— Слав, люди устали и сегодня больше идти не смогут, — сказал Радко, глядя, как солнце медленно скользит по небосклону. — Скоро стемнеет. Нужно становиться лагерем.
— Поднимай всех, идем еще полчаса, нужно уйти от топи, как можно дальше, — приказал Слав, глядя на болото, по которому из глубины уже плыла к берегу полоса рваного тумана. — Если нас окутает туман, то завтра к утру в лагере будут одни ведьмаки и вовкулаки, поровну с упырями.
Радко кивнул и поспешил к сотникам и старостам, так стали называть тех, кто вел крестьян. Через пять минут раздались звучные команды, и люди, устало поднимаясь, подталкивая телеги, чтобы измотанным быкам было полегче, тронулись в путь.
— Отряди людей и пять пустых телег из-под продовольствия, — приказал Слав старосте крестьян, — нужно заготовить как можно больше дров. Лагерь должен быть освещен, как ночь на Перунов день. Темир, — позвал Слав, бывшего смоленградского воеводу, — выдели сотню для охраны лесорубов.
— Где я тебе свободную сотню найду? — сердито забубнил воевода. — Две впереди, две сзади, остальные обоз по бокам сторожат. Еще две валяются ранеными по телегам.
— Темир, — слегка повысив голос, сказал Слав.
— Эй, Лихослава ко мне, — закричал воевода одному из крестьянских мальчишек, что изъявили желание стать дружинниками, и пока что использовались на посылах.
Через минуту явился высокий воин на гнедом усталом жеребце из тех, кто пришел вместе с смоленградским воеводой.
— Звал? — изобразив в седле поклон, спросил сотник.
— Бери сотню, пойдешь с лесорубами, вон уже собираются в стороне от дороги. Будешь охранять. Но смотри, людей береги, далеко от обоза не отходите.
— Ясно, — и Лихослав умчался собирать людей.
— Стой, — крикнул Слав, когда болото исчезло из виду, теперь от зловонной жижи их отделяло больше десяти тысяч шагов. — Разбить лагерь вон на том большом холме.
Измученные волы и тяжеловозы, предчувствуя скорый отдых потянули, телеги в указанном направлении с удвоенной скоростью.
— Потери есть? — спросил Слав, оглядывая усталым взглядом собравшихся в его шатре сотников и старост.
— У нас три коня пало, — ответил Темир привставая, — двух успели забить до того, как издохли, третий утоп в болоте. Все ратники целы и здоровы.
— У нас с пяток детей и две бабы сгинули в трясине, — сказал Ян, седой старик, избранный главным старостой. — А так вроде никто.
— У нас умерло с десяток раненых, — немного неуверенно произнес Лучезар, — остальные потихоньку идут на поправку, правда, постоянная дорога и тряска замедляет выздоровление.
— Теперь по поводу завтрашнего движения, — окидывая присутствующих взглядом, молвил Слав. — Идем не до упора, а часов до пяти и встаем на отдых. Люди измучены: бессонные ночи, болото это, нежить. Надо дать им отдых. Выберем удобное место и остановимся. Да и лекари за это время смогут немного подлатать раненых. Вопросы?
Все молчали.
— Так мы будем идти до Славиграда не четыре дня, а все пять, — сказал Радко, вставая.
— Радко, мы не можем двигаться быстро. Я скорее рискну провести еще одну ночь в открытом поле, нежели люди начнут умирать от усталости. Пока что мы справляемся с нежитью, потери, конечно, велики, но я думал будет намного хуже.
— Может, ты и прав, воевода, — сказал славиградец, пожимая плечами. — Только я думаю, что Ядун бросит на нас все свои силы. Он понимает, что если наш обоз доберется до крепости, ему придется штурмовать ее еще четыре сотни лет.
— Радко, пойми, люди не спят уже два дня, сегодня будет третий, завтрашнюю ночь просто некого будет поставить на стражу. И тогда нас разорвут на части, а Ратмир не увидит долгожданного подкрепления.
— Как скажешь, — и сын ведуна опустился на свое место.
Ночь прошла на удивление тихо. Крестьяне и часть дружинников даже смогли отдохнуть и немного поспать. Часовые несколько раз видели тени, бродящие неподалеку от лагеря. Слышали завывание, но ни одна нежить этой ночью так и не сунулась.
Как и приказал Слав, на следующий день двигались до пяти часов. Потом встали на отдых все. Дружинники, выставив малые караулы, улеглись спать. Крестьяне занялись заготовкой дров. Рысь, Волот, Яромир, Волч и Слав наведались в небольшой заброшенный городок, стоящий неподалеку от лагеря. Дома почти все были разрушены, только несколько выглядели относительно целыми и то только потому, что сделаны из камня, а не из дерева.
— Жаль, такое место пропадает, — сказал Волч, пиная валун сторожевой башни.
— Не жалей, — отозвался Слав, вытаскивая из чудом уцелевшей оружейной десяток мечей, наконечники для копий и стрел, боевые топоры. — Скоро погоним нежить, запрем долину и будем восстанавливать былое величие.
Слав скинул трофеи на траву и нырнул обратно в пристройку. Как только вошли в долину, он приказал досматривать все сторожевые башни и везти все найденное оружие в обоз. Было осмотрено уже десятка три более или менее сохранившихся башен. Трофеи, найденные в них, занимали целую телегу. В окованном медью сундуке Слав нашел две новые кольчуги и горсть серебряных монет незнакомой чеканки. Вытащив добро наружу, стали поджидать Рысь, Волота и Яромира, которые обследовали двухэтажные каменные дома. Спустя двадцать минут они явились, таща за собой тяжеленный сундук.
— Что там? — спросил Слав, поднимаясь с травы.
— Не поверишь, — отозвался бывший десятник, ногой откидывая крышку.
Солнечные лучи, попав на содержимое сундука, заплясали по стенам всеми цветами радуги. Драгоценные камни вперемешку с золотыми и серебряными украшениями, монетами множества народов.
— Да, богатый улов. Где нашли? — зачерпывая горсть монет, спросил Волч.
— Вон в том доме, — махнул в сторону развалин Волот. — Видать, купец или боярин там жил, да вот только богатство с собой не забрал. Наверное, там, куда он отправился, оно ему без надобности. Весь дом костями завален.
— Ладно, давайте к лагерю двигать, через час стемнеет, — сказал Слав, подзывая свистом пасшегося с остальными конями Огнева.
Переложив сокровища из сундука в седельные сумки, друзья пустились в обратный путь. Миновав большой яблоневый сад, Слав услышал людские голоса. Подъехав поближе, он обнаружил с десяток крестьян, шатающихся просто так.
— Вы что здесь делаете? — опережая седого воеводу, крикнул Волч.
Ответом ему было грозное рычание.
— Вовкулаки! — заорал Слав, таща из ножен черный клинок, который после битвы с урманами был уже не совсем черным.
Он немного запоздал, Волч, подошедший к оборотням слишком близко, не успел достать свой меч. Один из вовкулаков стащил его с коня, ухватившись за сапог, второй в прыжке сбил на землю Яромира. Слав немного растерялся, на бывшего десятника прыгал крестьянин, а сбил с лошади матерый волк, вставший на задние лапы. Свистнула стрела, пригвоздившая одного из оборотней к дикой яблоне, вторым выстрелом Рысь сбила вовкулака, повалившего Яромира. Слав в этот момент преодолел последние метры до кучи-малы, внизу которой находился Волч. Сверху на нем сидели сразу три оборотня, морда одного из них была в крови. Именно по ней Слав и нанес свой первый удар, черный меч развалил голову на две части, как гнилую тыкву. Второго вовкулака просто проткнул мечом, а третьего сбила стрелой Рысь. Яромир в этот момент добивал двух оставшихся в живых оборотней. Слав соскочил с коня и пинком скинул с Волча мертвого получеловека-полуволка. С одного взгляда было ясно — Волч мертв. Мощные челюсти оборотня просто раскрошили кольчужный воротник, превратив шею ратника в сплошное месиво из мяса, кожи и костей. Его серые глаза неподвижно смотрели в небо, в них читалась жуткая досада, мол, как же я так? Слав склонился над телом десятника, ставшего сотником вольной дружины, и закрыл ему глаза.
— Прости, — тихо произнес он, разгибаясь.
К нему подковылял Яромир и склонился над неподвижным телом. За время, проведенное в Ново-граде и в пути, эти двое крепко сдружились.
— Надо бы забрать и сжечь по обряду, — сказал он, держа Волча за руку.
— Сделаем все, как полагается, — отозвался Волот, глядя на спутников с высоты седла.
Взвалив тело на лошадь и намотав повод на луку седла, Слав с друзьями отправился в лагерь, оставив за собой мерзко воняющий паленой шерстью костер из десяти вовкулаков.
Вечер в лагере выдался невеселым. Вернувшись, Слав узнал, что было еще несколько подобных нападений. Две ватаги лесорубов по пять человек и четыре ратника, которые сопровождали их, не уцелели. Все, что осталось, доставили в лагерь, посеребренное оружие да рваные кольчуги. На месте обнаружили тела семи оборотней, а по следам определили, что ушло вдвое больше. Вечером три погребальных костра, разведенных в специальных ямах, унесли в Ирий пятнадцать человек.
Ночь выдалась беспокойной. Несколько раз вовкулаки пытались прокрасться в лагерь, но, к счастью, стражи вовремя замечали ползущих в тени костров оборотней.
— Воевода, — раздался от входа голос караульного, — тут к тебе дружинник притащил какого-то крестьянина. Говорит, ты приказывал.
Слав шагнул наружу, ночной воздух приятно холодил кожу. Напротив входа в его шатер стоял тот самый парень, что получил десяток плетей, а возле него валялся связанный крестьянин.
— Воевода, это он меня вином угощал, — быстро затараторил дружинник, — я его по голосу узнал. Он собирался выйти за возы, что лагерь окружают, ну я его и окликнул, а он мне, мол, жинка его в кусты позвала. Тут я его голос и вспомнил.
Слав хлопнул парня по плечу.
— Молодец, искупил смерть товарищей. Нет на тебе вины. А этого тащите в шатер, да позовите Радко и Яна-старосту.
Ратники кивнули. Один, ухватив связанного за ногу, потащил его в шатер, другой побежал собирать советников князя.
— Ну вот, советники, это наш главный волчий пастырь, — сказал Слав, видя, как Радко и Ян вошли в шатер. Он уже успел посмотреть рисунок и был уверен в своем обвинении. — Ян, он из ваших?
Главный староста обошел валяющегося на полу мужика в крестьянских одеждах. Присев, заглянул тому в лицо.