Заметив, что я ничего не собираюсь добавлять к уже сказанному, он поднял руки в примирительном жесте, слегка усмехнулся и сказал:
— Если уж вы не хотите посвящать меня в детали, то может используете эту вашу секретную методику для продвижения наших общих посылов, которые будут сегодня обрисованы на пресс-конференции?
Я посмотрел на князя со смесью удивления и недоверия, абсолютно не понимая, что за игру он затеял. У такого влиятельного и высокопоставленного человека должна быть своя фабрика ботов, курируемая его пиар-командой. И если это не так, то он может смело прямо сейчас увольнять этих проходимцев.
Ну а с другой стороны, есть вариант, что он просто хочет сравнить мои возможности со своими. И если мои окажутся выше, то в этом случае, думается мне, тоже полетят головы его пиарщиков. Хотя, какая, к черту, мне разница? Мне не сложно будет это сделать.
— Хорошо, ваше превосходительство. Только будет неплохо, если ваш пиар-отдел набросает мне образцы объявлений и комментариев, которые надо вкинуть в сеть. Боюсь, что у меня не будет на это времени.
— Договорились, граф. Сегодня же вам пришлют их на почту.
Михаил Петрович позвонил лакею. Тот вошел и наполнил бокал своего господина новой порцией коньяка. Отпив маленький глоток, князь сдержанно улыбнулся и сказал:
— Право же, Александр Николаевич, вы мне нравитесь все больше и больше. Возможно у вас есть какая-нибудь просьба ко мне? Если это будет в моих силах, то попробую вам помочь.
— Не сочтите за наглость, ваше превосходительство, но есть, — быстро ответил я, пока князь не передумал.
— Внимательно вас слушаю, граф, — тут же откликнулся губернатор, отставив бокал на стол.
— Так вышло, Михаил Петрович, что у нас с князем Филатовым Михаилом Алексеевичем вчера вышло недопонимание. Он, конечно, человек хороший, но, похоже, что довольно вспыльчивый, и очень не любит, когда кто-то идет против его воли. Опустив лишние подробности, скажу лишь, что сегодня он пожелал расторгнуть наш с ним контракт на поставку этериума. Предлог, конечно, был уважительный. Я пару раз не выполнил оговоренные условия по объемам поставок, за что готов был выплатить справедливую неустойку. Но, получилось, как получилось. А у меня как раз сейчас шахта выходит на повышенные объемы. И теперь сырье, получается, девать некуда. Да и к тому же князь Филатов намекнул, что безопасность всех моих перевозок за стеной теперь под большим вопросом. Одним словом, мне нужен новый партнер для поставки этериума, который мог бы и доставку от моей шахты взять под свое крыло. Может у вас есть кто на примете?
Генерал-губернатор нахмурился и задумчиво посмотрел на меня.
— Давайте выкладывайте, граф, что вы там с Михаилом Алексеевичем не поделили? Мы с ним, знаете ли, хорошие знакомые. И на такие меры, насколько мне известно, он идет только в самых крайних случаях.
— Сердце каменного голема пятого уровня, ваше превосходительство. Я точно знаю, что оно стоит не менее полумиллиона рублей. Оно досталось мне очень высокой ценой. Я хотел выставить его на Московскую биржу аномальных товаров, но перед этим, памятуя наши партнерские отношения, предложил его Михаилу Алексеевичу. Он же в ответ назначил цену в двести тысяч и тут же попробовал припереть меня к стенке тем, что я все равно не смогу доставить этот товар до другого покупателя. Намекнул, что на дорогах сейчас очень небезопасно с таким ценным грузом. Я, конечно, намек его хорошо понял. Но уж очень мне это грубым показалось со стороны его сиятельства. Поэтому я ему отказал. А наутро получил уведомление о расторжении контракта на поставку этериума.
— Ясно, — тихо проговорил князь, задумчиво и несколько напряженно глядя на свои нервно сжатые руки. — Вот как мы поступим, — продолжил он после долгого молчания. — Помочь вам примирится с князем Филатовым я, к сожалению, не смогу. А вот с этериумом — вполне. Могу предложить вам следующие условия: его будет забирать у вас мой человек. Прямо с вашей шахты. За семьдесят процентов от цены, которую вам предлагал князь Филатов. Это, конечно, не ахти что, но, согласитесь, лучше, чем ничего. Если, конечно, эти условия вас устраивают. — И князь, хитро прищурившись, посмотрел на меня.
Вот ведь пройдоха! Сейчас я был более чем уверен, что эти два афериста заранее сговорились, чтобы обвести меня вокруг пальца. Филатов будет получать этериум в нужных ему объемах за те же деньги, а Зубов поимеет с меня тридцать процентов минус логистические расходы. Неплохо устроились, черт побери!
Но пока что другого выхода у меня все равно не было. Это всяко лучше, чем закрывать шахту и оставаться с носом.
С другой стороны, если сегодняшнее ночное предприятие выгорит, то у меня появятся другие, более весомые источники дохода. И тогда вы все у меня еще попляшете, господа мерзавцы!
— Хорошо, князь. Благодарю вас за помощь, — несколько холоднее, чем следовало, ответил я.
Генерал-губернатор блеснул на меня глазами, пригубил еще раз из бокала, а потом, энергично поднявшись из кресла, сказал:
— Если это все, Александр Николаевич, то вынужден вас покинуть. Надо подготовиться к пресс-конференции. Она начнется ровно в пять в большом овальном зале особняка. Не опаздывайте. Это очень важно. — Князь бросил на меня пронзительный взгляд и, повернувшись, важным шагом вышел из гостиной.
Оставшись один, я встал с кресла, неспешно прошелся по анфиладе комнат особняка до парадного холла и вышел на улицу. Мне надо было без лишних ушей позвонить Ярцеву и объяснить ему текущую ситуацию. Мои бойцы должны заранее знать о том, что будет на пресс-конференции. Ну и заодно я проверю, послал ли генерал-губернатор кого-нибудь следить за мной.
Глава 19
Я вышел на узкую улочку и повернул направо. Насколько я успел сориентироваться, когда мы подлетали к губернаторскому особняку, именно это направление быстрее всего выведет меня к Казанскому кремлю. Помимо всего прочего мне необходимо было тщательно изучить путь до места назначения, учитывая альтернативные пути через подворотни, проходные дворы и подъезды, чтобы при случае была возможность оторваться от предполагаемой слежки.
По дороге я созвонился с Ярцевым и обрисовал ему ситуацию с пресс-конференцией. Виктор Петрович, поняв, что меня загнали в угол, хмурым голосом ответил:
— Не волнуйтесь, ваше сиятельство, мы со Степаном Ивановичем все объясним бойцам. Уверен, что они поймут. То, что генерал-губернатор на нашей стороне, думаю, даже поднимет их дух.
— Рад слышать, Виктор Петрович. Я на вас рассчитываю, — закончил я разговор и повесил трубку.
Неспешно прогуливаясь по улицам Казани, я несколько раз прошел в том числе и мимо Спасской башни, отметив для себя наилучшие пути подхода и возможные варианты отступления, если что-то пойдет не так. Хотя, если что-то пойдет не так, то скорее всего я не доживу до следующего утра. Силы, с которыми я связался были очень мощными и чуждыми жалости и человеколюбия. Человеческая жизнь там оценивалась только по степени полезности для общего дела, остальная морализаторская шелуха беспощадно отбрасывалась.
Я посмотрел на часы. До пресс-конференции оставалось еще около часа. Хватит на то, чтобы проверить еще один маршрут, а потом вернуться в особняк, который находился всего в десяти минутах ходьбы от Спасской башни Казанского кремля.
Все это время за мной следили двое. Причем, не очень профессионально. Я даже начал подозревать, что они посланы только для отвода глаз, а основная слежка ведется другими людьми или средствами. Скажем, если здесь был подключен маг воздушного аспекта, то отследить его на моем уровне было практически невозможно. Так что я не стал особо ничего выдумывать, а решил, пустить пока ситуацию на самотек. Если даже генерал-губернатор узнает, куда я отправился посреди ночи, то для того, чтобы проследить за мной после встречи у Спасской башни, ему надо будет очень постараться. Люди, назначившие мне встречу, были профессионалами во многих областях, в том числе и в искусстве ухода от преследования.
Когда я вернулся в особняк генерал-губернатора, охрана, стоявшая у ворот, провела меня в дом через боковой вход, чтобы я не столкнулся с толпой репортеров, которые дежурили у парадного входа. Это были те несчастные, которых не аккредитовали на пресс-конференцию. Однако, они все-таки не теряли надежду, что смогут взять интервью у кого-нибудь из действующих лиц интересующей их истории.
Я явился в зал за пять минут до начала. Здесь все уже было готово. Зона для прессы, состоящая из двух секций расставленных ровными рядами венских кресел, была наполнен до отказа. Дальняя часть зала оставалась свободной. Там расположились три кресла, у каждого из которых стояло по журнальному столику. Операторы уже подготовили свои камеры и проводили последние тесты оборудования. В зале витала атмосфера всеобщего возбуждения и любопытства.
Меня провели в небольшой закуток, отделенный от основного помещения двумя ширмами. Здесь находилось большое зеркало и стоял столик с фруктами и водой. Я еще раз внимательно себя осмотрел и убедился, что выгляжу соответственно важности предстоящего мероприятия.
В это время боковая дверь открылась и вошел мужчина, весь с иголочки, в дорогом костюме и с очками в роговой оправе. Он отвесил мне небольшой поклон, представился, а затем добавил:
— Я буду вести пресс-конференцию, ваше сиятельство. Возможно, что вам придется ответить всего лишь на несколько уточняющих вопросов, не более того. Основную же часть пресс-конференции будет говорить генерал-губернатор. Меня проинформировали, что вы в курсе всех тем, которых мы сегодня будем касаться. Но если что-то из сказанного вызовет ваше удивление или даже недопонимание, прошу вас никак не реагировать на это внешне: ни мимикой, ни жестами, а уж тем более — словами. У публики должно сложиться стойкое впечатление, что вы во всем солидарны с генерал-губернатором. Это очень важно. Когда мероприятие закончится, вы сможете уточнить все возникшие вопросы у его превосходительства. И после этого, если придете к консенсусу, сможете дополнительно сделать совместное заявление у парадного входа особняка.