— Подожди, — крикнул он, вытаскивая меч и срубая маленькую березку, росшую на краю болота и суши.
Спустя минуту девочка уже ухватилась за ствол, и Слав вытянул ее на мелководье. У нее были грязные черные волосы, к руке присосалась здоровенная пиявка, сарафан можно выбрасывать.
— Ты как сюда попала? — спросил Слав, ведя девочку за руку по направлению к дороге, где остался его конь.
— За ягодами пошла, — всхлипывая, отозвалась та.
— А как тебя зовут?
— Осинка, — мелко подрагивая от страха, ответила девочка.
Остановившись рядом с конем, Слав оглядел спасенную. Лицо белое, как мел, от пережитого, худенькая, личико изможденное. Конь как-то странно косился на девчушку, подходить не торопился, а когда Слав подвел ее поближе, попытался отступить.
— Тебе что, запах не нравится? — спросил Слав у него.
Конь не ответил. Громко фыркнув, он вновь попытался отступить от девочки.
— Вот что, Осинка, давай-ка я тебя домой отвезу. Ты где живешь?
— Здесь недалеко, я покажу, — обрадовалась она. — Сразу за тем поворотом тропка, поедем по ней, и скоро покажется наша весь.
Слав улыбнулся и запрыгнул в седло. Подхватив девчушку, он посадил ее перед собой.
— Ну, показывай дорогу к твоему дому, — трогая коня, сказал он.
Осинка кивнула и указала направление. И действительно, за поворотом оказалась тропка в лес. «Не сходи с дороги!» — прошептал ветерок, но Слав не внял предупреждению. Конь нехотя сошел с широкой дороги и вступил на тропу. Осинка оказалась права, вскоре показалась подгнившая изгородь веси.
«Беспечные они какие-то, — подумал Слав, — в лесу живут, а изгородь не подновляют». Глянув на небо, освободившееся от деревьев, Слав понял, что ночевать придется здесь, наступал вечер, а леший предупреждал, что в лесу нежить завелась. Въехав в покосившиеся ворота, Слав рассматривал встречающих. Десяток стариков, два десятка баб и детишек, пяток крепких парней и несколько мужиков зим по тридцать отроду, сжимающих в руках дубины.
— Ты кто, путник, будешь? — приблизившись, спросил один из них.
— Просто мимо ехал, да девчонка ваша в болото попала, вот и решил ее домой проводить да попросить у вас ночлега.
— Ну что, ж коли так, ночуй, — сказал мужик. — Вот тот крайний дом, там старуха одна живет, никого не потеснишь.
— Спасибо, — и Слав направил упирающегося коня к указанному дому, у которого на завалинке сидела древняя бабушка.
— Батюшки, — всплеснула она руками, — второй гость за неделю, вот радость-то. Сейчас я чего на стол поставлю, — и, кряхтя поднявшись, древняя бабка направилась в дом.
Слав привязал коня и еще раз огляделся. Люди бродили из конца в конец веси, ничего не делая, из печных труб не валил дым, не голосила скотина, даже собаки не брехали, почуяв чужого.
— Бабуль, — входя в дом, позвал Слав, — а чего собаки молчат?
— А на охоте они, как с утра с мужиками ушли, так пока не вернулись, — отозвалась бабка, ставя на стол чугунок с кашей.
— А скотина где? — не унимался Слав.
— Да за околицей пасется, — как-то торопливо ответила бабка. — Ты садись, поешь.
Слав присел на лавку и достал из-за голенища сапога деревянную ложку. Старуха же куда-то вышла.
«Странно, если скотина за околицей, то где же птица? Обычно куры и гуси всегда крутятся под ногами, петухи орут, а в этой веси тишина», — размышлял Слав.
На улице совсем потемнело, но собаки так и не появились, как и скотину домой не пригнали. «Что-то здесь не так», — подумал Слав.
— А если… — сказал Слав вслух и трижды плюнул через левое плече и провел рукой по глазам.
Так мать учила снимать морок. И лишь только он убрал ладонь от глаз, как все изменилось. Покосившаяся гнилая изба, расколотый чугунок, полный плесени, дверь с огромными щелями, через которые видно сгнившее крыльцо, паутина везде, где только можно.
Слав обнажил меч и, оттолкнув стол, который едва не рассыпался в пыль, бросился на улицу. К избе, где он остановился, шли люди. Конь жалобно бил копытами и пытался оборвать уздечку, которой был привязан к хлипкой изгороди. Слав кинулся к нему, пытаясь успокоить, похлопал по шее и рванул из налуча лук. Быстро наложив стрелу, он развернулся к идущим к нему жителям.
— Стоять! — крикнул он, изготавливаясь к стрельбе. — Кто сделает еще шаг, получит стрелу.
— Что, догадался? — спросил тот самый мужик, который направил его к старухе.
Слав не ответил. Меж тем мужик продолжал говорить:
— Брось свою палку с жилами, все равно не поможет.
— Это почему? — спросил Слав, внимательно рассматривая людей.
Их облик изменился: зубы превратились в клыки, лица вытянулись, как у волков, глаза пылали алым пламенем, на руках отрасли длиннющие когти. «Боги, как же мне не везет! — подумал Слав. — Это же вовкулаки! А у меня всего одиннадцать серебряных монет. А их без малого четыре десятка».
— Понял? — оскалившись, прорычало существо бывшее ранее мужиком, с которым Слав разговаривал.
«А если так?» — подумал Слав и сунул обычную стрелу обратно в тул, доставая взамен одну из тех, что подарил Скил.
— На! — спуская тетиву, крикнул он.
Свистнуло, и вовкулак схватился за стрелу, попавшую ему в глаз. С диким воем он покатился по земле, потом ноги дернулись, и оборотень затих. Его сородичи недоуменно разглядывали мертвое тело. Жуткий вой, пробирающий до костей, огласил проклятую весь. А Слав уже накладывал вторую стрелу. «Сначала надо выбить сильных мужиков и парней. Потом молодух и старух, детенышей бей мечом», — шептал легкий ветерок, шевеля его волосы. И Слав стал стрелять так, как никогда не стрелял. Тетива била по пальцам, свистели стрелы Рюрика, валились в пыль оборотни. За минуту Слав свалил больше десятка бывших когда-то людьми существ. И лишь только после того, как на землю рухнул последний мужик, вовкулаки опомнились и кинулись на него. Парень успел выстрелить еще четыре раза, а потом его захлестнула толпа. Черный клинок Слава запел победную песню, рассекая тела, отсекая конечности и головы. Ни какой клинок, если только не посеребрен, не смог бы справиться с оборотнем, кроме этого. Не зря отец говорил, что добавил в сплав какие-то травы против нечисти, и нашептал на дивное оружие множество заговоров. Нежить отпрянула, оставив под ногами у Слава больше десятка разрубленных тел. А седой парень снова схватился за лук, посылая стрелы в разбегающихся вовкулаков. Слав обшарил дома, выискивая спрятавшихся, и рубил их нещадно. Последней оказалась девочка, приведшая его в проклятую весь.
— Нет, — зарычала она, пытаясь увернуться от черного клинка.
Спустя мгновение ее голова слетела с плеч. И Слав вышел на улицу. Как ни странно, там стоял человек и рассматривал результаты учиненной им бойни.
— Я же тебя предупреждал, — не поворачиваясь, произнес он, — не сходи с дороги, берегись нежити, а тебе что в лоб, что по лбу.
— Но я же справился, — неуверенно сказал Слав, глядя на лешего.
— Скажи спасибо луку и мечу, — отозвался леший, хватая тело того самого мужика, который, видимо, был здесь за главного, и потащил его к дому. — На них особые заговоры наложены. Да и стрелы у тебя необычные. Давай, доставай нож и вырезай их. Работа не из приятных, но сделать это надо, нехорошо такими дорогими вещами разбрасываться.
Вскоре весь запылала, унося вместе с дымом сладковатый запах горелого мяса. Слав стоял и смотрел, как огонь пожирает покосившиеся, старые, покрытые кое-где мхом дома и вовкулаков, бывших хозяев лесного поселения.
— Руки вытри, — сказал леший, осматривая Слава с ног до головы. — Не покусали они тебя?
— Да вроде обошлось, — осматривая себя, неуверенно произнес Слав.
— Ну и ладно, — ухмыльнулся хозяин леса. — Нам здесь больше делать нечего, если ты, конечно, не хочешь заночевать здесь.
Слав оглядел багровые пятна свернувшийся крови и отражающееся в них пламя пылающих домов. Втянул носом воздух. Его едва не стошнило — сладковатый запах горелого человеческого мяса и шерсти проникал в легкие, мешая дышать.
— Нет, пожалуй, я выберу полянку поспокойней, — уверенно сказал он, отвязывая коня и садясь в седло.
— Тогда закрой глаза, — попросил леший, глядя на седого парня.
— Зачем? — удивился Слав.
— Увидишь, — загадочно отозвался леший, поднимая с земли большую сосновую шишку.
Удар в лоб едва не скинул Слава с коня. Удержавшись в седле, он открыл глаза и бросил руку на рукоять меча. Вокруг была зеленная трава и никаких признаков горевшей веси, только большая поляна, окруженная плотным кольцом дубов и сосен.
— Ну, чего расселся? — раздался за спиной голос лешего.
Слав обернулся, прямо посреди поляны под огромным пнем был вход в землянку, возле которого стоял хозяин леса.
— Ну проходи, что ли, — поторопил его леший. — А если не хочешь, можешь здесь оставаться, летом на воздухе хорошо.
Слав спрыгнул на землю и направился к лесовику.
— Как мы сюда попали?
— Небольшое волшебство, — пожав плечами, ответил хозяин. — В пределах леса я и не такое могу. Подумаешь, перенес тебя и коня к моему дому, всего делов-то, — и, он слегка пригнув голову, полез в землянку.
Славу же пришлось согнуться в пояс, чтобы пролезть.
— Да, низковат у тебя вход, хозяин, — отряхиваясь, заметил Слав, глядя на большую подземную пещеру, разделенную на несколько просторных комнат, посредине огромный стол из дубового спила, вокруг него ровные пеньки поменьше — стулья.
— Мне хватает, — ухмыльнулся мужичок. — Правда, дочка все время жалуется. Она немножко тебя пониже.
— Дочка?
— Конечно. Я что, не человек? — притворно обиделся лешак.
— Ну извини, — сказал Слав, усаживаясь за стол.
— Да чего уж там. Есть хочешь?
Слав кивнул, только сейчас он понял, что желудок уже давно грызет ребра, и если это не исправить, то скоро его тело будет таким же гибким, как у змеи.
— Зелена, — позвал лешак, — собери нам с гостем на стол.
Неожиданно у стола появилась красивая девушка, статная, с тонкой талией и высокой грудью, глаза цвета молодой листвы и вьющиеся до пояса волосы оттенка золотых листьев. Она ловко поставила на стол два глиняных кувшина и снова исчезла, чтобы появиться спустя мгновение с полными тарелками и различными мисочками. Через минуту стол был уставлен огромным количеством вкусностей.