Урок испанского пролетел быстро: целое занятие мы учились говорить, что нам нравится и что не нравится. Профессор Гарми заставляла меня смеяться. Me gusta gatos (Мне нравятся кошки). Me gusta ir de compras (Я люблю ходить за покупками). No me gusta cocinar (Мне не нравится готовить). No me gusta lavantar el gato (Мне не нравится мыть кошку). Это были любимые фразы профессора Гарми, и мы провели час, придумывая собственные любимые фразы.
Я пыталась не написать что-то вроде Me gusta Erik… и No me gusta el vedma Aphrodite. Ладно, не уверена, что «ведьма» по испански – «vedma», но все-таки. В любом случае на уроке было весело, и я понимала все, о чем говорили в классе. Занятие по верховой езде пролетело не так быстро. Уборка в денниках помогала думать: я снова и снова вспоминала молитву очищения, но урок точно растянулся на час. В этот раз Стиви Рэй не пришлось приходить за мной. Я не потеряла счет времени. Когда зазвонил звонок, быстро убрала щетки, радуясь, что Ленобия снова позволила мне поухаживать за Персефоной, и волнуясь, потому что она сказала мне, что, возможно, на следующей неделе я начну ездить на лошади верхом. Я поспешила прочь из конюшни, надеясь, что в мире людей еще не очень поздно. Мне хотелось позвонить бабушке и рассказать ей, как хорошо я справляюсь с лошадьми.
– Я знаю, что происходит.
Клянусь, я чуть не подавилась.
– Боже, Афродита! Ты могла хоть звук издать или типа того! Ты что, наполовину паук? Ты перепугала меня до чертиков.
– Что не так? – промурлыкала она. – Нечистая совесть?
– Ух, когда ты подкрадываешься к людям, то пугаешь их. Совесть никак с этим не связана.
– Так ты не виновна?
– Афродита, не понимаю, о чем ты.
– Я знаю, что ты планируешь сегодня сделать.
– И я все равно не понимаю, о чем ты говоришь. – Вот черт! Откуда она узнала?
– Все думают, что ты такая чертовски милая и невинная, и их так впечатляет твоя чудная Метка. Все, кроме меня. – Она повернулась ко мне лицом, и мы остановились посередине дорожки. Ее голубые глаза сощурились, а лицо исказилось, и теперь она была пугающе похожа на ведьму. На мгновение мне стало интересно, понимали ли Близняшки, какое точное прозвище подобрали. – Какие бы сплетни до тебя не доходили, он все еще мой. Он всегда будет моим.
Мои глаза расширились, и по телу пронеслась волна такого облегчения, что я рассмеялась. Она говорила о Найте, а не о молитве очищения!
– Вау, ты говоришь как его мамочка. Он знает, как ты его опекаешь?
– Я была похожа на его мамочку в коридоре?
Так она знала. Ну и ладно. Думаю, этот разговор был неизбежен.
– Нет, ты не была похожа на маму Эрика. Ты была похожа на саму себя, отчаявшуюся, пока патетично пыталась броситься на парня, который четко давал понять, что больше тебя не хочет.
– Тупая стерва! Никто со мной так не разговаривает!
Она подняла руку и, словно когтями, хотела расцарапать мне лицо. А потом показалось, что мир остановился, оставив нас двоих в пузыре замедленного движения. Я схватила ее запястье, легко остановив ее, слишком легко. Она словно превратилась в маленького ребенка, обезумевшего от ярости, но слишком слабого, чтобы причинить мне какой-то вред. Я держала ее так мгновение, глядя в ее полные ненависти глаза.
– Больше никогда не пытайся ударить меня. Надо мной у тебя не получится издеваться. Пойми это, и пойми сейчас. Я тебя не боюсь. – Потом я отбросила ее запястье и удивилась, увидев, что она отступила на пару шагов.
Потирая руку, она сердито взглянула на меня.
– Можешь не приходить завтра. Считай, что тебя не приглашали и ты больше не Темная Дочь.
– Правда? – Меня окутывало невероятное спокойствие. У меня в рукаве лежал туз, и я достала его. – Так ты объяснишь моему наставнику, Верховной жрице Неферет, которая сама предложила мне присоединиться к Темным Дочерям, что ты выкинула ее протеже, потому что ревнуешь к своему бывшему парню?
Она побледнела.
– О, и можешь быть уверена, что мне будет невероятно грустно, когда Неферет спросит меня об этом. – Я хлюпнула носом и немного похныкала, изображая плач.
– Знаешь, каково быть частью группы, члены которой не хотят тебя видеть? – рыкнула она, стиснув зубы.
Я почувствовала, как свело желудок, и попыталась не показать, что она задела меня. Да, я точно знала, что значит быть частью чего-то – предполагаемой семьи – и чувствовать, что никто не хочет тебя там видеть, но Афродита этого не узнает. Вместо этого я улыбнулась и самым сладким голосом сказала:
– Но что ты имеешь в виду, Афродита? Эрик среди Темных Сыновей, и только сегодня за обедом он сказал мне, как счастлив, что я присоединилась к Темным Дочерям.
– Приходи на ритуал. Притворяйся, что ты часть Темных Дочерей. Но лучше бы тебе кое-что помнить. Это мои Темные Дочери. Ты – ничтожество, до которого никому нет дела. И еще запомни: у Эрика Найта и меня связь, которую ты никогда не поймешь. Он никакой не бывший. Ты не осталась, чтобы досмотреть конец нашей маленькой игры в зале. Он мой. – Потом она откинула свои пышные светлые волосы и ушла прочь.
Где-то два вздоха спустя Стиви Рэй высунула голову из-за старого дуба неподалеку от дорожки и спросила:
– Она ушла?
– К счастью. – Я покачала головой в сторону Стиви Рэй. – Что ты там делаешь?
– Шутишь? Прячусь. Она пугает меня до чертиков. Я шла на встречу с тобой и увидела вашу ссору. Слушай, она серьезно пыталась ударить тебя!
– У Афродиты большие проблемы с самоконтролем.
Подруга рассмеялась.
– Ух, Стиви Рэй, ты уже можешь выходить оттуда.
Все еще смеясь, соседка практически вприпрыжку подошла ко мне и взяла под руку.
– Ты действительно не дала себя в обиду!
– Не дала.
– Она очень сильно ненавидит тебя.
– Да, очень сильно.
– Знаешь, что это значит? – спросила Стиви Рэй.
– Ага. Теперь у меня нет выбора. Придется ее скинуть.
– Ага.
Но я знала это даже прежде, чем Афродита попыталась выцарапать мне глаза. У меня не было выбора с тех пор, как Никс отметила меня. Пока мы со Стиви Рэй вместе шли сквозь освещенное газовыми фонарями царство ночи, слова богини снова и снова повторялись в моей голове: «Ты старше своих лет, птичка Зои. Верь в себя, и ты отыщешь путь. Но помни, тьма не всегда означает зло, как и свет не всегда несет добро».
Глава 23
– Надеюсь, остальные найдут это место, – сказала я, осматриваясь, пока мы со Стиви Рэй ждали у большого дуба. – Вчерашняя ночь не казалась такой темной.
– А она такой и не была. Сегодня очень облачно, так что лунному свету сложно пробиться. Но не волнуйся, Изменение делает прикольные вещи с нашим ночным зрением. Черт, думаю, я вижу так же хорошо, как и Нала. – Стиви Рэй нежно почесала ее головку, и кошка закрыла глаза и замурлыкала. – Они нас найдут.
Я облокотилась о дерево, волнуясь. Ужин был хороший: очень вкусный цыпленок на вертеле, рис с приправой и молодой горошек в стручках (что я точно могла сказать об этом месте, так что готовить они умеют) – ага, все было классно. Пока Эрик не подошел к нашему столу и не поздоровался. Ладно, это не был привет типа «Привет, Зи, ты мне все еще нравишься». Это было «Привет, Зои». Точка. Ага, вот и все. Он взял себе еду и шел с двумя парнями, которых Близняшки назвали бы горячими. Признаюсь, я их даже не заметила. Я была слишком занята, разглядывая Эрика. Они подошли к нашему столу. Я подняла взгляд и улыбнулась. Он на миллисекунду встретился со мной глазами, сказал «Привет, Зои» и пошел дальше. И внезапно цыпленок перестал быть таким вкусным.
– Ты ранила его эго. Будь с ним добрее, и он снова пригласит тебя на свидание, – сказала Стиви Рэй, возвращая меня и мои мысли обратно в настоящее, под дерево.
– Откуда ты знала, что я думаю об Эрике? – спросила я. Стиви Рэй перестала гладить Налу, так что я протянула руку и почесала ее, пока она не начала жаловаться.
– Потому что я бы на твоем месте только о нем и думала.
– Ну, мне следует думать о круге, который нужно создать, хотя я не делала этого ни разу в жизни, и о ритуале очищения, который должна исполнить, а не о каком-то парне.
– Он не «какой-то парень». Он какой-то кл-а-ассный парень, – растянула Стиви Рэй, рассмешив меня.
– Должно быть, вы говорите об Эрике, – сказал Дэмьен, выступая из тени стены. – Не волнуйся. Я видел, как он смотрел на тебя за обедом. Уверен, у вас будет еще свидание.
– Да, верь ему, – сказала Шони.
– Он в нашей группе эксперт по мужчинам, – сказала Эрин, когда они обе присоединились к нам под деревом.
– Это правда, – согласился Дэмьен.
Пока у меня от них не разболелась голова, я сменила тему:
– Вы принесли то, что нам нужно?
– Мне пришлось самому смешивать сухой шалфей и лаванду. Надеюсь, ничего страшного, что я вот так их связал. – Дэмьен достал курительную палочку из сухих трав из рукава своей куртки и передал мне.
Она была толстой и почти в фут длиной, и я сразу почувствовала знакомый сладкий запах лаванды. С одной стороны пучок был крепко связан какой-то очень прочной нитью.
– Идеально, – улыбнулась я ему.
Казалось, он почувствовал облегчение и смущенно добавил:
– Я воспользовался своей нитью для вышивки крестиком.
– Эй, ну сколько мне тебе повторять: не нужно стесняться, что тебе нравится вышивать крестиком. Мне кажется, это милое хобби. Более того, у тебя действительно хорошо получается, – сказала Стиви Рэй.
– Если бы мой папа так думал, – вздохнул Дэмьен.
Он произнес это с такой грустью, что мне очень захотелось тоже его поддержать.
– А ты смог бы меня научить как-нибудь? Мне всегда хотелось научиться вышивать крестиком, – соврала я, радуясь, что лицо Дэмьена просветлело.
– Когда захочешь, Зи, – сказал он.
– Как насчет свечей? – спросила я Близняшек.
– Эй, мы же сказали тебе. Легче… – Шони открыла сумочку и вытащила зеленую, желтую и голубую свечи в соответствующего цвета толстых стеклянных чашах.