— Леопольд, поправьте меня, если я ошибаюсь, — пытаясь скрыть удивление, сказал я. — Выходит, что Волков завладел магическими предметами шамана, совершив над ним ритуальное убийство? И если это на самом деле так, то почему вы тогда утверждаете, что эти вещи не принадлежали Волкову?
— Дело в том, ваше сиятельство, что перед самой смертью шаман произнес священную формулу, вложив в нее всю свою жизненную силу и душу. Граф Волков убивал живое, но при этом уже бездушное тело. Примерно такое же, которое остается от человека после проклятия черной метки. Артефакты хоть и служили исправно после этого Олегу Игоревичу, но делали это не в полную силу.
— И что же это была за священная формула? — скептически поглядывая на Леопольда, спросил я.
— Моргред говорил, что ее очень трудно перевести на наш язык. Многие понятия, которыми оперируют шаманы диких погонщиков просто-напросто отсутствуют в нашей картине мира. Но если сильно упростить эту формулу, то она гласит, что только тот, кого дух убитого шамана сочтет достойным, сможет использовать весь потенциал этих артефактов. И я, когда услышал невероятные слухи, что вы можете как-то влиять на аномальных монстров, вполне закономерно предположил, что такой дар просто так не дается и, возможно, вы и есть тот избранный преемник убитого шамана.
Я задумался. То, что говорил Леопольд больше походило на миф, чем на что-то имеющее отношение к реальной жизни. Возможно, он все это придумал, чтобы оправдать свое воровство и предательство. И вот тут я попытался его подловить:
— Тогда как вы объясните, что так называемый камень алого пламени перестал действовать, когда его взял в руки мой знакомый артефактор?
Леопольд испытующе посмотрел на меня, а потом без обиняков заявил:
— Вы уж простите меня, ваше сиятельство, за откровенность, но мне кажется, что вы тут немного лукавите. У меня нет желания выводить вас на чистую воду. Я просто высказываю свое мнение.
Я усмехнулся и прищурившись посмотрел на дворецкого:
— Тогда позвольте поинтересоваться, что, по вашему мнению, на самом деле произошло с этим камнем?
— Вы сами его коснулись и забрали себе его силу, — невозмутимо произнес Леопольд, продолжая буравить меня пристальным взглядом.
Похоже, дворецкий с самого начала понимал, что я вожу его за нос. Тогда почему он так отреагировал, когда я показал ему, что стало с артефактом алого пламени? Неужели этот плут разыграл меня? Если это так, то его актерскому мастерству могут позавидовать даже звезды Большого театра. Надо быть с этим человеком предельно осторожным и ничего не принимать на веру.
— А второй камень, который у Владислава? Откуда он? — Я продолжил попытки поймать дворецкого на нестыковках.
— Я не знаю, — пожал плечами Леопольд. — Его принес Моргред. Он никогда при мне не говорил, откуда взял второй артефакт.
А вот это утверждение мне показалось притянутым за уши. Я нутром чувствовал, что здесь Леопольд что-то от меня скрывает. Но докапываться до истины я не стал. Выслушивать очередные небылицы у меня сейчас особого желания не было. И я решил перейти к более предметным вопросам.
— Скажите, Леопольд, как вам кажется, что бы изменилось, если бы я выполнил требования Владислава?
— Я думаю, ничего, — без раздумий ответил дворецкий, тем самым подтвердив мои догадки. — Он точно так же напал бы на вас, только при этом он бы еще и перстнем завладел.
И вот тут Леопольд попался. Я, пристально прищурившись, взглянул на дворецкого и спросил:
— Зачем ему перстень, Леопольд? Он что, тоже маг?
Дворецкий сразу раскусил мой ход и мастерски парировал:
— Маг пустоты, вы хотели сказать? Для других чародеев это просто бесполезная безделушка. — И дворецкий указал, на перстень с головой тигра, красовавшийся у меня на руке.
Внутри у меня все напряглось. Сказанное Леопольдом выходило за все мыслимые рамки приличия. Такие вещи нельзя произносить вслух, если ты на сто процентов не уверен, что тебя после этого не убьют. Надо определенно быть предельно осторожным с этим странным типом.
Однако внешне я не подал вида, что меня задел этот прямой и весьма грубый намек на мои магические особенности.
— Называйте, как хотите, Леопольд. Смысл вопроса от этого не меняется, — произнес я скучающим голосом, вопросительно выгнув бровь.
— Вы правы, ваше сиятельство. Прошу прощения, что немного отошел от темы. Я, конечно, плохо осведомлен, но судя по обрывочным сведениям, полученным мной из разговоров Моргреда и Владислава, бастард весьма близок к тому, чтобы стать магом пустоты, если уже им не стал.
— Разве у него есть дар? — в моем голосе прозвучало удивление.
— Нет. — Леопольд слегка пожал плечами, сделал драматическую паузу, а потом сказал то, что никак не захотело укладываться у меня в голове: — Стать магом пустоты может каждый. Для этого не обязательно обладать даром. Нужна только воля шамана и благоприятное стечение обстоятельств.
Глава 9
Когда я полностью осмыслил сказанное Леопольдом и мои мысли пришли в относительный порядок, я задал следующий вполне закономерный вопрос:
— Тогда почему магов пустоты так мало? Не проще ли было выбрать надежных и верных людей из своего племени, а потом сделать их мощными магами. Если сюда еще прибавить полчища подчиненных аномальных тварей, то это будет непобедимая сила.
— Здесь все дело в этом самом благоприятном стечении обстоятельств, — спокойно ответил Леопольд. — Оно случается крайне редко. — Дворецкий немного помолчал, подбирая правильные слова. — Кандидат на роль мага должен пройти испытание смертью. Проще говоря, он должен умереть, а затем вернуться к жизни. Не многие на это решаются. А среди тех, кто все-таки решился, выживает только один из ста.
— Что значит умереть? — скептически спросил я. — Смерть ведь можно инсценировать. Маги, да и обычные люди, знают различные способы провернуть этот фокус. Сердце практически не бьется, дыхание почти не ощущается, но, тем не менее, человек жив и через пару часов может открыть глаза, встать и спокойно пойти по своим делам.
— Нет, ваше сиятельство, я говорю о тех случаях, когда смерть неоспорима и бесповоротна. Скажем, кинжал, вонзившийся в сердце, или гибель от быстродействующего яда, или же, к примеру, проклятие черной метки. — Леопольд с интересом посмотрел на меня. — У диких погонщиков считается, что некие высшие силы могут вернуть достойного человека к жизни. И тогда он сможет стать магом пустоты, а впоследствии — шаманом.
И вот тут я призадумался. Если то, что говорит дворецкий — правда, то получается, что меня тоже кто-то вернул к жизни и при этом еще и в молодое тело. Я все больше убеждался, что это был не случайный каприз судьбы, а целенаправленная чуждая воля. Кто-то решил воспользоваться моим опытом и потенциалом ради достижения своих целей. И я готов был поклясться, что это был мой невидимый наставник, который сегодня еще раз вытащил меня из лап смерти.
Сейчас это уже не казалось мне каким-то бредом или галлюцинациями. Я попытался хотя бы приблизительно представить мощь того, кто смог проделать со мной такое, кто мог возвращать людей к жизни. В моем понимании это было верхом магического искусства. И я вдруг понял, что тоже хочу достичь таких высот, хочу быть тем, кому даже смерть нипочем.
Поставленная цель — это всегда хорошо. Даже если она трудна и кажется практически недостижимой. В любом случае она придает жизни смысл и помогает освободиться от окружающего хаоса. Из цели можно черпать магическую энергию. Даже непосвященный и не получивший дар может при наличии четкой цели так развить свою волю, что начнет совершать невероятные дела.
И сейчас я поставил перед собой еще ясную одну цель. И я не я, если ее не добьюсь.
Усталость вдруг навалилась на меня огромным снежным комом. Надо было поскорее заканчивать этот разговор и идти спать. К тому же у меня оставался только один невыясненный вопрос.
— Скажите, Леопольд, как вы вчера вышли из своей комнаты? Когда я пришел, дверь была заперта изнутри, ключ с вашим письмом лежали на столе, но в комнате никого не было.
Дворецкий сделал удивленное лицо. Точнее, он попытался изобразить удивление на своей равнодушной физиономии.
— Я вас не понимаю, ваше сиятельство, — растерянно произнес он. — Я вышел, оставил дверь незапертой, дошел до черной лестницы и покинул особняк через заднюю дверь. Письмо я действительно вам оставил, но вот кто закрыл дверь, я не знаю. Насколько мне известно, второй ключ должен храниться у Тимофея Федоровича.
Я сверлил дворецкого подозрительным взглядом. Мне было непонятно, что за игру он затеял. Наконец, я прервал затянувшееся молчание.
— Вы помните во сколько точно вы вышли из комнаты и покинули особняк?
— Около десяти вечера, ваше сиятельство. Я незадолго до этого смотрел на часы. Было без пятнадцати десять.
Я открыл ноутбук и еще раз открыл один из видеофайлов. Сделал я это только для того, чтобы продемонстрировать Леопольду, что никто из его комнаты в это время не выходил.
Запустив быструю перемотку с указанного дворецким момента, я скучающим взглядом смотрел на экран, где виднелся пустой коридор отделения для слуг. Веки стали тяжелеть и мне показалось, что я даже пару раз клюнул носом.
Но вдруг весь мой сон, как рукой сняло. Я увидел, как дверь одной из комнат открылась и из нее вышел Леопольд.
Быстро установив нормальную скорость воспроизведения, я продолжил внимательно следить за происходящим на экране. Дворецкий прикрыл за собой комнату и, пройдя по коридору, исчез за дверью, ведущей на черную лестницу. Это было настолько невероятно, что я не поверил своим глазам. Перемотав еще раз на нужный момент, я повторно просмотрел запись. Леопольд на экране еще раз послушно проделал те же самые, уже виденные мной, действия.
Но как это может быть? Чертовщина какая-то! Почему мы с Тимофеем Федоровичем не заметили этого с первого раза? Я судорожно открыл вторую запись, показывающую тот же самый коридор, но только с другой стороны. Перемотав ее на нужное время, я увидел все того же Леопольда, спокойно идущего по коридору с абсолютно равнодушным выражением лица.