ли более чем туманны. Пьяджо в пух и прах проигрывали конкуренцию японцам и конвенциональных способов выхода из кризиса у европейских производителей на горизонте не просматривалось. Имелся конечно вариант с закрытием собственного рынка с помощью тарифов, но это уже было глобальное решение, на которое у стран западной Европы откровенно не хватало политической субъектности.
— Условием будет размещение на территории СССР производства полного цикла. Не сборочного цеха, не производства отдельных деталей или компонентов, все до последнего винтика должно производиться или закупаться на территории Союза.
— Звучит так, как будто вы собираетесь потом эти заводы национализировать. Не слишком привлекательно, — Аньелли подозрительно прищурился.
— Нет, но мы рассматриваем вариант, при котором в случае очередного обострения отношений давить на эти предприятия начнут власти Италии. С подачи Вашингтона, вероятно, но это уже частности. Если в какой-то момент вас заставят все бросить и уйти из СССР, мы хотим, чтобы заводы не превратились в бесполезную груду металла, а люди не потеряли работу.
— И вы получите все совершенно бесплатно, — закончил мысль итальянский олигарх.
— Если ваша сторона, прикрываясь какими-то на ходу придуманными санкциями, попытается нарушить договор. Советский Союз же, как известно, всегда выполняет взятые на себя обязательства, это все знают, нам не нужно ничего доказывать — итальянец в ответ на это хмыкнул, но возражать не стал. Объективно сказать, вероятность того, что подобный проект будет торпедирован с западной стороны и правда была гораздо выше, чем со стороны коммунистов.
Экономическая привлекательность такого сотрудничества для итальянского промышленного гиганта была очевидна. Мало того что электричество, металл и другие ресурсы в СССР были очевидно дешевле чем в Италии. Средняя годовая зарплата в Италии на 1985 год составляла примерно 7500 долларов в год до налогов. Средняя зарплата в СССР была порядка 190 рублей, что даже по официальному — без сомнения безбожно завышенному курсу — составляло 3800 долларов в год. Ну плюс налоги еще какие-то, ходили упорные слухи что советы решили перестроить свою финансовую систему и привести ее в человеческий вид. Пусть еще пятнадцать процентов сверху, все равно выходит почти в два раза меньше, чем в Италии. А если договориться с СССР считать курс рубль/доллар по нормальному коммерческому курсу, который составлял опять же очень приблизительно четыре рубля за доллар, то разница будет больше чем в десять раз. Это уже пахло приличными прибылями.
Ну и конечно идея оплаты всех расходов продукцией завода — это практически мечта любого промышленника. От такого предложения сердце итальянца непроизвольно начало биться чуть быстрее. Полностью, конечно, закрыть все расходы продукцией очевидно не выйдет, даже если брать металл и другие необходимые ресурсы на месте, всегда останутся затраты на разработку, зарплаты менеджменту, который очевидно советские рубли брать не захочет, реклама опять же на западе отнюдь не за коммунистические фантики пойдет. Но даже так себестоимость конечного изделия по сравнению с произведенным в Италии можно будет опустить в разы.
— Два вопроса. Почему мопеды и какой второй вариант?
— По автомобилям мы собираемся сделать подобное предложение французам, чтобы не складывать все яйца в одну корзину…
— Возможно, мы могли бы договориться и закрыть эту сферу самостоятельно, — влезть в проект еще и автомобильным производством, ммм… Итальянец даже дышать забыл от открывающихся перспектив.
— Возможно, но это не я буду решать. Ну и глобально — это пробный шар, в дальнейшем СССР может открыть подобную схему сотрудничества для любых компаний без ограничений. Вернее, ограничением будет востребованность товаров на внутреннем рынке страны, в капиталистических странах очень много производится такого, чья полезность вызывает большие вопросы, — советский представитель сделал глоток кофе и ответил на второй вопрос. — Что касается альтернативной схемы работы, то тут мы можем предложить кооперацию на всех уровнях с совместным владением производством и паритетными соответственно в него вложениями. Наша страна имеет неплохие связи на рынках стран третьего мира. Добавить немного рекламы, обновить технологии… Собранные на подобном заводе мопеды можно продавать, например, во Вьетнам. Там шестьдесят миллионов человек населения, которым автомобиль не будет по карману в ближайшие тридцать лет. Огромный рынок, на котором капиталистов с колониальным прошлым совсем не ждут, а вот продукцию произведённую в СССР — вполне.
— Нужно считать, — после короткого размышления выдал очевидный ответ итальянец.
— Будут проблемы с профсоюзами, — вставил реплику сидящий по левую руку от Аньелли юрист.
— С ними всегда проблемы, — поморщился итальянский олигарх. — Пообещаем сохранить места внутри Италии.
— Правительство может поднять тарифы на импорт из Союза, и смысл всей затеи просто исчезнет, — подкинул еще один аргумент «против» мужчина. — И нужно смотреть по патентам, что мы можем передать комми, а что нет.
Ограничения на торговлю современными технологиями с СССР появились не вчера. Поправка Джексона-Вэника, принятая в 1974 году, стала ответом американского «дипстейта» на попытки Никсона наладить отношения с Восточным блоком, и фактически запрещала любую передачу «на восток» передовых технологий. Если какие-то используемые итальянцами патенты зарегистрированы в США, вполне могли возникнуть проблемы. Впрочем, все это конечно при желании обходилось, была бы политическая воля.
— А вот тут как раз и выстрелит наше предложение по совместному освоению новых рынков, — вставил реплику русский, вновь переведя фокус внимания на себя. Подумал немного и добавил. — Кроме того у меня есть для вас, господин Аньелли, личное предложение от товарища Горбачева. У нас сейчас рассматривается возможность разрешения переходов спортсменов, в частности футболистов в западные команды. Вероятно, это к старту этого чемпионата мы не успеем, да и в Советском Союзе сейчас как раз сезон в самом разгаре. Но вот следующим летом уже вполне возможно…
— И вы предлагаете… — Аньелли был не только промышленником, но и страстным футбольным фанатом. Эта семья уже много лет владела клубом «Ювентус» из Турина, а должность президента команды была самой первой, куда еще в совсем юном возрасте, ему тогда только 25 исполнилось, дед определил Джанни набираться руководящего опыта.
— Возможно…
В 1985 году Ювентус откровенно провалил сезон, заняв только шестое место и отдав чемпионство команде-выскочке из Вероны. Большой трагедии из этого делать не стали, но понятное дело, что Аньелли доволен такой ситуацией быть не мог.
— И что конкретно предлагает мистер Горбачев?
— Право первой ночи касаемо советских футболистов. — Представитель минвнешторга улыбнулся и добавил, — понятное дело, никто не говорит, что наши спортсмены будут играть только в Турине, но у вас будет возможность сделать предложение первым.
Судя по тому, как сверкнули глаза итальянца, последний аргумент от самого генсека попал с самое яблочко. Итальянцы — южные люди, а футбол был главной страстью сидящего на другой стороне стола мужчины. И даже потенциальная коммерческая выгода не могла наполнить сердце олигарха в третьем поколении такой радостью, как футбольные успехи любимой команды.
Аньелли в итоге стали первыми западными бизнесменами высшего эшелона, которые повелись на предложение СССР и релоцировали часть своих производств на восток, что позволило им резко нарастить объемы продаж различных — сначала мопедов, а потом и не только — транспортных средств в Европе и за ее пределами.
О том, к каким последствиям это принципиальное согласие итальянцев с «щедрым» предложением красных, — а вернее лично новоназначенного генсека Горбачева, стремившегося хоть как-то откусить поток уходящих с запада на восток инвестиций — привело во внутренней политике СССР, всем еще только предстояло узнать.
Интерлюдия 5Советские компьютеры
Из автобиографической книги Игоря Ашманова «Рождение Гиганта», Москва, Издательство Диалектика 2024 г.
Первый раз я встретился в Михаилом Сергеевичем Горбачевым в где-то в середине лета 1985 года. Точную дату вот так навскидку не скажу, да и не так важна она, чтобы сейчас пытаться найти упоминания о том затерявшемся в истории событии.
Я тогда только-только защитил диссертацию, получил кандидата и влился в бесконечные — и не очень, если говорить честно, стройные — ряды советских МНСов. Получал сто двадцать рублей на основной работе, — плюс шестьдесят за научное звание, — еще около сотни, как репетитор по математике, а все свободное время посвящал программированию.
В те времена вычислительная техника развивалась столь стремительными темпами, что современному человеку использующему условный текстовый редактор «Азбука» пятнадцатой версии, который при том визуально практически не менялся последние десять лет, очень тяжело даже представить. Все бурлило, кипело, каждый пытался на коленке создать что-то новое и великое. А главное — и это опять же практически невозможно в наши дни — у многих это действительно получалось.
На той же конференции, о которой сейчас пойдет речь, я познакомился с широко известным в узких кругах Алексеем Пажитновым, создателем знаменитой игры «Тетрис». В 1985 году его еще никто не знал, а стремительный взлет, связанный с фактически основанием отечественной электронно-игровой индустрии был еще впереди. Это сейчас «Тетрис» и последовавшие за «Змейка», «Шаролинии» и другие хиты считаются классикой, регулярно входящей в различные рейтинги самых значимых игр в истории мировой индустрии… Впрочем, история зарождения отечественное игровой индустрии заслуживает отдельной книги, а скорее всего даже не одной, нет смысла на это отвлекаться тут.
Увидел я тогда еще только-только избранного генсека на конференции посвященной советским компьютерам и их программному обеспечению, проходящей в Зеленограде. Изначально никто не предполагал визит первого лица страны, поэтому появление Горбачева вызвало среди участников немалый переполох.