е еще не верила, что она натуральная блондинка.
– Привет, – сказала я.
– Я Дино, – представилась вторая девушка. У нее, очевидно, была смешанная кровь, и в ней прекрасно сочетались природная красота, кожа цвета кофе со сливками и потрясающе густые курчавые волосы, которые вряд ли отваживались выпрямиться, несмотря на влажность.
Они обе были пугающе идеальными.
– Привет, – снова сказала я. Испытывая некую клаустрофобию, ступила на место, которое они освободили между собой.
– Вы, трое, наслаждайтесь ритуалом, – сказала Афродита.
– О, конечно! – одновременно ответили Энио и Дино. Все трое обменялись взглядами, от которых моя кожа покрылась мурашками. Я перестала обращать на них внимание. Прежде чем голос разума победит мою гордость, я побегу прочь отсюда.
Теперь мне была хорошо видна внутренняя часть круга, и она же снова напоминала тот в храме Никс, только вот здесь возле стола стоял стул, и кто-то в нем сидел. Вроде как сидел. Вообще-то, кто бы это ни был, он сидел склонившись в капюшоне, закрывающем его или ее голову.
Ну… хм-м-м…
В любом случае стол был накрыт тем же черным бархатом, что и стены, и на нем стояли статуя богини, миска с фруктами и хлебом, несколько кубков и кувшин. И нож. Я сощурилась, чтобы убедиться в своей правоте. Ага. Это был нож: костяная рукоятка и длинное кривое лезвие, казавшееся слишком острым, чтобы использовать его для безопасного нарезания фруктов или хлеба. Девушка из общежития, которую, мне кажется, я узнала, зажигала несколько толстых палочек благовоний в красивых резных подставках на столе, совершенно игнорируя того, кто вяло сидел на стуле. Черт, неужели этот человек спал?
Воздух сразу же начал наполняться дымом, который, клянусь, был подкрашен зеленым и, извиваясь как призрак, струился по комнате. Я ожидала, что запах будет сладким, как благовония в храме Никс, но когда легкий порыв дыма достиг меня и я его вдохнула, его горечь неприятно удивила. Запах был знакомым, и я нахмурилась, пытаясь понять, что он мне напомнило… Черт, что же это? Почти как лавровый лист с серединкой из клевера. (Нужно не забыть поблагодарить бабушку Редберд потом, что научила меня узнавать специи и запахи.) Я снова понюхала, заинтригованная, и голова немножко закружилась. Странно. Ладно, благовония были необычными. Казалось, они изменились, заполняя комнату, как дорогие духи меняются для каждого нового носителя. Я снова вдохнула. Ага. Клевер и лавр, но в финале было еще что-то, нечто завершающее запах горечью и терпкостью… Темное и мистическое, привлекательное в своей… шаловливости.
Шаловливости? И тут я поняла.
Вот черт! Они заполняли комнату травкой, смешанной со специями. Невероятно. Я выдерживала давление сверстников и многие годы говорила «нет» самым вежливым предложениям попробовать одну из отвратительных на вид самокруток, которые раздают на вечеринках и всякое такое. (Да ладно. Это вообще гигиенично? И зачем мне принимать наркотик, из-за которого меня охватит желание есть фастфуд и толстеть?) И вот теперь я стояла здесь, погруженная в дым марихуаны. Я вздохнула. Кайла в это не поверит.
А потом, почувствовав себя параноиком (скорее всего, еще один побочный эффект вторжения травки в мой разум), я осмотрела круг и была уверена, что замечу профессора, готового выскочить вперед и всех нас потащить… не знаю куда, но к чему-то невыразимо ужасному, словно лагерь для новобранцев, куда отправляют всех проблемных гостей-подростков Мори.
Но, к счастью, в отличие от круга в храме Никс, здесь не было взрослых вампиров – присутствовали всего около двадцати подростков. Они тихо разговаривали и вели себя так, словно совершенно нелегальное курение марихуаны ничего не значит. (Наркоманы.) Пытаясь дышать размеренно, я повернулась к девушке справа. Если сомневаешься (или паникуешь), заведи легкий разговор.
– Итак… Дино, необычное имя. Это означает что-то особенное?
– Дино означает «ужасная», – говорит она, мило улыбаясь.
С другой стороны от меня живо встряла блондинка:
– А Энио означает «воинственная».
– Ох, – сказала я, пытаясь быть вежливой.
– Ага, Пемфредо, что означает «оса», зажигает благовония, – объяснила Энио. – Мы получили имена по греческой мифологии. Они были тремя сестрами Горгоны и Сциллы. Согласно мифу, они родились ведьмами с одним глазом на всех, но мы решили, что это все пропаганда сексизма, написанная людьми-мужчинами, которые хотели принизить сильных женщин.
– Серьезно? – Я не знала, что еще сказать. Серьезно.
– Ага, – ответила Дино, – человеческие мужчины – отстой.
– Они все должны умереть, – сказала Энио.
На этой милой мысли внезапно заиграла музыка, и говорить (к счастью) стало невозможно.
Ладно, музыка заставляла нервничать. У нее был глубокий пульсирующий бит, как древний, так и современный. Словно кто-то совмещал одну из тех ужасных песен, под которые трясут бедрами, и племенной брачный танец. А затем, к моему сильному удивлению, Афродита начала танцевать по кругу. Да, полагаю, можно сказать, что она была горяча. То есть у нее хорошее тело, и она двигалась как Кэтрин Зета-Джонс в «Чикаго». Но почему-то со мной это не срабатывало. И не потому, что я не лесбиянка (хотя я не лесбиянка). Это не срабатывало, потому что казалось грубой имитацией танца Неферет под «Она идет во всей красе». Если подобрать стихотворное сопровождение музыке и танцу в исполнении Афродиты, получилось бы нечто вроде «Плетется шлюха по шоссе».
Пока Афродита танцевала, двигая тазом, естественно, все глазели на нее, так что я осмотрела круг, притворяясь, что не искала Эрика, пока… вот черт… не нашла его практически напротив. И он был единственный в комнате, кто не смотрел на Афродиту. Он смотрел на меня. Прежде чем я смогла решить, нужно ли мне отвернуться, улыбнуться ему, помахать или типа того (Дэмьен сказал улыбнуться парню, а он был самопровозглашенным экспертом по парням), музыка затихла, и я перевела взгляд с Эрика на Афродиту. Она стояла в центре круга перед столом: уверенно подняла большую фиолетовую свечу одной рукой, а в другую взяла нож. Свеча была зажжена, и она несла ее, держа перед собой, как маяк, в сторону части круга, где теперь я заметила желтую свечу, притаившуюся среди красных. Мне не нужна была подсказка Воинственной или Ужасной (у-у-ух), чтобы повернуться на восток. Когда ветер всколыхнул мои волосы, краем глаза я видела, что она зажгла желтую свечу и теперь подняла нож, рисуя им пентаграмму в воздухе и произнося:
О ветра шторма, во имя Никс призываю вас,
Даруйте ваше благословение, прошу я,
Магии, которая свершится здесь!
Признаюсь, она была хороша, хоть и не такая властная, как Неферет. Было очевидно, что Афродита научилась контролировать голос, и шелковый шорох ее слов разносился легко. Мы повернулись к югу, и она подошла к огромной красной свече среди других красных, и я почувствовала то, что уже знала как силу огня и магического круга, омывшую мою кожу.
О пламя молнии, во имя Никс призываю тебя,
Вестник шторма и сила магии,
Прошу тебя помочь в моем заклинании!
Мы поворачивались снова и снова вместе с Афродитой. Я чувствовала, что раскраснелась, и меня неожиданно потянуло к голубой свече, расположенной среди красных. Хотя это меня очень пугало, нужно было изо всех удерживаться, чтобы не выйти из круга и не присоединиться к ней в обращении к воде.
О потоки дождя, во имя Никс призываю вас.
Присоединитесь ко мне в вашей утопающей силе,
В исполнении этого самого могучего из ритуалов!
Что, черт побери, со мной не так? Я потела и вместо этого ощущала слабое тепло, как и во время предыдущего ритуала, Метка на моем лбу горела – раскаленная, – и клянусь, я слышала рев моря в ушах. Онемело я повернулась направо.
О земля, глубокая и влажная, во имя Никс призываю тебя,
Чтобы я почувствовала, как сама земля двигается в реве бури силы,
Которая наступит, когда ты поможешь мне в этом ритуале!
Афродита снова разрезала воздух, и я почувствовала, как покалывает ладонь, словно ей тоже хотелось взять нож и рассечь воздух.
Я ощутила в воздухе вокруг меня запах скошенной травы и услышала крик козодоя, словно он сидел в невидимом гнезде. Афродита вышла в центр круга. Поставив все еще горящую фиолетовую свечу обратно на ее место посреди стола, она закончила заклинание.
О дух, дикий и свободный, во имя Никс призываю тебя!
Ответь мне! Останься со мной во время могущественного ритуала
И дай мне силу твоей богини!
И почему я знала, как она поступит дальше? Я слышала ее слова в голове, в моем собственном духе. Когда она подняла кубок и пошла по кругу, я прониклась ее речью, и хотя у нее и не было самообладания и власти Неферет, ее слова зажгли меня, словно теперь я горела изнутри.
– Настало время полной Луны нашей богини. В этой ночи есть величие. Древние знали ее тайны и использовали их, чтобы придать себе силу, разорвать завесу между мирами и отправиться в приключения, о которых сейчас мы можем лишь мечтать. Тайная… мистическая… волшебная… настоящая красота и сила в образе вампира, не запятнанная человеком или законом. Мы не люди! – На этих словах ее голос отдался от стен эхом, как и раньше голос Неферет. – Все, что ваши Темные Сестры и Сыновья просят в этом обряде, все, о чем мы просили каждую полную луну в прошлом году – освободить силу внутри нас так, чтобы, как могущественные дикие хищники, мы познали гибкость наших братьев-животных и нас не сковывали человеческие цепи и не держала в клетке их невежественная слабость.
Афродита остановилась прямо передо мной. Я знала, что покраснела, и тяжело дышала, как и она. Она подняла кубок и предложила его мне.