рейского государства, — а американцы будут Тель-Авиву это вооружение как бы компенсировать.
Так вот вырученные деньги за израильское (американское) оружие поступали потом на левые счета и использовались для финансирования никарагуанских повстанцев. Таким образом администрация Рейгана нарушала сразу два акта конгресса, запрещающие сотрудничество с Ираном и с «контрас», плюс к этому это была фактически схема перекачки государственных денег в условно не контролируемые правительством кошельки. Сегодня из них финансировали боевые действия в Никарагуа, а завтра? Кто знает.
— И все вот это дерьмо вы собираетесь отдать мне? — На короткий рассказ об описанной выше схеме представившемуся Марком Цукербергом понадобилось около получаса. Конечно, в документах было больше подробностей: имена, счета, списки оружия… Но глобально это уже были мелочи.
— Да. Мы надеемся, что вы возьмёте эту бочку с дерьмом и сунете под нее гранату. Взрывом должно забрызгать всех — Рейгана, Буша, Кейси… Всю администрацию. Демократы при этом останутся в белом, ну а ярче всех будете сиять вы, Майкл. И это станет первым кирпичиком в деле построения вашей будущей президентской кампании.
Цукерберг демонстративно поднял ладонь с папки и глазами предложил Дукакису ее забрать. Тот поколебался пару мгновений и решительно принял предложение.
— Будем считать, что вы меня этим купили, — улыбнулся Майкл. — Присылайте своих людей, устрою их в штат. И насчет денег…
— Пока у вас нет официального президентского фонда, можем обсудить прямое финансирование ваших потребностей, — тут же подхватил мысль журналист. Вообще-то это уже было немного за гранью, фактически речь шла о подкупе целого губернатора штата, однако ставки тут уже были куда более существенными, да и на самом деле к таким мелким нарушениям — фактически тут имело место нарушение закона о лоббизме — американская Фемида чаще всего относилась со снисхождением.
Еще некоторое время понадобилось мужчинам чтобы обсудить все детали, после чего грек забрал с собой документы и убежал, оставив таинственного переговорщика наедине с собственными мыслями.
Евгений Федорович Розенштейн был одним из наиболее глубоко законспирированных агентов ПГУ в Соединенных Штатах. Сын русских эмигрантов, завербованный еще в университете — парень тогда переживал период увлечения азартными играми и постоянно нуждался в дополнительном финансировании — почти двадцать лет «провисел» в статусе спящего агента. Он действительно работал с Бостон Глоуб, и, если бы кто-то попытался проверить его биографию, — а в том что это случится, Розенштейн практически не сомневался, — ничего подозрительного там найти бы не смог при всем желании. Ну а то, что Юджин — именно так его имя переводилось на американский манер — еще и по убеждениям «левый», об этом никто не знал, молодость агента пришлась на самый конец эпохи Маккартизма, так что коммунистическую политическую ориентацию «идейные» научились тогда скрывать более чем успешно.
И вот всего пару месяцев назад с ним на связь вышел «контакт» и дал задание проработать возможность встречи с самим губернатором Массачусетса. Установить связь и провести первичную вербовку. Дукакис не знал, но пришедший заранее «Цукерберг» банально записал его разговор на принесенный с собой диктофон. Сама по себе запись разговора ничего значить не будет, мало ли кто с кем договаривается о политическом сотрудничестве, но в будущем. Если Дукакис действительно изберется президентом имея под боком настоящую ячейку советской разведки… О! О возможных перспективах работы с таким агентом Розенштейн даже боялся думать.
— Что-то еще, мистер? — В кабинет заглянул местный официант. Журналист отрицательно качнул головой, поднялся кинул на стол пару бумажек расплачиваясь и за себя, и за даже не подумавшего о таком грека, и, забрав сумку с оборудованием, пошел на выход.
Первый ход в этой шахматной партии был сделан.
Глава 14−1Интервью
7 июня 1985, Москва СССР
ПИОНЕРСКАЯ ПРАВДА:Творческий конкурс на создание нового облика советских банкнот!
Правительство СССР объявляет открытый конкурс на разработку дизайна новых советских банкнот. К участию приглашаются все граждане, обладающие художественными способностями и желающие внести свой вклад в создание символов советской экономики.
Участникам предлагается подготовить эскизы, отражающие величие и достижения нашей Родины. Работы должны быть направлены по адресу: Москва, ул. Советская, д. 1, с пометкой «На конкурс банкнот».
Лучшие проекты будут отобраны комиссией и вынесены на всенародное голосование. Каждый гражданин СССР сможет отдать свой голос за понравившийся дизайн. Победителей ждут ценные призы и всесоюзное признание!
«Этот конкурс — возможность для каждого советского человека проявить свой талант и любовь к Родине», — отметил представитель Министерства финансов СССР.
Товарищи, спешите принять участие! Пусть новые банкноты станут символом нашей эпохи и гордостью советского народа!
Вперед, к новым творческим победам!
Я сидел в кресле перед зеркалом и рассеянно наблюдал за тем, как вокруг меня суетятся «девочки». Девочкам было местами уже глубоко за пятьдесят, но согласитесь, что профессионализм все же гораздо важнее возраста. А судя по тому, как уверенно с моей моськой приводили «предпродажную подготовку», с профессиональными качествами тут был полный порядок. Замазали круги под глазами, «наполировали» лысину, нанесли слой — не знаю, зачем, но видимо это очень важно, я сидел и, что называется, «не суетился под клиентом» — штукатурки на лицо. В общем — нанесли студийный грим, чтобы перед камерой лучше выглядеть.
— Ну что, Михаил Сергеевич, вы готовы? — Еще не лысого Познера я даже не узнал с первого взгляда. Как-то он в молодости, кажется, совсем по-другому выглядел. Хотя какой молодости, мы с ним, считай, ровесники, просто я привык, что этому журналисту уже под сотню было в моем времени.
(Познер В. В.)
— Я-то готов, жду только, когда меня ваши гримеры отпустят. — Высокая худая женщина представившаяся как Мария Александровна на это только молча кивнула и пожала плечами. Мол, она свою работу уже сделала, можете пациента забирать.
— В таком случае давайте пройдем в студию, не будем задерживаться, — мы вышли из гримерки, прошли парой коридоров и вышли в студию, где и должна была состояться запись основной части интервью.
Идея «стать ближе» к народу, перестать обращаться с жителями страны через сухие строчки партийной прессы была для меня настолько же очевидна, сколь для местных — революционна. До этого в лучшем случае генсеки записывали на камеру очень сухие и официальные речи, читаемые с бумажки, где не имелось даже малейшего намека на какую-то отсебятину или импровизацию. Или искренность. Я же хотел совершенно иного.
Мотив тут, если быть совсем честным, был максимально прагматичным. Мне нужно было очень многое изменить в стране и, я совсем не чувствовал уверенности в том, что существующая властная система мне это позволит сделать. Имелось совершенно отчётливое понимание, что рано или поздно должна появиться очередная «антиправительственная группа» — на уровне Политбюро, ЦК или первых секретарей обкомов — чтобы попытаться затеваемые мною преобразования отменить. Это даже если национальные элиты республик не брать в расчет, там все было вообще сложно.
Самой естественной идеей тут было провернуть маневр реального Горби и перепрыгнуть из кресла генсека в кресло президента. Вот только имелось тут пара «но». Во-первых, для этого нужна была поддержка «электората», — над ее созданием я, собственно, сейчас и работал — а во-вторых, появление должности президента СССР открывало легитимную дорогу к появлению «Президентов республик». У нас же большая часть органов дублировалось, почему бы не задублировать и этот? Вполне логичное развитие ситуации, ведущее опять же к развалу страны. То есть сначала нужно было резко урезать полномочия республиканских центров — часть я собирался забрать наверх, а часть, наоборот, отдать вниз на уровень областей — а уж потом вводить должность президента. Вот только до этого момента мне еще нужно было дожить, вот я и старался как можно плотнее работать над своим имиджем у простого народа. В конце концов у Ельцина это получилось в 91 и 93 годах, чем я хуже, глядишь харизму и обаяние я могу продемонстрировать не меньшие чем Борька-пьяница.
Непосредственным же толчком для организации интервью на телевидении стал запрос из журнала Тайм, американские журналисты хотели задать мне несколько вопросов по поводу нашего демарша на переговорах в Женеве, однако на этот случай процедура была тоже отработана и не предполагала личного общения. Американцы передают вопросы, а секретариат пишет на них правильные и идеологически выверенные ответы. Короче говоря, так политических очков себе не наиграешь, и если с капиталистическими СМИ это было не так важно, то вот внутреннему потребителю, я хотел продемонстрировать совсем другого генсека.
Сели в кресла. Я настоял, чтобы обстановка в кадре была максимально неформальной, поэтому от съемок в Кремле мы отказались почти сразу. Домой тащить всю съемочную группу я тоже не захотел, поэтому остановились на специально собранных декорациях в Останкино.
Студия выглядела как домашний кабинет. Журнальный столик, пара кресел, шкафы с книгами на фоне. На столике чайник, чашки, какие-то конфеты-леденцы. Шоколадные, как мне сказали, под светом софитов тут же начнут таять и будут выглядеть в кадре не слишком презентабельно.
— Давайте начнем с немного вступительного вопроса, — после команды «мотор» и коротких приветствий Познер перешел к делу. Естественно, список вопросов вчерне был согласован с моим секретариатом, хотя отдельно я предложил журналистам попробовать «понакидать» мне острых тем, для ответов без подготовки. Получится хорошо — оставим, нет — вырежем, в конце концов я, конечно, новатор и местами либерал, по местным меркам, но давать интервью в прямом эфире мне бы тоже мысль даже в голову не пришла. — Откуда вообще у вас, Михаил Сергеевич, появилась идея такого вот интервью. Для наших зрителей уточню, инициатива в данном случае исходила непосредственно от товарища генерального секретаря.