— Лучше притворяться, будто за стенами Милна ничего нет?
— Пока Создатель не простит нас и не пошлет Избавителя, чтобы положить конец Напасти.
— Простит за что? Какой еще Напасти?
Роннелл уставился на Арлена с удивлением и негодованием. Мальчику даже показалось, что рачитель его ударит. Он напрягся.
Но Роннелл повернулся к дочери.
— Он правда не знает? — неверяще спросил он.
Мери кивнула:
— В Тиббетс-Бруке… необычный рачитель.
Роннелл кивнул:
— Припоминаю. Служка, наставника которого убили демоны. Он так и не доучился. Мы давно собирались послать нового…
Он бросился к столу, схватил перо и бумагу.
— Это нельзя так оставить. «Какой еще напасти?» Подумать только!
Он продолжал ворчать, и Арлен попятился к двери.
— Не так быстро, — окликнул Роннелл. — Вы оба меня разочаровали. Арлен, я знаю, что Коб не религиозен, но подобная небрежность непростительна.
Он перевел взгляд на Мери.
— А ты, юная сударыня! — рявкнул он. — Ты все знала и ничего не предприняла?
Мери смотрела в пол.
— Я оплошала, папа.
— Еще бы не оплошала! — Роннелл взял со стола толстую книгу и протянул дочери. — Обучи его. Если Арлен за месяц не вызубрит Канон от корки до корки, выпорю обоих!
Мери взяла книгу, и они с Арленом умчались со всех ног.
— Легко отделались, — выдохнул Арлен.
— Слишком легко, — подтвердила Мери. — Отец прав. Надо было раньше сказать.
— Не переживай. Это всего лишь книга. К утру прочитаю.
— Это не просто книга! — возмутилась Мери.
Арлен удивленно посмотрел на нее.
— Это слово Создателя, записанное первым Избавителем.
Арлен поднял бровь:
— Честно-честно?
Мери кивнула.
— Канон недостаточно прочесть. Им надо жить. День за днем. Он поможет человечеству очиститься от греха, навлекшего Напасть.
— Какую еще Напасть? — спросил Арлен, наверное, уже в десятый раз.
— Демонов, кого же еще. Подземников.
Через несколько дней Арлен уселся на крыше библиотеки, закрыл глаза и процитировал:
Человек вновь стал дерзок и горд,
Обратился против Создателя и Избавителя,
Перестал чтить Того, кто даровал жизнь,
Забыл о нравственности.
Наука стала его новой религией,
Машины заменили молитвы.
Человек исцелял смертельно больных
И мнил себя равным Создателю.
Брат шел на брата, и гибли оба.
Без внешнего зла росло зло внутри,
Укоренялось в сердцах и душах,
Марало чистоту и белизну.
И тогда Создатель в своей мудрости
Наслал Напасть на заблудших детей.
Недра разверзлись вновь,
Чтобы человек понял, как ошибался.
Так будет и впредь,
Пока Он не пошлет нового Избавителя,
И когда Избавитель очистит людей,
Подземники зачахнут без пищи.
Внемли! Ты узнаешь Избавителя
По узорам на его плоти.
Демоны устрашатся его вида
И в ужасе бросятся в бегство.
— Превосходно! — улыбнулась Мери.
Арлен нахмурился:
— Можно тебя кое о чем спросить?
— Конечно.
— Ты правда в это веришь? Рачитель Харрал говорил, что Избавитель — обычный человек. Великий полководец, но смертный. Коб и Раген тоже так считают.
Глаза Мери широко распахнулись.
— При отце этого лучше не говорить, — предупредила она.
— Ты правда веришь, что подземники — наша вина? Что мы их заслужили?
— Конечно верю. Это слово Создателя.
— Нет, — возразил Арлен. — Это книга. Книги пишут люди. Если Создатель хотел нам что-то сказать, зачем писать книгу? Огненные письмена в небе намного убедительнее.
— Иногда нелегко поверить, что Создатель наблюдает за нами, — взглянула на небо Мери, — но как иначе? Кто-то должен был создать мир. И метки были бы бессильны без воли Творца.
— А Напасть? — спросил Арлен.
Мери пожала плечами:
— В историях говорится об ужасных войнах. Возможно, мы заслужили напасть.
— Заслужили? — возмутился тот. — Выходит, моя мать умерла из-за дурацких войн сотни лет назад?
— Твоя мать погибла? — Мери коснулась его руки. — Арлен, я понятия не имела…
Арлен отдернул руку:
— Какая разница? — Он бросился к двери. — Мне нужно рисовать метки. Хотя зачем? Мы все заслуживаем смерти от лап демонов!
Глава 13Должно быть что-то еще326 п. в
Лиша трудилась в огороде, собирая травы на день. Одни она выдергивала с корнем, от других отщипывала пару листьев или сколупывала почку ногтем.
Она гордилась своим огородом за хижиной Бруны. Карга была слишком стара, чтобы обрабатывать свой клочок земли, и Дарси тоже не заставила каменистую почву плодоносить, но Лиша нашла к ней подход. Теперь многие травы, которые Бруна часами искала в лесах и полях, росли прямо у двери под надежной защитой меченых столбов.
— У тебя острый ум и золотые руки, — сказала Бруна, когда из земли пробились первые ростки. — Скоро ты превзойдешь меня.
Похвала наполнила Лишу непривычной гордостью. Возможно, ей и не сравняться с Бруной, но старуха не привыкла хвалить попусту. Она разглядела в Лише то, чего не видели другие, и девушка не хотела ее разочаровать.
Набрав трав, Лиша смахнула пот со лба, встала и направилась к хижине — если ее еще можно было назвать хижиной. Эрни не желал, чтобы его дочь жила в нищете, и нанял плотников и кровельщиков, дабы укрепить стены и перестелить крышу. Вскоре в доме стало больше нового, чем старого, и он вдвое вырос в размерах.
Бруна жаловалась на стук молотков, но в тепле и сухости стала меньше хрипеть. Заботами Лиши старуха с каждым годом словно становилась все крепче.
Лиша тоже была рада, что ремонт закончен. Под конец мужчины начали поглядывать на нее со значением.
С годами Лиша обрела пышные формы матери. Она всегда об этом мечтала, но теперь сама была не рада. Мужчины пожирали ее глазами. Несмотря на прошедшие годы, многие еще помнили слухи о ее шашнях с Гаредом и нашептывали ей непристойности. Большинству хватало сердитого взгляда, некоторым — пощечины. Эвину пришлось напомнить о беременной жене при помощи перца и смердячки. Лиша теперь всегда носила с собой горсть ослепляющего порошка в одном из многочисленных карманов передника и юбок.
Гаред не подпустил бы к ней местных, даже если бы они ее интересовали. Могучий лесоруб доходчиво объяснял каждому, кто беседовал с Лишей не только о болезнях, что, с его точки зрения, она до сих пор сговорена. Малыша Джону бросало в пот, если Лиша с ним просто здоровалась.
Недолго ей осталось ходить в ученицах. Семь лет и один день казались вечностью, но пролетели незаметно, и свобода была не за горами. Лиша каждый день навещала больных и обращалась за советом к Бруне только в самых сложных случаях. Бруна заслужила покой.
«Герцогу важно, чтобы травницы чаще принимали роды, чем хоронили, — сказала Бруна в первый же день. — Но ты сосредоточься на всем остальном, и через год жители Лесорубовой Лощины не смогут без тебя обходиться».
Так и вышло. Бруна повсюду таскала за собой ученицу, не обращая внимания на протесты пациентов. Лиша заботилась о половине местных женщин, когда они были беременны, а другой половине варила яблуневый чай, и вскоре они прониклись к ней уважением и без стеснения жаловались на свои недомогания.
И все же она оставалась чужой. Женщины считали ее невидимкой, выбалтывали ей секреты, словно подушке.
«Ты и есть невидимка, — сказала Бруна, когда Лиша осмелилась пожаловаться. — Их поведение — не твоя забота, твое дело — их здоровье. Надела передник с карманами — сохраняй спокойствие, что бы ни услышала. Травнице нужно, чтобы ей доверяли, а доверие не достается даром. Держи при себе их секреты, если только на карту не поставлена жизнь человека».
Лиша прикусила язык, и женщины начали ей доверять. За ними потянулись мужчины, часто понукаемые женами, но передник держал их на расстоянии. Лиша видела почти всех местных мужиков голыми, но ни с одним не была близка; и хотя женщины превозносили ее до небес и осыпали подарками, ей некому было поведать свои собственные секреты.
И все же, несмотря ни на что, последние семь лет Лиша была куда счастливее, чем предыдущие тринадцать. Мир Бруны оказался намного больше, чем мир, уготованный матерью. Лиша испытывала скорбь, когда навеки закрывала кому-то глаза, и радость, когда вытаскивала ребенка из чрева матери и крепко шлепала, добиваясь первого крика.
Скоро ее ученичество закончится и Бруна окончательно отойдет от дел. Послушать старуху, так она недолго после этого проживет. Мысль о смерти наставницы страшила Лишу.
Бруна — ее щит и копье, ее несокрушимая защита от города. Как ей жить без защиты? Лиша не умела властвовать, как Бруна, отдавать приказы и колотить глупцов палкой. К тому же без Бруны кто заговорит с ней как с живым человеком, а не травницей? Кто вытрет ей слезы и поддержит в минуту сомнения? Ведь сомнение разрушает доверие. Людям нужно видеть уверенность лекаря.
В глубине души ее волновало кое-что еще. Лесорубова Лощина стала ей тесна. Двери, которые распахнули перед ней уроки Бруны, оказалось не так просто закрыть. Лиша постоянно думала о том, как много еще не знает. Без Бруны ее путешествию придет конец.
Она вошла в дом и увидела Бруну за столом.
— Доброе утро. Знала бы, что ты встанешь так рано, заварила бы чай, прежде чем отправиться на огород.
Она поставила корзинку и взглянула на огонь. Чайник пыхтел и готов был вот-вот закипеть.
— Я стара, — проворчала Бруна, — но не настолько слепа и увечна, чтобы не заварить чертов чай.
— Ну конечно. — Лиша поцеловала старуху в щеку. — Тебе только топором с лесорубами размахивать.
Бруна поморщилась. Лиша засмеялась и достала крупу для каши.