла. Ведь отец захватил ее со свитой на пути к кочевникам, живущим на границе с Чжоу. Они все еще ждут принцессу». Фамиру вдруг все это показалось смешным, когда он вспомнил, как собственный отец, прищелкивая языком, рассказывал ему о том, что его дожидается цветок из далекого царства Чжоу. Каков старик: не пожалел для принцессы нового шатра, согласен для нее нянек иметь, только стали бы говорить в степи о знатности сына. Смешной старик!
«Куда ее теперь девал отец?» ― размышлял Фамир. Теперь, когда он сам очутился в неволе, было удивительно, как ему прежде не пришло в голову отвезти принцессу обратно. Он ведь знал, что никогда не женится на ней.
Вспоминая свой дом, родную степь и поход, когда он был свободным воином, Фамир забывал о страшной жизни невольника. Может быть, стоит ему открыть глаза, и он окажется на свободе в родной степи, где весело ржут кони среди зеленых благоуханных трав? Но вот он шевельнул ногой ― и звон цепей напомнил ему о действительности. Но почему так тяжки цепи и тело ноет, а руки устали? Фамир провел рукой по лицу: чужое лицо... не гладкое, как прежде, а словно в каких-то болячках. Он провел рукой по бедру ― то же самое. Беспокойство закралось в душу. Что же это такое? Не от скверной ли воды? Когда они таскали камни из каменоломни, ему пришло в голову окунуться в какой-то ручей, протекавший вблизи. Он изнемогал от зноя, а вода там была ледяная. Он еще напился этой воды...
Когда рассвело, Фамир увидел, что и руки его сплошь покрыты болячками. Тело ныло, а лицо горело. Как только проснулись саки, он спросил их, что бы это могло быть. Никто ничего не смог ему сказать. Решили попросить у охранников целебной настойки. Охранник сам принес настойку, налил в глиняную чашку, протянул ее Фамиру, но, когда увидел его красное, в болячках лицо, попятился и закричал:
― Гоните прочь прокаженного сака! Забросайте его камнями! Он погубит нас!
― Остановитесь! ― закричал старик охранник. ― Если мы убьем его, нам же прикажут хоронить прокаженного.
Воцарилась тишина.
Охранник замахал руками и убежал. Вскоре собрались все охранники, и тут Фамир понял, что с ним случилось что-то страшное.
― Гоните его в пустыню, к шакалам! ― кричали охранники, перебивая друг друга. ― Пусть идет куда хочет! Скоро у него отвалятся руки, потом ноги. Он сгниет, как падаль. Даже шакалы отвернутся от него. Пусть идет!
Саки, которым слово «прокаженный» ничего не говорило, с ужасом слушали выкрики охранников.
― Ты бы пожалел человека и снял с него цепи, ― осмелился сказать Саксафар одному из охранников. ― Как же он пойдет в цепях? Да и тебе они пригодятся для другого раба.
― Молчи, сын змеи!―закричал охранник. ― Не учи людей, коли разума не имеешь! Только безумец может прикоснуться к нему. Теперь уже никогда никто не снимет с него цепей.
Фамир слушал все это в каком-то забытьи. О нем говорят, как об умершем. Что же с ним случилось? Разве рабство ― это не высшая кара, какая может быть послана небом? Разве голод, холод, жажда и муки бесправия ― это еще не все, что суждено испытать человеку? Он сгниет заживо. И если кто-либо подойдет к нему, чтобы снять с него цепи, то сам погибнет.
― Сними с него цепи!―стали кричать саки. ― Или дай нам это сделать!
― Вы не подойдете к нему, иначе я вас всех прикончу на месте!―закричал старший охранник. ― Будь моя воля, я бы каждого из вас проткнул копьем. Кто знает, может быть, все вы теперь прокляты богом. Ступайте отсюда сейчас же!
Саки столпились и стали о чем-то перешептываться. Потом Фамир увидел, как они складывают в мешок вы-данную им на день еду.
― Теперь вы разойдетесь и дадите дорогу прокаженному! ― закричали охранники, подняв свои плети. ― Иди, проклятый небом и солнцем! Уходи подальше отсюда!
Фамир пошел. Но куда идти? Где найти укрытие? Как прожить одному в чужом, неведомом краю? Теперь он уже не может вернуться в родные степи. Теперь уже нет нужды стремиться к Зарине. Все потеряно! Все кончено!
Он обречен! Он погибнет вдали от людей. За что все это? Куда он идет?
Его нагнал Саксафар. Он протянул ему мешок с едой и сказал, что снимет с него цепь.
― Не подходи! ― закричал Фамир. ― Ты погибнешь, прикоснувшись ко мне, я проклят богом!
― Я сниму цепь, ― сказал Саксафар, хватая цепь, которой были скованы руки Ф.амира. ― Мы все решили, что кто-нибудь должен освободить тебя от оков. Я взялся. Я должен!
― Не прикасайся!―кричал Фамир. ― Я обречен на гибель, пусть уж остаются оковы, все равно...
― Не говори так, брат Фамир. Ты еще узнаешь радость: мы добудем целебных трав, мы не оставим тебя. Не мешай мне... Трудно разорвать эту бронзовую цепь. Как крепко она сделана! Ну-ка, пойдем подальше к пещере. Там есть камни, попробую я камнем разбить ее.
― Зачем же ты губишь себя? ― спрашивал Фамир.― У тебя сын растет и молодая жена ждет тебя в твоем шатре.
― Я не верю охранникам, будь они прокляты! Не будем страшиться, Фамир. ― И Саксафар стал камнем разбивать крепкие оковы. Ему удалось в одном месте разорвать цепь, и тогда Фамир стал ему помогать. ― Иди в пещеры, вблизи которых мы брали камни, ― говорил Саксафар. ― Мы будем по очереди приносить тебе еду. Ты не умрешь с голоду.
― Я все равно погибну, ― сказал Фамир.― Не губите себя. Для вас еще настанет день освобождения, я верю, а для меня ничего уже не будет на земле. ― Фамир отвернулся.
― Возьми нож, я стащил у охранника, ― шептал Саксафар.― Он не видел, как я ушел к тебе. Сделаешь себе лук. Стрелы мы добудем тебе. Жди нас в пещере.
Фамир молча поклонился другу.
― Ты сделал для меня больше, чем мог бы сделать родной отец. Ступай, чтобы тебя не поймали и не избили. Берегись, как бы и тебя не коснулось это проклятье. Пей настой из трав. Я буду молить богов о твоем спасении, Саксафар.
― Иди, Фамир, мы не забудем тебя. Может быть, болезнь покинет тебя и ты уйдешь в родные степи. Тогда передай сакам, что мы живы и ждем освобождения... Я пойду...
― Погоди... Ты видел когда-либо прокаженного? ― спросил Фамир. ― Посмотри на меня. Так ли выглядит прокаженный?
― Я никогда не видел прокаженного, ― отвечал Саксафар. ― Никто из нас не видел. А охранникам я не верю. Хоть здесь часто встречаются прокаженные, но они могли соврать, чтобы запугать нас. Беда пришла. Иди, Фамир. Может быть, дойдешь до родных степей. Ты на свободе!