— Все не так, — возразил Рожер.
— А как? Думаешь, без меня ты на что-то сгодишься, раз толпа тебя славит?
— Нет.
— Вот именно, — пробормотал Аррик, приложился к бурдюку и побрел прочь.
У Рожера перехватило дыхание, и он полез в потайной кармашек за талисманом. Мальчик погладил большим пальцем гладкое дерево и шелковистые волосы, пытаясь набраться сил.
— Точно, зови мамочку на помощь! — Аррик повернулся и ткнул пальцем в куколку. — Неважно, кто тебя вырастил, кто всему научил! Да я жизнью пожертвовал ради тебя!
Рожер крепко сжал талисман, ощутил присутствие матери, услыхал ее последние слова. Он снова вспомнил, как Аррик толкнул ее на пол. В горле комом застряла злость.
— Нет, — возразил он. — Как раз ты-то и не пожертвовал.
Аррик набычился и пошел на него. Рожер отпрянул, но круг был слишком мал, отступать некуда. Снаружи рыскали голодные демоны.
— А ну дай сюда! — свирепо крикнул Аррик, хватая Рожера за руки.
— Это мое!
Мгновение они боролись, но Аррик был выше и сильнее и у него были две здоровые руки. Он выхватил талисман и швырнул в костер.
— Нет! — Рожер бросился к огню, но было уже поздно. Рыжие волосы мгновенно вспыхнули, и, прежде чем мальчик нашел веточку, чтобы выудить талисман, дерево занялось.
Рожер стоял на коленях в пыли и ошеломленно смотрел, как горит куколка. У него тряслись руки. Аррик, не обращая на него внимания, побрел к лесному демону, сидевшему на корточках возле круга и царапавшему метки.
— Это ты во всем виноват! — гаркнул он. — Ты виноват, что мне всучили неблагодарного щенка и я потерял должность! Ты!
Подземник завизжал, оскалив бритвенно-острые зубы. Аррик зарычал в ответ и врезал твари бурдюком по голове. Тот лопнул, осыпав обоих кроваво-красными каплями вина и ошметками коричневой кожи.
— Мое вино! — завопил Аррик, осознав, что натворил. Он попытался перепрыгнуть через метки, как будто мог все исправить.
— Мастер, нет! — Рожер бросился вперед, схватил Аррика здоровой рукой за поредевшие волосы и пнул под колени.
Тот отлетел от меток и плюхнулся на подмастерье.
— Убери от меня лапы! — завопил Аррик, не понимая, что Рожер только что спас ему жизнь. Он схватил мальчика за рубашку, пытаясь подняться, и вытолкнул из круга.
Подземник и человек на мгновение замерли. На лице Аррика забрезжило понимание, и в тот же миг лесной демон торжествующе взревел и бросился на мальчика.
Рожер заорал и попятился. Ему ни за что не успеть вернуться в круг. Он тщетно заслонился руками, но, прежде чем подземник ударил, Аррик с воплем схватил демона и сбил его с ног.
— В круг! — крикнул Аррик.
Демон зарычал и подбросил жонглера в воздух. Аррик шлепнулся на землю, подскочил, задел веревку переносного круга и сбил метки.
Демоны со всей поляны ринулись к прорехе. Рожер понял, что они оба погибнут. Первый демон снова изготовился броситься на мальчика, но Аррик вцепился в него и отвел удар.
— Скрипка! — крикнул он. — Отгони их!
В этот миг подземник вонзил когти ему в грудь, и на губах у него запузырилась густая кровь.
— Мастер! — возопил Рожер и с сомнением глянул на скрипку.
— Спасайся! — выдохнул Аррик перед тем, как демон вырвал ему горло.
Когда рассвет загнал демонов обратно в Недра, изрезанные пальцы здоровой руки Рожера уже кровоточили. Усилием воли он распрямил их и выпустил скрипку.
Он играл всю долгую ночь, скорчившись в темноте. Костер погас, во мраке поджидали подземники, и лишь кошачий мяв скрипки удерживал их в отдалении.
В музыке не было красоты, и Рожер не мог отрешиться от окружающего кошмара. Но теперь, глядя на разбросанные куски плоти и окровавленные тряпки, оставшиеся от мастера, мальчик снова испугался, упал на колени, и его вывернуло.
Через некоторое время спазмы поутихли, и Рожер уставился на свои скрюченные окровавленные руки, пытаясь унять дрожь. Он раскраснелся и весь горел, но от лица кровь отхлынула, и оно стыло на утреннем морозце. Желудок продолжал сокращаться, но в нем ничего не осталось. Рожер вытер рот разноцветным рукавом и заставил себя встать.
Он попытался собрать останки Аррика, чтобы похоронить, но почти ничего не нашел. Клок волос. Вспоротый, так что можно добраться до плоти, сапог. Кровь. Подземники не побрезговали ни костями, ни потрохами, а ужинать им пришлось в спешке.
Рачители утверждали, что подземники пожирают тела и души своих жертв, но Аррик говаривал, что праведники врут похлеще жонглеров, а мастер был завзятым лгуном. Рожер подумал о своем талисмане, о явственном присутствии матери. Разве он ощутил бы его, если бы ее душу пожрали?
Мальчик посмотрел на погасший костер. Обугленная треснувшая куколка лежала на пепелище, но когда он взял ее в руки, она рассыпалась. Неподалеку на земле валялись остатки хвоста, в который Аррик завязывал волосы. Рожер поднял их, уже не столько золотые, сколько седые, и положил в карман.
Он изготовит новый талисман.
К немалому облегчению Рожера, Опушка показалась задолго до сумерек. Вряд ли ему хватило бы сил провести под открытым небом еще одну ночь.
Мальчик подумывал вернуться в Запечный Угол и отправиться в Энджирс с вестником, но тогда пришлось бы объяснять, что случилось, а Рожер был к этому не готов. Да и что хорошего в Энджирсе? Выступать без лицензии нельзя, а Аррик настроил против себя всех, у кого Рожер мог бы завершить обучение. Лучше остаться в глуши, где его никто не знает, и гильдия его не найдет.
Как и в Запечном Углу, в Опушке жили простые добродушные люди, которые встретили жонглера с распростертыми объятиями и не стали интересоваться, что привело артиста в их город.
Рожер с благодарностью воспользовался их гостеприимством. Он чувствовал себя мошенником, назвавшись жонглером, хотя был всего лишь подмастерьем без лицензии, но какая местным разница? Можно подумать, они не станут танцевать под его скрипку или смеяться его шуткам.
И все же Рожер не смел прикасаться к разноцветным шарикам в своем мешке с чудесами и наотрез отказывался петь. Взамен он кувыркался, скакал и ходил на руках, всячески скрывая свою неполноценность.
Местные не настаивали, и он покамест не желал себе иной доли.
Глава 23Второе рождение328 п. в
Арлена разбудило палящее солнце. Песок прилип к щеке, хрустел на зубах. Вестник оторвал голову от земли и сплюнул. Он с трудом поднялся на колени и огляделся, но увидел лишь песок.
Его отнесли в барханы и оставили умирать.
— Трусы! — крикнул он. — Боитесь замарать руки, надеетесь, что меня доконает пустыня?
Он дрожал на коленях, пытаясь собраться с силами и встать, хотя тело мечтало об одном: лечь и умереть. Голова кружилась.
Он пришел на помощь красийцам. Как они могли его предать?
«Не лги себе, — сказал внутренний голос. — Разве ты не предавал? Разве не сбежал от отца, когда он нуждался в тебе больше всего? Не бросил Коба до оговоренного срока? Не оставил Рагена и Элиссу, даже не попрощавшись? А Мери…»
«А по тебе, Пар’чин, кто станет горевать? — спросил Джардир. — И одного флакона слез не наберется».
Он был прав.
Арлен знал, что его смерть в песках огорчит разве что купцов, лишившихся верного дохода. Возможно, он это заслужил, бросив всех, кто его любил. Наверно, ему действительно лучше лечь и умереть.
У него подкосились колени. Казалось, песок манит его, зовет в свои объятия. Арлен уже собрался уступить, когда кое-что заметил.
В нескольких футах на песке лежал бурдюк с водой. Джардира замучила совесть? Или кто-то из его людей оглянулся и пожалел жестоко преданного вестника?
Арлен пополз к бурдюку и вцепился в него, как в спасительную соломинку. Возможно, кто-то все же будет по нему горевать.
Впрочем, разница невелика. Даже если он вернется в Красию, люди поверят шарум ка, а не чину. По приказу Джардира даль’шарумы убьют Арлена не раздумывая.
«И ты оставишь им копье, ради которого рисковал жизнью? — спросил он себя. — Оставишь им Утреннего Ветра, переносные круги и все свои пожитки?»
При этой мысли Арлен схватился за пояс и с облегчением понял, что утратил не все. На поясе висел простой кожаный мешочек, который он захватил в Лабиринт. В мешочке лежали миниатюрный рисовальный набор, лекарственные травы… и тетрадь.
Тетрадь! Это меняло дело. Арлен остался без книг, но тетрадь была дороже их всех, вместе взятых. Со дня отъезда из Милна Арлен копировал в нее все новые метки.
В том числе метки на копье.
«Пусть забирают эту чертову штуку, если им так неймется, — подумал Арлен. — Я сделаю новую».
Он с трудом встал, взял теплый бурдюк, смочил губы водой, перебросил бурдюк через плечо и поднялся по склону ближайшего бархана.
Прикрыв глаза, он увидел вдали призрачное марево Красии. Теперь ясно, в какой стороне Рассветный оазис. Без лошади — неделя пути. Без меток — верная смерть. Вода закончится намного раньше. Что с того? Песчаные демоны разорвут его до того, как он погибнет от жажды.
Арлен жевал на ходу свиной корень. От корня горчило во рту и бурлило в животе, зато царапины от когтей демонов не воспалятся. Да и лучше тошнота, чем приступы голода.
Пил он мало, хотя горло пересохло и распухло. Арлен обвязал голову рубашкой, чтобы уберечься от солнца, и оно нещадно пекло ему спину. Его кожа стала изжелта-синей от побоев и обгорела докрасна. Каждый шаг был мучителен.
Арлен шел, пока солнце почти не село. Ему чудилось, будто он не сдвинулся с места, но цепочка следов за его спиной тянулась на удивление далеко. Скоро ветер сотрет все следы.
Пришла ночь, а с ней подземники и лютый холод. Обе напасти грозили смертью, и Арлен зарылся в песок, чтобы сберечь тепло и спрятаться от демонов. Он вырвал из тетради листок, свернул и дышал через трубочку, но все равно едва не задохнулся от страха, что подземники его найдут. Когда солнце встало и согрело песок, он покинул свою могилу и побрел дальше. Ему казалось, что он вовсе не отдыхал.