За прошедшие годы язык Бруны ничуть не затупился, но Лиша редко обращала на это внимание. За ворчанием старухи скрывалось доброе сердце, и девушка платила ей той же монетой.
— Ты сегодня ни свет ни заря, — заметила Бруна за завтраком. — Еще воняет демонами.
— Только ты можешь сидеть среди свежих цветов и жаловаться на вонь, — парировала Лиша. Она расставила по хижине душистые букеты.
— Не меняй тему.
— Вечером прибыл вестник. Я слышала рог.
— Перед самым закатом, — проворчала Бруна и сплюнула на пол. — Сорвиголова.
— Бруна! — возмутилась Лиша. — Я же просила не плеваться в доме!
Карга уставилась на нее сощуренными слезящимися глазами.
— Ты назвала мой дом потрясным и сказала, что я могу делать в нем все, что пожелаю, — напомнила она.
Лиша нахмурилась:
— Разве?
— Точно-точно. Ты ведь умнее, чем люди думают при виде твоих сисек. — Бруна отхлебнула чай.
Лиша изобразила притворное негодование, но старуха выкидывала фокусы и похлеще. Бруна делала и говорила что хотела, ей был никто не указ.
— Стало быть, ты вскочила с утра пораньше из-за вестника, — протянула Бруна. — Надеюсь, он красив? Как его зовут? Это тот, который смотрит на тебя собачьими глазами?
Лиша криво улыбнулась:
— Скорее, волчьими.
— Тоже неплохо! — хмыкнула старуха и хлопнула Лишу по колену.
Лиша покачала головой и встала, чтобы убрать со стола.
— Как его зовут? — не унималась Бруна.
— Дело не в этом.
— Я слишком стара для твоих отговорок. Как его зовут?
— Марик, — закатила глаза Лиша.
— Заварить тебе яблуневый чай для визита юного Марика?
— Всех интересует только одно! Мне нравится с ним разговаривать. Ничего больше.
— Я же не слепая и вижу, что у парня на уме далеко не разговоры.
— Неужели? — Лиша скрестила руки на груди. — Сколько пальцев я показываю?
Бруна фыркнула:
— Ни одного. — Она даже не обернулась. — Я прожила достаточно, чтобы знать этот трюк. И про то, что вестник Маверик не смотрит тебе в глаза, когда вы разговариваете.
— Его зовут Марик, — повторила Лиша, — и он смотрит мне в глаза.
— Разве что если сиськи плохо видно.
— Ты невыносима, — выдохнула Лиша.
— Не стесняйся. Будь у меня такие сиськи, я бы тоже ими трясла.
— Я ими не трясу! — крикнула Лиша, но Бруна только загоготала.
Невдалеке прогудел рог.
— Это наверняка твой мастер Марик. Бегом наряжаться!
— Дело не в этом! — повторила Лиша.
Бруна отмахнулась:
— Я на всякий случай поставлю чай.
Лиша бросила в старуху тряпкой, показала язык и метнулась к двери.
Поджидая вестника на крыльце, она невольно улыбалась. Бруна не меньше Элоны хотела, чтобы Лиша нашла себе мужчину, но старую перечницу заботило одно — счастье Лиши, и девушка любила наставницу всем сердцем. И все же, несмотря на старухины подначки, Лишу больше интересовали письма в сумке Марика, чем его волчьи глаза.
С юных лет она с нетерпением ждала приезда вестников. Лесорубова Лощина была невелика, зато стояла на пути между тремя крупными городами и дюжиной деревушек. Дерево Лощины и бумага Эрни высоко ценились в округе.
Вестники посещали Лощину не реже двух раз в месяц. Большинство писем они оставляли у Смитта, но Эрни и Бруну навещали лично и часто дожидались ответа. Бруна переписывалась с травницами в Форте Райзон и Энджирсе, Лактоне и нескольких деревушках. Зрение старухи становилось все хуже, и в последнее время Лиша читала письма вслух и писала за Бруну ответы.
Бруна внушала почтение даже издали. К тому же у нее переучилось большинство окрестных травниц. Ее совета часто испрашивали, чтобы вылечить тяжелых больных, и каждый вестник привозил очередную просьбу взять ученицу. Никто не хотел, чтобы знания Бруны канули вместе с ней в небытие.
«Я слишком стара, чтобы учить с чистого листа!» — ворчливо отмахивалась Бруна, и Лиша писала вежливые отказы, в сочинении которых весьма преуспела.
В результате Лише часто доводилось беседовать с вестниками. Большинство из них и вправду пожирали ее глазами или пытались впечатлить рассказами о Свободных городах. Марик не был исключением.
Но рассказы вестников вызывали отклик в душе Лиши. Вестники лишь порывались залезть ей под юбку, а ей снились описанные ими картины. Она мечтала прогуляться по пристаням Лактона, полюбоваться бескрайними мечеными полями Форта Райзон, хоть краешком глаза увидеть Энджирс, лесную крепость; прочесть их книги и познакомиться с их травницами. В мире найдутся и другие хранители древних знаний, если она отважится выступить на поиски.
Лиша улыбнулась, завидев Марика. Она узнала его по походке и кривоватым от жизни в седле ногам. Вестник был энджирцем, одного роста с Лишей — пять футов семь дюймов, но жилистым и крепким, и Лиша не преувеличивала насчет его волчьих глаз. Они шарили по сторонам с обманчивым спокойствием в поисках угрозы… и добычи.
— Привет, Лиша! — крикнул он, отсалютовав копьем.
Лиша помахала ему.
— Тебе и правда средь бела дня нужна эта штука? — указала она на копье.
— А если волк нападет? — ухмыльнулся Марик. — Как я тебя защищу?
— В Лесорубовой Лощине не больно-то много волков, — сказала Лиша, когда вестник подошел ближе. У него были каштановые волосы до плеч и глаза цвета древесной коры. Красив, что ни говори.
— Тогда медведь, — предположил Марик уже у хижины. — Или лев. На свете много хищников.
Он не сводил глаз с ее груди.
— Мне это прекрасно известно. — Лиша прикрыла грудь шалью.
Марик засмеялся и поставил сумку на крыльцо.
— Шали вышли из моды. Женщины в Энджирсе и Райзоне их больше не носят.
— Держу пари, что либо у их платьев высокий ворот, либо их мужчины лучше воспитаны.
— Высокий ворот, — со смехом признал Марик.
Он низко поклонился, придвинулся ближе и прошептал:
— Хочешь, подарю тебе энджирское платье с высоким воротом?
— И куда мне его надевать? — Лиша уворачивалась, пока вестник не зажал ее в угол.
— Поехали в Энджирс.
Лиша вздохнула:
— Хорошо бы.
— Кто знает, кто знает… — лукаво произнес вестник, поклонился и жестом предложил Лише первой войти в хижину.
Лиша улыбнулась и вошла в дом, чувствуя волчий взгляд на своем заду. Бруна снова сидела в кресле. Марик подошел к ней и низко поклонился.
— Мастер Марик! — радостно произнесла Бруна. — Какая приятная неожиданность!
— Госпожа Джизелл из Энджирса передает вам наилучшие пожелания и просит вашей помощи в сложном деле.
Вестник достал из сумки свиток бумаги, перевязанный крепким шнурком.
Бруна жестом велела Лише взять письмо, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Ученица начала читать:
— «Уважаемая Бруна, посылаю вам свои наилучшие пожелания из Форта Энджирса в год триста двадцать шестой после Возвращения…»
— Ученицей Джизелл была ужасно болтлива, и пишет она точно так же, — перебила Бруна. — Я не вечна. Перейди к делу.
Лиша просмотрела страницу, перевернула, изучила оборотную сторону. Нужный отрывок нашелся только на втором листке.
— «Мальчик, — прочитала Лиша, — десяти лет. Приведен в лечебницу матерью, жалобы на тошноту и слабость. Других симптомов нет, истории болезни нет. Прописан чернокорень, вода и постельный режим. Болезнь прогрессировала в течение трех дней, добавилась сыпь на руках, ногах и груди. Доза чернокорня постепенно увеличена до трех унций. Больному становилось все хуже, начался жар, сыпь пошла твердыми белыми чирьями. Мази не помогали. Началась рвота. Назначен сердцелист и мак от боли, мягкое молочко для желудка. Аппетита нет. По-видимому, не заразен».
Бруна долго молчала, переваривая услышанное. Затем взглянула на Марика:
— Ты видел мальчика?
Вестник кивнул.
— Он потел?
— Потел и дрожал, как будто ему одновременно жарко и холодно.
Бруна хмыкнула:
— Какого цвета были его ногти?
— Ногтевого, — ухмыльнулся Марик.
— Шутки со мной шутить вздумал?
Марик побледнел и замотал головой. Старуха допрашивала его еще несколько минут и время от времени хмыкала. Вестники славились наблюдательностью и цепкой памятью, и Бруна, похоже, не сомневалась в его словах. Наконец она жестом велела ему замолчать:
— В письме есть еще что-нибудь важное?
— Она хочет прислать ученицу, — ответила Лиша.
Бруна нахмурилась.
— «У меня есть ученица, Вайка, обучение которой подходит к концу, — прочла Лиша. — Как и у вас, судя по вашим письмам. Быть может, обменяемся обученными травницами, если вы не хотите учить с чистого листа?»
Лиша задохнулась, и Марик расплылся в понимающей улыбке.
— Читай, чего замолчала, — проскрежетала Бруна.
Лиша прочистила горло.
— «Вайка весьма талантлива и в состоянии позаботиться о жителях Лесорубовой Лощины. Она будет преданно служить мудрой Бруне и учиться у нее. Лише тоже пойдет на пользу ухаживать за больными в моей лечебнице. Нижайше молю мудрую Бруну оказать этому миру еще хотя бы одну милость, прежде чем покинуть его».
Бруна долго молчала.
— Мне нужно подумать, — наконец сказала она. — Иди в город, девочка. Поговорим, когда вернешься.
Она повернулась к Марику.
— Я дам ответ завтра. Лиша тебе заплатит.
Вестник поклонился и попятился за порог. Бруна откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Сердце Лиши бешено колотилось, но девушка знала, что лучше не мешать старой карге просеивать десятилетия воспоминаний в поисках лекарства для мальчика. Лиша взяла корзинку и отправилась в город.
Марик ждал ее на крыльце.
— Ты знал, что в письме, — упрекнула его Лиша.
— Конечно знал. Она писала при мне.
— И ничего не сказал!
Марик ухмыльнулся:
— Я пообещал тебе платье с высоким воротом. Обещание в силе.
— Посмотрим. — Лиша улыбнулась и протянула вестнику мешочек монет. — Твоя плата.
— Лучше заплати поцелуем.
— Ты мне льстишь! Неужели мои поцелуи дороже золота? Боюсь тебя разочаровать.